Обыграв в финале чилийцев — 75:49 и вновь бразильцев — 66:63, мы жили ожиданием матча с американцами. Поединок состоялся на том самом Национальном стадионе в Сантьяго, где потом Пиночет устроил концлагерь для своих политических противников. 25 тысяч зрителей собралось на трибунах. Было немаловажно, за кого они будут болеть. Как потом выяснилось, болели за нас. Над ареной на протяжении всей встречи неслось: «Вива Совьетико! Вива Русия! Вива Круминьш!» Янис превзошел самого себя. Он был душой матча, душой команды. Никогда еще я не видел его таким возбужденным, азартным. Он покрикивал на ребят, требовал мяч, носился (вот уж действительно трудно поверить) по всей площадке, даже успевал в контратаки. Чувствовалось, что он играет важнейший матч финала. 62:37 — таким был счет. Мы буквально положили на лопатки представителей родины баскетбола. Американцы были ошарашены и долго не могли понять, что же произошло.
Мы тогда впервые применили личнозонную защиту, чтобы Круминьш всегда оставался под щитом, а остальные двигались за своими подопечными. Прекрасно сработали связки Круминьш — Муйжниекс — Торбан и Зубков — Бочкарев — Семенов. Наигранные пары защитников Валдманис — Минашвили и более высокие Озеров — Кутузов как могли помогали Янису. Корнеев мог вообще выйти на любое место. Так что команда была блестящая, а возглавлял ее «большой Ян». Ярко сыграл Янис и на чемпионате Европы в Стамбуле, где ему противостоял вернувшийся после стажировки за океаном французский суперцентровой Лефевр. Круминьш, как я уже говорил, боялся задеть кого–то из маленьких опекунов, но уж если он встречал равного себе по росту, силе и массе соперника, то не щадил его. Лефевр был сломлен. Мы с большим преимуществом — и во многом за счет отличной игры Яниса — победили сборную Франции, несмотря на поддержку, которую ей оказывали моряки с военной эскадры, зашедшей в порт. Так что схваток Янис не пугался, ни перед кем из противников не робел. Как–то в Иране ему предложили побороться с охранником шахиншаха — огромным, толстым мужчиной ростом 225 см. Ян легонько поднял его и поставил на место, сняв все вопросы о возможном победителе: поединок на ковре не понадобился. Трудолюбие и целеустремленность Яниса проявились и тогда, когда он уже распрощался со спортом. Сегодня Круминьш известный художник–чеканщик, выполняющий прекрасные работы по эскизам своей жены Инессы. Любопытна, кстати, история их любви. Ян чурался общения с женщинами, ему казалось, что он отпугивает их. Но как–то в дни празднования 20-летия Советской Латвии к нему пришла маленькая, хрупкая Инесса, по профессии скульптор, и начала лепить бюст Яна. Их знакомство на протяжении долгого времени, пока длились сеансы позирования, переросло в большое чувство. Инесса открыла в Яне того замечательного парня, каким он и был всегда. Теперь у них два сына и дочка, Ян по–прежнему любит уединение в своем подвале–мастерской и семейный уют у домашнего очага. Когда я приезжаю в Ригу, всегда стараюсь пообщаться с ним, хотя вытащить его из круга семьи очень сложно. Он отрастил бороду, совсем поседел, но все еще силен. «В свете» он появляется изредка, и только тогда, когда в Риге проходят какие–то крупные баскетбольные турниры…
В нашем баскетболе всегда были игроки и быстрее Яна, и хитрее, и разностороннее, но Янис превосходил всех. Главная его черта, которой не хватает многим сегодняшним центровым, — надежность, абсолютная надежность в любой игре. В самые трудные моменты все надежды возлагались на него, и не было случая, чтобы Ян их не оправдал. А ведь это и есть основное качество центрового — уметь взять игру и ответственность на себя, быть вратарем под своим щитом и главным бомбардиром под чужим. Он не мог даже в стрессовых ситуациях промахнуться из–под щита, как это случается даже с лучшими современными центровыми. Он не мог сыграть плохо, если команде нужна была его помощь. Да, он был не эффектен, но его игра была полезна, точна, а временами и просто красива. Может быть, в какие–то моменты Круминьш и нервничал, и волновался, и переживал, но никогда не показывал этого, все держал внутри себя. Это был бескомпромиссный атлет с характером настоящего бойца, стойко переносивший все трудности. Он никогда не спорил с арбитрами, не строил гримас, не демонстрировал, как ему больно, а просто честно и как следует делал свое дело. Янис Круминьш был главной фигурой в советском баскетболе на протяжении почти целого десятилетия. Без Круминьша не было бы медалей трех Олимпиад, «золота» трех чемпионатов Европы, высших наград, завоеванных рижскими армейцами на чемпионатах страны и в трех подряд розыгрышах Кубка европейских чемпионов. Во всех этих турнирах роль Яниса была очень велика. Без него я не представляю себе и мировой баскетбол 50–60‑х годов. И хотя в то время и у нас, и за рубежом блистали многие истинные звезды, Круминьш был одной из самых ярких.
