И на следующий день Катарина не могла прийти в себя окончательно, готовя завтраки и сервируя столы. Она выставила вазочки с вареньем рядом с жареной ветчиной, а овсяные хлопья рядом с яичницей прямо возле сковороды, забыла расставить апельсиновый сок, а графинчик со сливками спрятала за корзину с хлебом. У нее в голове шел какой-то удивительный музыкальный фильм о долго-долго длящемся счастье с Петером. Одни кадры сменяли другие, а для повседневных обязанностей просто места в голове не оставалось.

В итоге — небывалая шумиха среди пассажиров, которые не найдя на месте привычные блюда, тщетно пытались выяснить, где их полюбившиеся лакомства. Петер заметил это, и в уголках его рта играла усмешка. Он один знал, чем вызвана рассеянность Катарины. Но разве сам он не в таком же состоянии? И у него сегодня не все получалось, мозги туманила любовь, любовь к удивительно красивой темноволосой принцессе, чьи сказочные карие глаза заворожили его. Но пока они были работниками теплохода «Людмила» и у них оставались их обязанности, которые требовалось добросовестно выполнять.

— Соберись, Катарина, — шепнул он ей на ходу. — И от влюбленной горничной гости вправе ждать аккуратности и четкости в работе. Или хочешь, чтобы все узнали о нашей помолвке?

— А почему бы нет? — смеялась она. — Может, тогда и другие пассажиры вспомнят, чего от них ждет герцогиня фон Орлеан. Мы могли бы дать толчок целому ряду помолвок. Кто-то же должен положить начало, пусть даже это стюард и горничная.

— Жаль, что мы не можем совершить нашу помолвку при полных именах и титулах, — посетовал Петер. — Хотел бы я посмотреть на их обалдевшие рожи!

К удивлению Катарины, сразу после завтрака ее снова вызвали в радиорубку на переговоры. И снова это была мать.

— Я провела ужасные дни и часы, Катарина! — причитала она. — Ты не можешь навлекать позор на мою голову, ты не должна выходить замуж за стюарда. Если бы это был хотя бы капитан судна! Конечно, в этом тоже нет ничего хорошего, но, по крайней мере, у капитана другой статус в обществе.

— Ты бы не хотела узнать, как я побывала в Пернау, а, мама? — вместо ответа спросила Катарина.

— В данный момент меня интересует, как далеко тебя заведет твое легкомыслие. Тебя ожидает большое будущее, во всяком случае, если ты воздержишься от неравного брака. Я надеюсь, что ты расстанешься с этим человеком и в Санкт-Петербурге сойдешь с теплохода. Ты слышишь меня?

— Да, мама. Но твое предупреждение немного запоздало. Покинем ли мы судно в Санкт-Петербурге, еще неясно. Но если я это и сделаю, то только с Петером. Он — моя большая любовь. Я со вчерашнего дня помолвлена с ним.

На том конце провода повисла напряженная тишина. Потом стали раздаваться тихие стоны.

— Алло, мама, ты еще тут? — спросила Катарина. — Разве ты не хочешь пожелать мне счастья?

— Я вне себя! — завопила принцесса Ангербург. — Помолвку можно и расторгнуть. Надеюсь, об этом еще никто не знает?

— Пока только мы, но теперь и ты тоже. Разве ты не хочешь узнать имя моего возлюбленного, мама?

— Как можно говорить о нем такие слова? — стыдила принцесса свою дочь. — В наших кругах такие интимные слова не… не говорят… даже родным. Его имя меня вообще не интересует.

— А зря, мама. Его зовут Иоганн Петер Непомук принц фон Хорнхайм.

— Ты издеваешься надо мной, Катарина? — послышался в трубке слабый голос. Принцессе Ангербург пришлось столько пережить в последние дни, что сейчас она была просто не в состоянии поверить неожиданно свалившемуся на нее счастью.

— Я не шучу, ма.

— Но ведь принц — это же не стюард!

— Нет, — рассмеялась Катарина. — А принцесса — не горничная. Мы сами не знали, кто из нас кто в действительности. Но зато с самого начала знали, что принадлежим друг другу. Петер тебе понравится, мама.

