Глава 12. Посторонние на перевале

Итьер айр Нермор никуда не торопился. Цветы на землю он опустил так медленно и торжественно, будто стоял не возле палатки, а перед могилой. Выражение лица при этом у него было соответствующе мрачное.

— И число цветочков чётное, — шепнул Олег, поймавший, видимо, ту же самую ассоциацию.

— Здесь нет такой приметы, — ответила я.

Кажется, это прозвучало чуть громче, чем следовало, потому что Итьер вздрогнул и всмотрелся в темноту единственным глазом. Нас он заметить никак не мог, но я всё равно схватила Олега за рукав, ища поддержки. Тот удивился, но руку выдёргивать не стал.

'Братцы', о чём‑то негромко переговаривавшиеся возле ворот, разразились громким хохотом. Итьер злобно зыркнул на них, но смех и не думал затихать.

— В чём дело?

— Извиняй, парень, но тут такая штука… Попался ты! — отхохотавшись, сообщил Старший.

Итьер изобразил на лице вежливое недоумение, которое я посчитала абсолютно лишним. Ясно же, что он всё прекрасно понял.

— Кажется, эти гады тебя только что рассекретили, — пробормотал Олег.

Я кивнула. И, поколебавшись пару мгновений, встала и вышла из своего укрытия. Всё равно же придётся рано или поздно, так чего время тянуть?

— Здравствуйте, господин Нермор.

— Здравствуйте, госпожа Марготта, — Если Итьер и удивился моему появлению, то вида не подал и совладал с собой довольно быстро. Сейчас он не казался даже мрачным — сплошная приветливость и радушие. — Неужели ради того, чтоб подкараулить мою скромную персону, вы не спали целую ночь?

— Как ни прискорбно это сознавать, но ваша персона мне не настолько дорога, и разбудили меня отнюдь не вы, — Я выдавила положенную по случаю улыбку, в душе надеясь, что светская беседа не слишком затянется. Подобный стиль общения хронически выводил меня из себя. В отличие, например, от Тьяры, которая могла гнать подобную велеречивую лабуду километрами. — Могу я поинтересоваться, что всё это значит?

— Что именно?

— Вот это, — Я показала носком сапога на рассыпанные по земле цветы.

— Ах, это! Всего лишь символ моего к вам отношения.

— Вам настолько хочется возложить их на мою могилу? — озвучила я свои траурные ассоциации.

— Что? — Сквозь напускную светскость Итьера наконец‑то проступили нормальные человеческие эмоции. В данном случае — удивление.

Я плюнула и решила пойти ва — банк и высказать всё начистоту. А то если мы так и будем ходить вокруг да около, то разговор до утра затянется. Причём до следующего.

— Да признайтесь уже, и разойдёмся по своим делам. Зачем этот фарс с розочками? Вы же меня терпеть не можете, я вам всю жизнь испортила. Хотите набить мне морду — набейте. Правда, предупреждаю: я буду сопротивляться!

Незванный гость слегка отшатнулся назад под моим напором.

— Княжна, вы меня неправильно поняли! Я не собираюсь бить вам… лицо. Я просто хочу, чтоб вы приняли эти цветы в знак моей искренней симпатии. Вы не похожи ни на одну из девушек, которых я когда‑либо видел. Да, было время, когда я ненавидел вас, но оно давно прошло. Потом был период, когда я недоумевал, что нашёл в вас мой брат, и даже обвинял вас в его гибели. Но все сомненья разрешились, как только я вас увидел. Марготта, вы необыкновенная. Пожалуйста, не отталкивайте меня и мои подарки. Дайте мне шанс. Выслушайте меня!

Я слушала, но не вслушивалась.

Слова лились сладким потоком, из одного уха в другое минуя мозг. Флай делал точно так же. Девушки в академии млели и шли за ним следом, как крысы за сказочным музыкантом. На меня не действовало, ни тогда, ни сейчас.

Но если раньше слова Глазастого я воспринимала как шутку, то его брат меньше всего походил на шутника. Он говорил совершенно серьёзно, всю душу в это признание вкладывал. И всё равно я ни слову не верила.

Просто не могла понять, чего он от меня хочет!

Не любви же, в самом деле?!

А что, если именно её?

Да нет, быть не может!

