— Один. Постройка дороги между Лунджором и Сутрагуни под видом обеспечения утиной охоты для гарнизона…

Алекс передал ему подробности, и сэр Генри слушал и кивал.

— Снова Кишан Прасад. Какие-нибудь волнения в деревнях?

— Не слишком большие, сэр. По деревням распространялись чуппатти, и были кое-какие волнения по поводу муки, в которую якобы подмешали измельченные кости, но в деревнях довольно спокойно. Конечно, им не по себе, со всеми этими чуппатти и слухами про муку, и разными разговорами о дурных знамениях и предсказаниях — вы знаете, что это такое, сэр. Знаки в небе, чудовищные птицы, двухголовые телята и тому подобное. Не говоря уже о столетнем пророчестве Пласси, о котором болтают повсюду. Но в полках — это другое дело. Тут я полагаюсь на информацию Нияза Мохаммеда. У него друзья среди сипаев.

— Значит, он все еще с тобой?

— Да, и в войсках он слышит такое, чего не услышал бы я. Немного, потому что они его подозревают. Но достаточно. Как вы думаете, что должно произойти?

— Худакемалум[8]! — сказал сэр Генри. — Давай-ка лучше выслушаем твою точку зрения. Мне бы хотелось узнать, что ты думаешь.

Алекс рассеянно нахмурил брови, глядя на содержимое своего стакана, медленно поворачивая и разглядывая блики, попадавшие в него от луны, которая переместилась и осветила темную веранду.

— Так что? — осведомился сэр Генри спустя некоторое время.

Алекс посмотрел на лицо, неясно белевшее в лунных бликах, и ярко блестевшие глаза и решительно проговорил:

— Я думаю, нам следует бояться армии.

— Мятеж! — это слово прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос.

— Да, сэр. Не спонтанный взрыв, а организованный. Он должен произойти одновременно во всех полках Индии в назначенную дату. Несколько месяцев назад я бы не поверил, что такое возможно, понадобился бы гораздо более серьезный повод для недовольства, который объединил бы и мусульман, и индуистов — достаточно сильный, чтобы поднять их вместе против нас. Мы же, однако, весьма предусмотрительно обеспечили их этим общим поводом посредством смазки для пыжей. Это все, что было нужно. Дав оружие им в руки, мы выполнили их требования.

Несколько мгновений сэр Генри молчал, поглаживая бороду, и потом тихо спросил:

— Доказательства, Алекс?

Алекс с силой выплеснул содержимое стакана на розы за верандой и с горечью сказал:

— Ни одного, которое было бы приемлемо для комиссара или этих ослепших, тупоголовых… прошу прощения, сэр!

Сэр Генри рассмеялся и, вставая с кресла, протянул тонкую руку и крепко сжал плечо молодого человека.

— Захандрил, Алекс?

— Чертовски, — признался Алекс, встречая его взгляд.

— Понимаю. Это все равно что биться головой о каменную стену. Какие доказательства?

Алекс рассказал ему, повторив слова Кишана Прасада, сказанные им в гостиной лунджорской резиденции.

— В жаркую погоду… — задумчиво проговори сэр Генри. Он опустился в кресло, пока говорил Алекс, и теперь он откинулся на спинку, в задумчивости потирая пальцем губу. — Почему ты так уверен, что он говорил тебе правду такими косвенными намеками?

— Однажды я спас его жизнь, — коротко сказал Алекс. — Возможно, это была моя самая большая ошибка, но он чувствует, что чем-то обязан мне. Кроме того, мне кажется, что он испытывает некоторую симпатию по отношению к Винтер… миссис Бартон. Или…

Алекс замолчал, и тут его осенило: не могло ли быть так, что Кишан Прасад подозревал о чувствах Алекса к миссис Бартон и поэтому предупредил его, намекнув, что ее нужно увезти куда-нибудь подальше? Он не закончил фразу, но вместо этого сказал:

— Ведь есть еще одно обстоятельство, которое подтверждает, что он мог сказать правду. Этой дорогой, если моя мысль верна, можно пользоваться лишь до наступления дождливого сезона, потом она станет бесполезной. А это значит, только до середины июня. Что-то произойдет до этого времени.

Сэр Генри кивнул и наклонился вперед в своем кресле, руки сжаты на коленях, а голова серебрилась под лунным светом. Он медленно произнес.