— Когда же я с ним познакомлюсь?

— Когда мы вернемся в Германию. Сейчас мы еще раздумываем, как будет выглядеть наше ближайшее будущее. Мы можем пожениться на судне или в консульстве и прибыть в Ойтин уже молодоженами. При этом сойти с теплохода в Санкт-Петербурге и вернуться в Киль самолетом или поездом. А можем продолжить работать до самого возвращения в Киль, как нас об этом просят. И тогда поженимся на родине.

— Вы такие самостоятельные, боюсь, мое слово не возымеет никакого влияния на ваше решение.

— Но мы охотно выслушаем твое мнение, — возразила Катарина.

— Я бы приветствовала скорейшую женитьбу, но она не должна быть слишком поспешной. Я считаю, что свадьба должна быть пышной. Если продать дом, то я бы ее даже могла финансировать.

— Ничего этого не нужно, мама. Если мы решим делать свадьбу на родине, то она состоится в замке Хорнхайм. Петер — наследник отца, все их родственники живут в южной части Германии. Им слишком далеко было бы ехать в Ойтин. Разумнее отправиться туда нам с тобой.

Разговор оборвался: поступило какое-то важное сообщение для капитана. Катарина была даже рада этому обстоятельству: они и так слишком долго занимали линию. Когда мама увидит счет за переговоры, она, пожалуй, с ума сойдет. Самое важное сообщила и хорошо.

Перед дверью радиорубки стоял Петер. Он ждал, когда освободится телефон.

— А, так это ты так долго разговаривала, — сказал он. — Подозреваю, ты звонила своей матери.

— Не отгадал! — засмеялась Катарина. — Наоборот, это она мне позвонила. Срочно потребовала, чтобы я возвращалась домой. Ну что мне еще оставалось, кроме как сказать правду? Боже, она была просто счастлива!

— Мне это счастье еще предстоит. Мои предки тоже обрадуются. У них самая большая забота с плеч свалится — кто будет наследником.

Петер долго не мог дозвониться.

— Петер, это ты? — наконец послышался растерянный голос отца в трубке. — Где ты сейчас находишься? В Бразилии или в Аргентине? Или, может, все-таки немного поближе?

— Ну, не то чтобы очень близко, отец. Я сейчас работаю стюардом на круизном теплоходе «Людмила», который скоро зайдет в Санкт-Петербург. Отец, ты глава нашего дома, потому прошу твоего разрешения на брак с принцессой Катариной фон Ангербург.

Долгое время в трубке царило молчание. Потом раздался голос отца:

— Это действительно правда, Петер?

— Такими вещами не шутят, отец. Катарина учится в Кильском университете на славянском факультете, ее семейство происходит из Балтии. Ее прадед был великим князем России. Мать являлась супругой принца Александра фон Ангербурга, но рано овдовела. Они живут довольно бедно.

— Это не играет вообще никакой роли! — поспешил заверить отец. — Главное, что ее происхождение соответствует традициям нашего дома. А в твоих словах я не сомневаюсь. Имущество да деньги — второстепенное дело, этого у нас самих хватает.

— Я знал, что ты меня поддержишь, папа, — сказал Петер.

— И когда ты познакомишь меня со своей будущей супругой?

— Наше судно где-то через десять дней будет снова в Киле. А дня через два после этого мы уже можем быть в замке Хорнхайм. Хотя, конечно, можно и в Санкт-Петербурге выйти и прилететь в Германию самолетом.

— Мама только что вошла ко мне в кабинет. Хочешь поговорить с ней?

— Алло, мама! — настроение Петера заметно поднялось. — Ты слышала, какую я новость отцу преподнес? Нет еще? Я женюсь, причем на девушке, которая тебе определенно понравится. Она хоть и без состояния, но происходит из аристократических кругов. Мы очень любим друг друга.

— Да это же… это… чудесно. Батюшки, как я счастлива! Поздравляю, передай твоей будущей жене мои сердечные поздравления. Жаль, что твой братец Губерт нанес нам с отцом такой тяжелый удар. Он тайно женился на молодой бюргерке, представляешь? