— Меня не пригласили, потому что я чужой?

— Да. Но собирались по твоему вопросу.

— И ты пришел мне рассказать ваше решение?

— Верно, — важно кивнул Ярослав Всеволодович. — Хм. Я вижу, ты не сильно‑то переживаешь?

— Может быть, перейдем к делу?

— Хорошо. Мы все ознакомились с твоим мнением по священникам и монголам. Ты смог нас удивить.

— Неужели ты не знал, что эти ушлые ребята что‑то задумывают?

— Их не устраивало то положение, которое они занимали, — произнес, пожав плечами Ярослав Всеволодович. — Они должны были что‑то подобное выкинуть. Но я не ждал от них такого. Да и никто не ждал. Мы не знали что думать. Священники в растерянности и мямлят что‑то невнятное. Купцы на торгу бушуют, толпу заводят. Чтобы не получилось чего нехорошего мы священников пока под стражу взяли. А то нескольких не досчитались — хоронить пришлось.

— Не сговариваясь? — Удивился Георгий.

— Нет. У нас и выбора‑то особенного не было. Не резать же их? Хотя Вече требовало дознания и Божьего суда. Во Владимире несколько новгородских купцов сгинуло минувшей зимой. Родичи их и товарищи в ярости.

— И что вы решили?

— Незадолго до съезда пропал митрополит, — продолжил князь. — В народе говорят, что сбежал, значит, вину за собой почуял.

— Может и так, — кивнул Георгий. — Только толпа к задушевным договорам не расположена. С ней особенно не потолкуешь. Может и испугался просто. Смалодушничал.

На самом деле князь лукавил, хоть и держался невозмутимо. Он‑то прекрасно знал, куда сбежал митрополит, и под каким кустом прикопан. Ввязываясь в это противостояние, Георгий решил бить наверняка. Сбежавший митрополит вызовет подозрения? Вызовет. Вот пусть он и сбежит. А княжьи люди ему помогут. В конце концов, у Ивана уже неплохой десяток бойцов образовался, натасканный по лучшим образцам далекого будущего.

— Может и так, — согласился Ярослав Всеволодович. — Но не то главное. Мы решили выступать против степи. Всем вместе. Сам видишь — на Руси не спокойно. Никогда такого не было, чтобы княжества целиком вырезали. Под корень. Мои люди были во Владимирских землях. Это что‑то невообразимое. Да и купцы много чего страшного говорят.

— За этим пришел?

— За этим, — твердо произнес Великий князь. — Сам знаешь, собрать дружины — полдела. Их в бой вести нужно. Мы все преклоняемся перед твоим воинским успехом. И тем, как ты повел себя. Мог же всю дружину брата моего перебить, но решил миром. Это хорошо. Правильно.

— Ты… вы хотите, чтобы я возглавил объединенную армию Руси?

— И словенов. Новгород с Псковом тоже выступят. Купцы в ярости. Степь нужно осаживать.

— Это… это неожиданно, — ошарашенно произнес Георгий, который не предполагал подобного развития событий. Он вообще готовился совсем к другой войне, ожидая, что хан Бату попытается напасть на Киев или Чернигов, а он сам ударит по кочевью или иному ливеру. То есть, станет разрушать врагу тылы. А тут такое.

— Если бы не твоя зимняя удача, мы бы никогда не договорились. Да и не захотели. — Усмехнулся Ярослав Всеволодович чему‑то своему. — Поведешь войско?

— Велико ли оно будет? Монголов изрядно. Малыми силами открыто с ними нет смысла сражаться.

— Не могу сказать точно. Но на два десятка сотен можно будет смело рассчитывать. Дружинников.

— Две тысячи… — произнес Георгий и задумался, уставившись в окно. Этого было безумно мало. Но это было две тысячи дружинников. Весьма недурная линейная кавалерия этих лет. Не рыцари и не катафракты, но все же неплохо. В сочетание с его тремя сотнями кирасир — сила. Проломят любую оборону. Только этого мало. Ибо враг мог выставить в десять раз больше. И пусть основная масса противника будет представлена общинниками, но в десять раз — это довод. Особенно без огнестрельного оружия. — Есть определенная сложность. Где мы хана будем искать?

