Витя и Дима, поговорив ещё о завтрашней рыбалке, уснули довольные. Рано закончил свою работу и дедушка. Только дождь всё шёл и шёл.

Удивительное растение

Утром первым проснулся дедушка Гордей. Было ещё темно, лишь на востоке, за высоким лесом, чуть заметно посветлело небо.

На ближнем болоте проснулся бекас и сразу же начал упражняться в полётах.

— Ви-ви-ви-дишш…ссс… — доносилось с высоты.

— Фюит-тик-тик… фюит-тик-тик… — кричала, будто кем-то потревоженная, горихвостка.

Её перебивала короткой трелью пеночка — трещётка.

— Тень-тинь-тень-тянь… — тянула она непрерывно.

Проснулись синицы, зяблики, славки. Каждый пел свою мелодичную звонкую песню.

Утро появлялось из-за далёких гор. Вот уже красным заревом пылал восток, а скоро из-за леса выглянуло и солнце. Оно разбросало всюду причудливые тени деревьев и украсило поляну алмазным блеском. Всё пробудилось, но воздух ещё долго сохранял ночную свежесть.

Под навесом на войлочном матраце спали, свернувшись в один клубок, Витя и Дима. Дедушка приоткрыл одеяло:

— Рыбаки, проспите клёв!

Витя приподнялся, удивлённо посмотрел на дедушку Гордея и что-то сердито пробурчал, а Дима прижался к нему ещё плотнее, вздохнул, да так сладко, словно он только что лёг спать после тяжёлого труда.

Дедушка сочувственно покачал головой, но будить не стал, уж больно сладок был их сон.

Но через час, когда солнце поднялось высоко, он снова подошёл к ребятам.

— Витю-видел… витю-видел… — долетел под навеса крик чечевицы.

— Чего кричишь, сейчас встанут, — ответил дедушка Гордей.

— Кто это? — вдруг пробудился Витя.

— Чай-пить… чай-пить, — ответил ему из кустов певчий дрозд.

Мальчик приподнялся и протёр заспанные глаза.

— Так вы, пожалуй, все каникулы проспите.

— Ку-ку-ха-ха-ха… Ку-ку-ха-ха-ха… — смеялась кукушка.

— Вот какие у меня в соседях птицы живут! Вы их ещё не видели, а они вас по имени называют, смеются над вами.

— Витю-видел… витю-видел… витю-видел… — твердила чечевица.

— Ки-ки-ки… — отвечал ястреб. Он появлялся то над лесом, то над пасекой, то ненадолго куда-то исчезал.

Кричали где-то далеко-далеко журавли.

Проснулся и Дима.

— Удить пойдём, дедушка? — спросил он, протирая глаза.

— Рыбалку проспали, налим теперь спит, окунь отдыхает, а щука ваша, объевшись ельцов, тоже спряталась. Удить нужно на рассвете, когда рыба кормится. Сегодня сходим с вами в лес.

Витя и Дима вскочили и бросились к улью. Бурундук проснулся давно и чуть слышно шабаршил в улье. Увидев ребят, он притаился.

— Непривычно ему в неволе, теперь бы он давно позавтракал, а тут жди, когда вы проснётесь, встанете, умоетесь, можно и с голоду пропасть. Одевайтесь!.. Зря не беспокойте зверька.

Витя и Дима схватили мыло, полотенце и бросились к ручью.

После вчерашнего дождя на поляне и в лесу было сыро. Мушки и букашки ещё спали в своих незатейливых убежищах. Они не любят, когда на цветах и листьях лежит вода. Да и сами растения от непогоды согнулись, словно от непосильной тяжести. Неприветливо в лесу в сырое утро.

— Солнышко пригреет, уберёт росу, тогда и пойдём.

— Мы же не сахарные, не растаем! — уговаривал дедушку Витя.

— Знаю, не растаете, но намокнете. А зачем?! Давайте завтракать, бурундука нужно покормить, а за это время трава просохнет.

— Мы и ружьё возьмём? — Загорелое лицо Вити озарилось надеждой.

— А патроны с пулями у вас есть? — спросил робко Дима.

— Пойдём без ружья, нечего его зря таскать.

— Мы понесём и ружьё и патроны.

— Стыдно в это время с ружьём по лесу ходить, и без него дело найдётся.

Ребята расстроились. Витя от огорчения надулся: нос у него сморщился, а нижняя губа отвисла. А Дима удивлённо смотрел на дедушку, словно увидел его впервые.

