На этом он повесил трубку. За дверью в ожидании, когда освободится линия, уже стояла целая очередь нетерпеливых пассажиров.

Петер быстро вернулся на свое рабочее место, где тем временем работы набралось выше крыши.

Руки делали, а мысли были заняты возлюбленной, его Катариной…

Следующие несколько дней молодая пара пребывала в чудесном настроении. Решение принято, теперь они могут планировать свое будущее. Первой неожиданностью для них стал отказ капитана корабля, когда они обратились к нему с просьбой зарегистрировать их брак на борту «Людмилы».

— Нет, нет, ничего не выйдет. Я как капитан корабля имею на это право. Но я могу пользоваться этим правом только в исключительных случаях, например, когда доступ к загсу собственной страны не представляется возможным и молодая пара вынуждена по этой причине на неопределенно долгое время откладывать свое бракосочетание. Кстати, наши консульства тоже стараются держаться в рамках этого положения. В Санкт-Петербурге вас могли бы зарегистрировать, если бы вам предстояла, скажем, длительная поездка в Сибирь или что-нибудь в этом роде. Но если консул знает, что через несколько дней вы будете на родине, то его будет трудно убедить в такой неотложности.

— Хорошо, — сказал Петер. — Видимо, искать другие соображения не имеет смысла. Наши родители так или иначе за пышную свадьбу дома.

— Зачем обязательно сразу совершать все формальности? — недоумевал капитан. — Может, будет достаточно огласить вашу помолвку на торжественном вечере? Я предлагаю это сделать в последний день круиза. В последний вечер по традиции обычно устраивают «капитанский ужин», на который капитан корабля приглашает всех своих пассажиров. Давайте сделаем так: как только к десерту подадут шампанское, объявим о вашем радостном событии. Ну как?

Петер с Катариной вопросительно посмотрели друг на друга.

— У меня, к сожалению, нет с собой вечернего платья, — сказала Катарина.

— Вы можете и в униформе появиться, как все другие члены команды, я бы это даже приветствовал. Сейчас вопрос в том, хотите ли вы этого в принципе.

— Теплоход «Людмила» сыграл огромную роль в нашей жизни, — сказала Катарина.

— Мы здесь познакомились, — добавил Петер. — Это стало началом нашего счастья.

— Во время этого рейса я побывала на родине моей семьи, — добавила Катарина.

— Ну вот, видите, все вместе это достаточный повод для достойного венца, — заключил капитан. — Что может быть прекраснее, чем счастливая помолвка двух молодых людей? Обещаю вам очень проникновенную речь!

— Я думаю, нам надо соглашаться, — сдалась наконец Катарина. Впрочем, и у Петера не нашлось никаких возражений.

Вечером они снова встретились на прогулочной палубе, и Петер подарил Катарине долгий поцелуй.

— Нам надо насладиться последними деньками, пока мы еще неприметные члены команды, — задумчиво сказал он. — Как только мы снова будем в Германии, на нас обрушится лавина праздников.

— Лавина, кажется, начнется уже с «капитанского ужина», — засмеялась Катарина. — Мне очень интересно, что же такого сердечного скажет нам шеф, благословляя в путь.

— А потом наступит день «смотрин» у твоей матушки. Я по всем правилам попрошу твоей руки и ее согласия на нашу свадьбу. После этого поедем в Хорнхайм, где я представлю тебя своим родителям. Потом, считай, мы и видеться-то не будем. Могу поспорить, что мать потащит тебя в самые шикарные магазины одежды и украшений, чтобы выбрать свадебный наряд.

— А потом… Что потом? Петер, все наши мысли почему-то до сих пор заканчивались свадьбой. Но ведь после нее начнется наша совместная жизнь. Где мы будем жить? Должны ли мы жить в замке? Я немного жалею, что забыта наша передвижная закусочная.

— Я в последнее время тоже об этом думал, — сказал Петер. — Замок Хорнхайм я оставил сразу после окончания учебы, жить там я не мог. Я не хотел оставаться в клещах традиций, хотел сам устроить свою жизнь, повидать мир. Но тогда я был лишь вторым сыном, а не основным наследником. Теперь Губерт как наследник отпал, а значит, все взоры семьи обратились на меня.

