В паре окон напротив загорелись огоньки свечей. А я, подхватив костыль, с револьвером в левой руке, поскакал к входной двери.

— Халат набрось, простынешь! — Вера, вскочив с кровати, накидывала свой. — Балбес, в одних трусах на мороз!

— Входи, Мартин. — Я пропустил сослуживца сначала на веранду, а потом в дом, после чего закрыл за ним двери. — В чем дело, что за беда?

— Здравствуйте, мэм. — Мартин вежливо приподнял шляпу, здороваясь с Верой. — Шейлу арестовали. За то, что пыталась тебя зарезать. И судья Картер в городе, он и приказал задержать. Илья в бешенстве, девчонку пришлось вязать ему. А она сопротивлялась, пару раз ему нехило съездила, зуб выбила. Сейчас девица в камере, шериф в участке, злой как гризли с больным зубом. Требует тебя немедленно. Да еще ваша с Бирюковым знакомая, Линда, она у Брауберг за адвоката.

— Кофе будешь? — Я взял с каминной решетки кофейник, проверил его температуру. — Правда, чуть теплый. И сэндвич какой-либо?

— Садитесь, сейчас приготовлю завтрак. Молчать! — Вера стремительно заняла господствующее положение, загремела сковородкой, из-под тонких грабовых полешек показались язычки пламени. Вскоре на здоровенной медной сковороде, шкворча, жарились колбаски и куски вчерашней оленины. Кофейник был залит свежей водой, и, будучи поставлен в самое пламя, мгновенно вскипел.

Тем временем я оделся, и сел за стол к скромно молчащему Мартину, сидящему едва ли не по стойке "смирно".

Тем временем на столе появились нарезанный хлеб, масло, кувшинчик с молоком, рядом со столом материализовалась Герда, которая, облизываясь, проводила взглядом сковородку, перенесенную я огня на стол.

— Вот, тебе я отложила, стынет. — Вера показала головане тарелку с ее долей, после чего повернулась к нам. — Приятного аппетита, кушайте. А я тем временем переоденусь. Мартин, ты ведь на санях? Вот нас всех и отвезешь. Кстати, а почему арестовали Шейлу? Ведь Грессию не арестовали? Хотя она на тебя с ножом тоже бросалась? — Спросила Вера уже из-за ширмы, куда ушла переодеваться.

— Она не дотронулась до меня, во-первых, и она не видела значка во-вторых. А Шейла знала, что я при исполнении. Мартин, я не понял, как она умудрилась на судью Картера напороться? — То, что приказ отдал именно судья — очень плохо. Картер очень сильный эмпат, его невозможно обмануть. Он и сюда, на планету ссыльных попал из-за этого. Служил судьей, порой чуял ложь и вынужден был выносить оправдательные приговоры.

Однажды по делу об изнасиловании и убийстве молоденькой девчонки ему пришлось освободить нескольких парней из "золотой молодежи". Ну, и судья взял правосудие в свои руки. Грохнул всех четверых, и после этого дождался полиции, которой и сдался совершенно спокойно.

Судья один из отцов-основателей нашего городка, он маньяк-законник, и то, что Шел попалась ему очень нехорошо. Наказание за нападение на офицера полиции у нас очень жесткое, минимально десять ударов кнутом. А для девушки такое — почти смертный приговор.

— Ребята потащили ее и Елену отмечать в трактир, в "Сосновый бор". Там еще две девчонки подрулили из тех, которых в Медвежьем выкупили. Поддали, начали расспрашивать, что да как. Шейла рассказала, как пыталась сначала от тебя сбежать, а потом как с тобой дралась, и ножом пыталась ткнуть. А судья сидел рядом, у него там вообще любимое место. Ну, ты же знаешь. — Мартин быстренько сделал из хлеба и мяса пару сэндвичей, и завернул их в поданную мной плотную бумагу. — Судья послал за шерифом, когда тот прибыл, потребовал, чтобы Шейлу арестовали для дальнейшего разбирательства. Вот так, глупо получилось.

— Ладно, я готова. — Вера вышла из-за ширмы практически полностью одетая, разве шубку застегнуть осталось, шапочку надеть да шаль повязать. Вера, за время моей командировки, купила просто роскошную пуховую шаль, и по ее словам, с ней не расстается. — Что делать будем, Матвей?