— Сейчас не только стрелять, но даже пугать птиц нельзя. Ведь они сидят на яйцах, убьёшь одну — а погубишь целый выводок. К тому же, в это время птица худая, невкусная. Лучше вместо ружья заведите себе тетрадки. Будете всё лето наблюдать за птицами да записывать. Узнаете, чем они питаются, что делают днём, ночью, какие песни поют, в каких домах живут.

— Нам и в школе дали задание дневники вести, — сообщил Дима.

— А тетради привезли?.

— И папка для сбора растений, у нас есть, и коробки для насекомых, и тетради. Вот жалко, ружья нет!

— Для ружья будет своё время.

С завтраком ребята расправились быстро.

— Это почему суп не доели? — спросил дедушка Гордей, заглянув в чашки.

— Бурундуку оставили… — ответил Дима.

— Ему крошки со стола соберите, воду смените да достаньте из мешочка в избе кедровую шишку. Суп он не ест.

Прежде чем покинуть пасеку, дедушка обошёл стройные ряды ульев. День обещал быть солнечным. Ожидался хороший медосбор, и жужжание пчёл наполняло радостью душу старого пчеловода.

Он пропустил вперёд ребят, закрыл калитку, затем окликнул Жучку и привязал её возле пасеки.

— И Жучку оставляешь?.. Ну какие мы натуралисты без собаки… — со слезами на глазах протестовал Витя.

— Мешать будет, всех поразгонит, к тому же и пасеку без присмотра оставлять нельзя. У нас с ней такой уговор: кто-нибудь, я или она, должен быть на пасеке. Вдруг медведь придёт, он ведь всё разорит разломает.

За плечами у деда висела котомка. В ней лежала сумка с солью, котелок, топор, хлеб, свёртки с едой, нож. Дедушка теперь был без фартука, зато в фетровой шляпе и с посохом.

— Ну, пошли скорее, дедушка, — торопил Витя.

Они отправились по тропинке к реке.

А вокруг разгорался июньский день. Поляна после дождя освежилась, стала наряднее. Цветы, освободившись от влаги, подняли свои головки. Над ними вились домашние и дикие пчёлы, пёстрые бабочки, мухи, Стрекотание кузнечиков покрывало общий гул, висевший над поляной.

Обмылся, похорошел и лес. Не колыхались острые вершины елей, не трепетали листья осин и берёз, всё отдыхало после непогоды. Солнце уже поднялось высоко. Стало жарко. Путешественники спустились к реке.

Вдруг рядом отчётливо и громко прокричал перепел:

— Пить-пойдём… пить-пойдём… пить-пойдём…

— Кей… Кей… Кей… — ответил ему кто-то с высоты.

Ребята остановились.

— Это канюки, — показал дедушка.

Высоко, на фоне голубого неба, кружилось несколько птиц. Они или плавно описывали круги, или затевали не то драку, не то игру, и тогда чаще доносился их крик:

— Кей… Кей… Кей…

— Каких только нет птиц: и певчие, и быстрые летуны, и мастера делать затейливые гнёзда, — рассказывал дедушка Гордей, медленно шагая по чуть заметной тропинке вдоль реки.

С каменной отмели реки поднялась парочка серых куликов-перевозчиков. Они летели низко над водою и непрерывно кричали:

— Тири-тии-тии… тирн-ти-тиии… тири-ти-ти…

По гальке бегала жёлтая трясогузка. Птица, покачивая длинным хвостом, ловила мух, вислокрылых букашек и изредка подавала свой голос.

— Исюйль… исюйль…

Но вот наши путешественники подошли к устью ручья. Дедушка осмотрелся и снял котомку.

— А что же мы тут будем делать? — недоумевая, спросил Дима.

— Сейчас увидите.

Дедушка вытащил коробочку, достал из неё муху и закинул в воду. Прозрачная волна, подбрасывая её между камнями, понесла вниз. Всплеск. На поверхности воды появились круги, и мухи не стало.

— Видели? Это хариус, самая вкусная рыба в нашей реке.

Витя отобрал у дедушки коробку, достал букашку и бросил её в воду. Снова всплеск, второй, блеснула голова рыбы, и букашки не стало.

В воду одна за другой полетели мухи, пчёлы, комары. Но рыба брала всё реже и реже. И, наконец, всплески прекратились.

— Кажется, накормили мы его досыта, — сказал дедушка, набрасывая котомку.

— Коробочку нужно взять. Мы в неё будем собирать мух и носить хариусу, — решил хозяйственный Дима.