— Я согласен с тобой. Хотя я все еще цепляюсь за слабую надежду, что нам удастся избежать потопа, который вызвала наша слепота.

— Тогда вы не считаете, что я надоел вам «своими причудами», как это именует мой начальник?

Сэр Генри рассмеялся.

— Едва ли. Если только у меня нет тех же причуд. На самом деле я настолько согласен с твоей точкой зрения, что скажу тебе кое-что, о чем известно очень немногим. Я уже начал готовить резиденцию к осаде.

— Значит, вы думаете?..

— Я надеюсь! — перебил его сэр Генри. — И я буду продолжать надеяться, пока будет возможно. Но я также делаю все, что в моих силах, чтобы быть готовым к худшему, если моя надежда не оправдается. Может быть, приготовления окажутся бесполезными. Я очень верю в Пенджаб. Там Николсон и Эдвардс вместе с моим братом Джоном. Они удержат Пенджаб в мире. Я думаю, что Николсон справился бы с этим и один, и если бы было три Николсона, а не один, то я был бы спокоен за всю Индию. Но я не чувствую никакого оптимизма в том, что касается северо-западных провинций, и если в Оуде произойдет переворот, это тяжело скажется на всех нас. Если бы у меня было время, я уверен, что смог бы удержать мир в Оуде, даже если восстанет вся остальная Индия; но нам нужно время — время в первую очередь, а этого как раз Бог и правительство могут мне не дать. Песчинки все сыплются, Алекс.

После краткой паузы Алекс спросил:

— Откуда, черт возьми, они получают свои сведения? Телеграфом это не объяснить, в Лунджоре нет телеграфного сообщения, и новости мы получаем с курьерами. У нас целую неделю не было известий об этом деле в Барракпуре, но в городе об этом говорили уже через два дня.

— То же самое повсюду, — сказал сэр Генри. — Я не возьмусь объяснить это, но если б я был суеверным человеком, я бы сказал, что в такие времена самый ветер передает плохие новости. Думаю, в Африке это происходит при помощи барабанов, здесь почти можно сказать, что они способны передавать мысли на расстоянии от одного зачинщика к другому.

— Кстати, о зачинщиках, — вспомнил Алекс, — Григория Спаркова ожидают в Дели. Это сказал мне Ходсон, по-видимому, у него в Дели есть источник информации. А, кроме того, около месяца назад через Лунджор проезжала бродячая театральная труппа. Она провела несколько дней в Лакноу, а до этого побывала в Каунпуре и Ангре. У меня есть основания полагать, что один из них может быть приятелем Спаркова — или его агентом. Они продолжали путь в Дели, и я послал словечко мистеру Фрейзеру. Недавно я услышал, что этот человек исчез на следующий же день, после того как приехала труппа. Думаю, что он во Дворце, но так его нельзя обыскать, то он в относительной безопасности. Интригует с королем, я полагаю.

— Скорее с королевой, — сказал сэр Генри. — Старый падишах слишком слаб, чтобы представлять большую опасность, если только в качестве не самой значительной фигуры, которую поддерживают на троне. Но Зейнут Махал — это совсем другое дело. У нее есть и ум, и характер, и она горит ненавистью и честолюбием. Я думаю, она средоточие русско-иранского заговора.

— Вы полагаете, это важно, сэр?

— В определенной степени. Россия всегда хотела завладеть Индией. А ей всегда был нужен весь мир! Особенно Восток. Она не может получить его, пока мы здесь, и знает это. Но если ей помогут выгнать нас отсюда, то она пролезет по тысяче щелей и сгноит все от верхушки до самого дна, пока она не упадет к ней в руки, словно перезрелая груша. Естественно, она делает все возможное, чтобы раздуть пламя. Этого только и надо ожидать.

Алекс инстинктивно обернулся, чтобы посмотреть на север, и неловко дернув плечами, спросил:

— Это правда, что местные газеты в Дели печатают русскую пропаганду?

— Правда, — спокойно ответил сэр Генри. — Кажется, что-то о том, что царь отдал полумиллионную армию в распоряжение иранского шаха, чтобы избавить Индию от британцев. С другой стороны, была статья, в которой утверждалось, что русские были причиной нашей войны с Ираном и просто использовали иранцев, чтобы прикрыть свои собственные интересы в Индостане.