— У тебя есть полон. Передай ему оскорбительное послание с ними. — Пожал плечами Ярослав Всеволодович.

— А ты сам бы пришел, если тебя так пригласили?

— Я — не он. Тем более что ты пошлешь вызов через простых общинников. Если он сразу не вырежет всех — очень быстро вся степь будет знать, что ты вызвал его на бой.

— Возможно… — произнес Георгий и медленно кивнул. — Хорошо. Я поведу объединенное войско. Сбор здесь. В первый день апреля.

— Я услышал тебя, — торжественно произнес Ярослав Всеволодович.

А уже на следующий день он отбыл обратно в сторону Киева. Так и не заезжая в свои земли. Да и что он там мог сделать? Ни запасов продовольствия, ни денег на его покупку у него не было. Кто выживет, тот выживет. Жизнь сурова. Он и так делает все, что может, дабы покарать обидчиков и отомстить.

Глава 4

8 августа 1239 года. Москва

С утра князь освободил всех пленников, наставив их нести в кочевья сведения о том, что вызывает хана на бой. Ну а группе пленных дружинников вручил письмо, в котором в изящных формах предлагал встретиться и в открытом бою выяснить, кто в берлоге самый волосатый. А то ему, князю Московскому, нет времени ловить прохвоста Бату по степям. Ну и в том духе. Также он указывал место и время для встречи, дабы трусливый хан не спрятался от русского воинства на соседнем поле.

В общем, получилось хорошо. Жаль только посланников. Не сносить им головы, ибо Бату придет в бешенство от такого вызова. Но так даже лучше. Пусть лучше сам хан своим людям головы рубит — меньше 'на стрелку' выставит. Впрочем, о формате содержимого письма он пленникам не рассказывал от греха подальше. А то еще недонесут. 'Потеряют' по дороге, спасаясь от стаи свирепых тушканчиков. Для них они несли изысканный текст официального послания. Тем более что, выступая перед ними, князь ни разу никак не оскорбил Бату, демонстрируя одно лишь уважение к великому человеку.

А потом Георгий сел у окошка и натурально завис. Потому что проблемы над ним нависали просто чудовищные. Конечно, он мог и отказаться, продолжая следовать первоначально выбранной тактике. Но когда еще такой случай представиться? Нет, отпускать ситуацию было нельзя ни в коем случае.

Но и побеждать как — непонятно.

Пушки? Очень не хотелось бы. Ведь на носу религиозные баталии. И аромат серы вокруг святого воина, хранителя христианского мира, будет очень не в тему. Но если не пушки, то что? Оставалось меньше года до решающей битвы с главным ужасом Евразии — монгольской Империей. Хорошо, с осколком этого ужаса — одним из улусов.

— Эх… — тяжело вздохнув, произнес Георгий. — Сейчас бы эльфов Темнолесья. Армию Трандуила. А если не его, то хотя бы знаменитый батальон 'Белые колготки' из Хельмовой Пади.

— А это мысль! — Воскликнул Вячеслав.

— Накуриться и устроить психическую атаку голышом, выкрикивая что‑нибудь обидное на эльфийском языке?

— У гномов колоритнее выходит, — усмехнулся металлург. — Но я не о том. Ты меня на мысль одну навел. Хм. Вань, какими силами по последним сведениям располагает Бату?

— После всех уточнений, если ничего не измениться… — начал Иван.

— Короче, — оборвал его Георгий. — Каковы обобщения?

— На текущий момент под его рукой на постоянной основе пятьсот катафрактов и от четырех до пяти тысяч дружинников. Точнее не сказать. Ситуация в Кубанских степях очень неопределенная, как и в западной части Великой Степи. Кроме того, Бату может поднять двадцать пять тысяч общинников. Правда в этом случае он выгребет все кочевья до самого дна, оставив там только женщин, детей, инвалидов и стариков.

— Это совокупно?

— Да. Насколько мне удалось узнать. Агентуру там вербовать сложно — очень непростой и неустойчивый регион. Кроме того, ситуация постоянно меняется. Степь находиться в движении и сталкивается не только с нами, но и другими регионами.