— Поедем на место и будем думать. Может быть, что-нибудь Илья посоветует. — Я накинул на плечи свою шинель, в которой сюда попал. Придется по новой гардеробом озадачиваться, мой-то рабочий весь в крови был, а ходить в той куртке, которую взял в хижине трапперов — нет ни малейшего желания. — Сейчас сложно сказать что-то точнее.

Винтовку с собой я брать не стал, ограничился револьверами. Не хватало еще хоть малейшую возможность дать для шерифа о возможности незаконных действий. Хотя, именно сейчас я совершенно не гожусь для лихого избавления девицы из тюряги, и героического бегства с ней. Такому как я, хромому, далеко не убежать. Да и не стану я настолько рисковать, пусть и из-за очень хорошей девчонки. У меня есть любимая, которой я уже сделал предложение.

Но все равно, нужно сделать все возможное, чтобы вытащить Шейлу из-за решетки. Но умеет девка находить неприятности, слов нету.

В участке, несмотря на раннее утро, было многолюдно. Кроме шерифа и дежурной смены, только что вернувшейся с патрулирования, были Кетлин и Полина, сонный Бирюков, на данный момент отчаянно зевающий. В уголке около печки скромно сидела Линда, та самая дама, которую я с Федором спасли от отморозков. Она сейчас в городе живет, с дочерью, и вроде как умудряется делать карьеру адвоката.

Шейла сидела в средней камере, сжавшись в комочек на нарах и обняв коленки.

— Привет. Подруга. — Вера, скидывая шапочку и шаль, подошла к решетке, и брызнула подтаявшим снегом на Брауберг. — Ты чего нос повесила?

— Мэм? — Изумление Шейлы было огромным. Она аж забыла о своем отчаянии, и подскочила к решетке, вцепившись в прутья. — Миссис Трам…?

— Здесь мое имя Вера Круз, Шейла. Я бы сказала, что здорово рада тебя видеть, но вот только не за решеткой. Что ж ты подруга, то моего жениха под пулю подставляешь, то с шерифом дерешься? А потом мы должны думать, как тебя вытащить? — Вера ласково погладила девушку по щеке. — Не переживай, мы что-нибудь придумаем.

— Это будет очень непросто, леди. К мисс Брауберг предъявлены очень и очень серьезные обвинения. — Со скамьи встала, и подошла к молодым женщинам Линда.

— Ничего, придумаем. Не брать же тюрьму штурмом, да, Матвей?

— Именно. С такой ногой, я далеко не убегу. — Я усмехнулся, одновременно здороваясь с сослуживцами.

— Явились. Матвей, за мной. — Увидев меня, Илья встал со стула, на котором он до этого момента раскачивался.

У себя в кабинете он злобно хлопнул своим тяжелым стетсоном по столу.

— Ты что, совсем тупой? Не мог девчонке рассказать, о чем можно говорить, а о чем стоит молчать в тряпочку? Если решил спустить дело на тормозах, надо делать это основательно, чтобы комар носа не поточил. Что теперь прикажешь делать? — Шериф сел на краешек стола, и вытащил из коробки сигару. Зло откусив кончик, Илья раскурил ее, и пыхнув в потолок, махнул мне рукой. — Иди, может, чего придумаете. У вас есть время до завтра, заседание суда назначено на десять часов утра.

Повернувшись было к двери, я услышал.

— Вообще-то, Матвей, за то, что ты не доложил по команде о попытке нанести увечья офицеру полиции, тебя следовало бы уволить со службы. Но ты ранен, и выздоравливать, судя по всему, будешь долго. Поэтому ты просто отстранен от службы, на время твоего больничного. Вероятно, буду привлекать тебя для бумажной работы, отчетов нам писать приходится много. И вообще, Матвей, ты хороший солдат, отличный служака, но пока отвратительный мент. Ты еще не научился думать как офицер полиции. Будем надеяться, у тебя еще получится.

После чего поморщился, приложив пакет со льдом к основательно распухшей щеке.

— Кстати, учти. Твоей подруге, за то, что едва не выбила зуб мне, придется основательно повыворачиваться. Нападение на тебя, оказание сопротивления мне. Это очень серьезно, очень. Ты с Каспером еще не сталкивался, но это маньяк еще тот, соблюдает законы буквально. Думайте, или нам скоро придется заказывать красивые похороны за счет города. И вытряхивайся из моего кабинета, я домой иду.

Шериф ушел. А я сидел около камеры Шел и ломал голову, что и как сделать. И ничего не выходило, совершенно.