— По-моему, ты говорил о крестьянском хозяйстве, которое тебе хотели отдать?

— Да, об этом я тоже уже думал. Это прекрасный старый дом, который мы можем обставить исключительно на свой вкус, а также участок земли, где я мог бы заняться сельским хозяйством, испробовать новые методы выращивания культур, разведения полезных животных. Опыт, который я при этом приобрету, может потом пригодиться в большой усадьбе, если когда-то я ее приму. Думаю, новые идеи всегда пригодятся. Однако, я ведь не знаю, понравится ли тебе деревенская жизнь. Но, я думаю, мы могли бы сообща попробовать. Еще у нас есть возможность пристроиться на какое-нибудь предприятие отца. Для меня сейчас самый важный вопрос в том, как ты относишься к жизни в деревне.

— Ах, Петер! Я ведь когда-то тебе уже говорила, что пойду за тобой хоть на край света. Как ты мог подумать, что я испугаюсь деревенской жизни? Конечно, я там приживусь, лишь бы ты был со мной. Я очень рада, что нам не надо будет жить в замке.

Растроганный, Петер заключил ее в свои горячие объятия.

— Не знаю, чем я тебя заслужил…

— Заслужил, не заслужил, — засмеялась Катарина. — Любовь об этом не спрашивает, она нам дарится судьбой, не взирая ни на какие заслуги. А что касается деревни, то я не страшусь. Мы молоды и здоровы, сообразим, как преодолеть трудности.

Впервые в этот вечер у них зашел разговор о детях, которые когда-нибудь будут радовать их.

— Я бы не хотела, чтобы они росли так, как я, — сказала Катарина. — Они не должны во всем чувствовать давление традиций. Я хотела бы, чтобы они сами решали, кем им быть, и чтобы спутника жизни имели право выбрать по любви. Это все, чего я желаю для своих детей.

— Но это немало, — задумчиво сказал Петер. — Не так-то легко будет противопоставить свои взгляды на жизнь моим родителям и твоей маме. Но если мы будем заодно, то, возможно, что-то и получится. Когда-то я буду главой семейства Хорнхайм и первым делом отменю отжившие законы лома на благо всех будущих поколений.

Катарина благодарно прижалась к его груди. Как хорошо он ее понимал! Она подставила ему для поцелуя свои горячие губы, и исчезли прочь все проблемы и планы на будущее. Была молодая пара, радующаяся любви. И все.

Последние дни круиза прошли по запланированному распорядку. Но для Катарины они были словно непрерывная цепочка счастливых мгновений. Санкт-Петербург был великолепен. Они провели там целый день и готовы были остаться еще на много дней, чтобы осмотреть все достопримечательности. Катарина гордилась своим знанием русского языка, ей нравилось что ее все хвалят.

И в Хельсинки, и на острове Борнхольм тоже были организованы экскурсии. Но уже и пассажиры, и персонал начали чувствовать некоторую усталость. Насыщенность впечатлениями достигла того уровня, когда новые впечатления уже воспринимаются с трудом. Так что все были рады, что между Борнхольмом и Килем выходов на берег больше не предусматривалось, а оставшееся время было предоставлено для того, чтобы путешественники немного отдохнули и разобрались в своих впечатлениях. Ну и, разумеется, закрепили состоявшиеся знакомства.

Разморенные и усталые пассажиры лежали в шезлонгах на спортивной палубе и наблюдали за полетом чаек, неустанно круживших над теплоходом. Горничные сновали между ними, предлагая в зависимости от времени суток то суп, то сок, то еще что-нибудь. Иногда отдыхающие требовали кофе или мороженого, им приносили и это.

Вечером накануне прибытия в Киль среди гостей царило радостное возбуждение, обменивались адресами, приглашали друг друга в гости. Но апофеозом этого дня стал, конечно, объявленный заранее «капитанский ужин». Петера и Катарину освободили от дежурства и усадили за стол капитана, что вызвало большое удивление среди присутствующих. Судовой оркестр играл сегодня в ресторанном зале. Раньше прием пищи не сопровождался музыкой, она играла только на танцах в салоне.