В мгновение красная рубашка были разорвана на полы и замоталась в руках Жукова.

Раздался с паровоза свисток. Поезд замедлил ход.

Ни о чем больше не заботясь, Жуков стрелой помчался по мосту к намеченному быку, спустился вниз и своим походным ножом успел перерезать шнур, горящий конец которого упал вниз.

Кубарем скатился по узкой лестнице Жуков по быку и бросился в ту сторону, где скрывался черный незнакомец.

Тот заметил его из–за куста и оттуда загремел выстрел, затем другой.

Промах!

Черный незнакомец бросился бежать, Жуков за ним.

Куда вдевалась усталость! Теперь сказался первый бегун и озорник Колян Жуков.

С остановившегося поезда тем временем сбежалась публика, поездная бригада. И все с вершины моста смотрели на зрелище двух бегущих людей.

Кара бежал теперь ровным сильным бегом в сторону леса, прилегающего к заводу, Жуков следовал за ним отчаянными прыжками, крича:

— Держи! Держи! Он мост взрывал!

Бросилось за ним несколько человек из поезда.

Кара на всем ходу круто повернулся и побежал к заводскому поселку — здесь он думал или лучше скрыться или дорого продать жизнь.

По дороге попалась вышка пожарного наблюдателя. Кара быстро вбежал туда, рассчитывая, что Жуков его не видал за углом, но Жуков увидел только конец его ноги и бросился туда.

На высокой площадке враги бросились друг на друга, запутались в веревках сигнального колокола…

И ударил частый, тревожный набат! Загудели тревожные гудки в мастерских… И через пять минут чуть не весь завод бежал к поселку.

У всех на устах было одно:

— Где пожар?

А набатный колокол все бьет и бьет тревогу.

Наконец, вбежали люди на вышку и нашли здесь двух полумертвых от усталости людей, крепко держащих друг друга в объятиях. Разняли их.

— Товарищи… — еле прохрипел Жуков, — держите его… Он мост хотел взорвать…

И свалился с ног.

Полубесчувственного Кару связали по рукам и свели вниз.

Немедленно по телефону сообщили в Москву.

Через двадцать минут на стосильной машине выехал инспектор уголовного розыска на место происшествия.

VIII

Ультиматум–голова — и все прочее

Когда Скворцов очнулся, трудно было ему определить, сколько времени он находился без памяти.

Но во всех случаях жизни профессионал в нем сказывался больше, чем те последствия, которые могли получиться от оглушительного удара в лоб и стальных наручников.

Скворцов, приоткрыв один глаз, стал изучать обстановку.

Ничто кругом не изменилось.

Единственно, что его вводило в сомнение — это отсутствие подмастерья.

— Неужели? Этот простачок… тоже с ними? — думал Скворцов, лежа на грязном полу мастерской.

Затем он порывисто поднялся с пола, отошел спиной к стене и, прислонившись, четко и медленно произнес:

— Если вы честны — подойдите ко мне и помогите снять наручники.

Растерявшийся Жуков, забившись в углу, дрожал мелкой дрожью и хрипло произнес:

— Я не могу, барин… У меня спутаны руки и ноги!

— Но почему здесь так темно?

— Лампу погасил этот жулик. Ушел и запер двери на замок.

Такое объяснение показалось Скворцову подозрительным, тем более что он предупреждал Жукова стрелять, если на него нападают.

— Ну, подходи ко мне…

Жуков снялся с места и стал ползти по грязному полу мастерской, опрокидывая на своем пути табуретки, размоченные подошвы…

Скворцов, стиснув зубы и взяв себя в руки, думал:

— Мне гораздо легче упасть на него и придавить тяжестью своего тела.

Тем временем беспомощный Жуков лежал в ногах у Скворцова и тяжело дышал. Скворцов наклонился к нему, распутал ему руки и вновь принял свою старую позу.

Жуков быстро сел, развязал себе ноги.

И встал.

— Теперь зажгите лампу, — коротко приказал Скворцов.

Жуков беспрекословно исполнил.