За палаткой раздалось едва слышное шуршание. Олег всё ещё сидел там и, наверняка, следил за мной. Мне нестерпимо захотелось сбежать под его защиту, но это означало повести себя как девочка — истеричка. Нет, нельзя засмеёт же! А сам он мне на помощь не выйдет. Вот Кьяло бы вышел, а этот не выйдет, потому что с его точки зрения мне никакая помощь не требуется. Подумаешь, два человека разговаривают. Просто разговаривают.

Тогда почему мне так страшно‑то?

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. Прикрыла глаза, чтоб не видеть перед собой такое чужое и, при этом, такое знакомое лицо. Стало немного легче.

Соберись, тряпка!

Это не Флай! Это просто человек, который что‑то от тебя хочет. Совершенно посторонний человек.

'Посторонний на перевале!' — хмыкнул внутренний голос, и от этих слов меня резко выдернуло в реальность. Действительно! Вот что меня сейчас должно волновать! Не какого чёрта он мне цветочки таскает, а кто вообще разрешил ему это делать?!

— Кто пустил тебя на перевал? — как можно строже спросила я.

— Дамир, — Итьер слегка пожал плечами, будто не понимая, почему меня это волнует. — Я объяснил ему, в чём дело. Спросил разрешения. Он ответил, что не имеет ничего против, и что это должно быть забавно.

Забавно ему, как же! Юморист нашёлся!

Но зато командир чувствует ложь. И если он поверил Итьеру, значит или тот говорит правду, или…

— Ты общался с ним лично?

— Нет, написал письмо, — одноглазый ещё не понял, в чём дело. Или делал вид, что не понял.

— Пойдём к нему. Прямо сейчас!

Я первая направилась к бараку. Итьер покорно шёл следом. Кажется, он даже не волновался, хотя мне всегда казалось, что перед встречей с Дамиром не волнуются разве что трупы. Даже Хозяин слегка нервничал.

А уж если речь шла о том, чтоб разбудить суровое начальство второй раз за ночь…

Будить не пришлось. Едва я подошла к койке Дамира и вежливо кашлянула на пробу, как мужчина сразу же открыл глаза и сурово воззрился на меня. Чего, мол, надо? Вставать или делать какие‑то другие телодвижения он явно не собирался, поэтому пришлось общаться как есть:

— Могу я спросить, что он тут делает?

— Можешь, — буркнул командир.

— Вот я и спрашиваю.

— А чего меня‑то? Его спрашивай.

— Я и хочу его спросить. Но при вас.

Дамир понял, что быстро от него не отстанут, и всё‑таки сел. Недовольно посмотрел сначала на меня, потом на Итьера и широко зевнул.

— Валяй, допрашивай. Только быстро.

— Зачем ты приносил мне цветы? — начала я.

— А зачем девушкам цветы носят? Чтоб им было приятно.

Командир даже не моргнул.

— Почему ты хотел, чтоб мне было приятно?

— Княжна, ну вы как вчера родились. Хотел понравиться.

— Зачем?

— Затем, что… — Итьер замялся.

Детектор лжи в лице Дамира по — прежнему безмолвствовал и бездействовал, но за ходом разговора явно следил.

— Так что? — поторопила я. — И только попробуй соврать!

— Хотел, понравиться вам, потом сделать предложение и жениться. Но, Марготта, бесы вас дери, предложение делают наедине, в романтичной обстановке, стоя на одном колене и протягивая кольцо. А не под взглядом кучи солдат, которые безуспешно делают вид, что всё ещё спят!

— Ничего, потерпишь, — фыркнула я. — Я же терпела, когда все эти солдаты ржали надо мной из‑за цветов.

А теперь, наверное, будут ржать ещё больше, но я просто обязана была удостовериться, что Итьер говорит правду.

— Всё? — хмуро спросил Дамир.

— Нет! — торопливо крикнула я. Впереди был самый сложный вопрос, ради которого всё и затевалось. — Господин Нермор, а вы меня вообще любите?

— Встреча с вами изменила мою жизнь, — медленно, старательно подбирая слова, проговорил допрашиваемый.

— Это я и так знаю! Отвечайте на вопрос, пожалуйста.

Брат Флая поморщился, как будто у него разом заныли все зубы. Командир с любопытством подался вперёд. Я пыталась сохранить непроницаемое выражение лица, хотя сердце колотилось всё сильнее и сильнее. В голове вертелась одна единственная мысль — 'Пусть он скажет, что нет. Пожалуйста, пусть выяснится, что нет!'