Виктор Зубков
Вспоминая минувшее, должен признать, что 1956 — 1966 гг. в нашем, да и европейском баскетболе были годами Виктора Зубкова. Он мог бы по своей физической структуре, технической оснащенности поиграть и значительно дольше. И лет ему было не так уж много, когда он закончил выступать, — 29. Однако у нас тогда ввели возрастной ценз, и Вите пришлось раньше времени расстаться со спортом. А жаль: возраст игрока определяет не паспорт, а мастерство…
Заметили его зрители и специалисты на 1 Спартакиаде народов СССР, где он выступал за сборную РСФСР. Ею руководил один из известнейших тренеров страны Георгий Тихонович Никитин. Он–то и настоял, чтобы Зубкова ввели в сборную команду СССР и повезли на Олимпиаду в Мельбурн. Так, 18-летний юноша, типичный ростовский паренек — ветер в голове, разухабистый вид, вольное поведение, развалисто–раскачивающаяся модная походка — попал из областного центра сразу в столицу Олимпийских игр.
Радости и счастья от того, что стал участником такого события, Витя не скрывал: они были написаны на его лице, всем своим существом он показывал, как горд собой, был возбужден настолько, что, казалось, не ходил, а летал, каждый жест, каждое слово выражали его восторженное состояние.
Играл Зубков на олимпийском турнире немного. Но тем не менее на него обратил внимание сам Билл Рассел. Тот самый Рассел, который в свои 22 года стал героем Олимпиады, кто уже тогда все знал, умел и понимал в баскетболе, кто затем более десяти лет был лучшим игроком профессиональной баскетбольной лиги США — НБА и создал суперклуб «Бостон Селтикс». И вот Рассел из всех советских баскетболистов выделил именно Зубкова, подарив ему в знак высокой оценки свои кеды. Этим Билл как бы предрекал молодому центровому большое будущее.
Чем же обратил на себя внимание уникального атлета новичок? Зубков был эластичным, мягким, легким, подвижным и, что особенно ценится в США, леворуким. При своем росте за два метра Витя был хорошо координированным, быстро передвигался, был ловок, элегантен. В общем, при основательной работе над техникой и атлетизмом из него действительно должен был получиться баскетболист высокого класса.
Очень скоро Зубков подтвердил неслучайность выбора Рассела. В 1957 году в Софии состоялся очередной чемпионат Европы. Он был для нас чрезвычайно важным, ибо за два года до того сборная СССР в Будапеште заняла лишь третье место. Положение осложнялось тем, что Зубкову пришлось стать основным центром сборной. И играл он так, что буквально ошарашил всех европейских специалистов.
Его игра резко отличалась от ранее принятых стандартов. Обычно многие центровые действовали близко к щиту, рассчитывали в основном на мощь, рост, вес, давили соперников, старались просто–напросто смять их своей массой. Ведь тогда никто и подумать не мог, что появятся центровые типа Александра Белова, Сабониса или Чосича. Зубков предвосхитил их появление. Он был первым центровым, вышедшим на линию штрафного броска: расстояние его не пугало, он мог безупречно сыграть и вдали от щита. Да и понимал он, что с ростом 202 сантиметра ему трудновато будет бороться непосредственно под кольцом.