— Подойдите ко мне ближе. Вытащите мой револьвер из кармана. Положите его на стол. А где ваш?

Жуков вытащил свой, положил рядом с револьвером Скворцова. Последний сделал прыжок со своего места, сел на оба револьвера и радостно подумал:

— Ну, братец! Ты в моих руках…

— Нет ли у вас здесь подпилка?

— Есть.

Жуков подал подпилок. И закипела работа.

В течение 20 минут наручники упали и Скворцов опустил свою сильную руку на плечо Жукова.

— Вот что, дружище! Ты еще, я вижу, желторотый птенчик. Сегодня в ночь ты был свидетелем сцены, которой позавидовал бы заядлый профессионал. Тебе, конечно, трудно разобраться, в чем тут дело, но если ты хочешь быть предан Республике, то знай: ни один человек в мире не должен знать того, что знаешь ты. Твой хозяин сюда больше не вернется. Все, что находится в этой мастерской, принадлежит тебе. Ты можешь продать все это и деньги взять себе. Если же почему–либо тебе это не нравится, то брось все, что находится здесь и пойдем со мной.

Жуков смотрел на него, пораженный щедростью барина, и со страхом отвечал:

— Я, барин, хочу в деревню…

— Не называй меня, дружище, так. Эта ночь связала нас крепко одной тайной, которой владеем мы вдвоем.

С этими словами Скворцов вытащил электрический фонарь, стал шарить на полу, нашел то, что ему было нужно и незаметно для Жукова положил металлический предмет, похожий на сапожный гвоздь, в карман.

Затем он подвинул стол к окну, поставил на него табуретку, осторожно открыл окно и шепнул Жукову:

— Вылезай первым…

Жуков вскарабкался на табуретку, вылез на улицу и полной грудью облегченно вздохнул.

За ним вышел тем же путем Скворцов и, протянув руку Жукову, сказал:

— Прощай, друг. Но знай: если до меня дойдет слух, что ты не в меру болтлив — ты за это ответишь головой.

И быстрыми шагами Скворцов скрылся за углом.

IX

Ультиматум в мусорном ящике

Жуков остался один и поклялся самому себе, как только может поклясться пылкий юноша, «что ни в жизнь никому не скажу, если даже в могилу живьем закопают».

А между тем, за углом была подворотня. В подворотне стоял мусорный ящик; между стеной и ящиком был небольшой проход с терпким запахом.

И здесь красовалась надпись:

Здесь останавливаться воспрещается.

Вот под этой надписью, в проходе, притаился человек, не нашедший себе, очевидно, ночлега.

Иначе зачем ему выбирать для своего сна столь неаппетитное ложе. Но вы, конечно, понимаете, что спать безмятежным сном у ворот, которые беспрестанно открываются — весьма не рекомендуется…

И если обладатель пылкого воображения хочет узнать все тайны ночи и услышать страстные расставания влюбленных, свидания, назначаемые деловыми людьми — то непременно нужно выбирать место, подобное тому, какое выбрал этот чудак.

Итак, загремели ворота…

И два темных силуэта, пожимая друг другу руки, говорили:

— Нужно переехать в центр, связаться с акционерным обществом, получить новые директивы. И выйти из поля зрения местного сыска, так как я утверждаю, что часы, по которым он определял время — это был фотографический аппарат.

— Необходимо проникнуть в мастерскую, добыть гвоздь и, если там есть кто–нибудь — прикончить! Я буду на площади, левая сторона, остановка трамвая…

Силуэты исчезли.

Человек в проходе, надышавшись смрадным воздухом, решил выйти из своего места и переночевать где–нибудь на бульваре, нежели быть свидетелем странных замыслов двух исчезнувших теней.

Но это был… сон…

Он вышел из своего логовища и, шатаясь как пьяный, пошел по тротуару.

Не успел он дойти до площади, как мимо него промчалась пожарная команда, а за ней толпа людей…

Какая–то необъяснимая сила толкнула нашего чудака пойти по следам пожарной команды. Дойдя до места, где отчаянные пожарные, влекомые больше спортом огня, чем обязанностями, делали свое трудное дело.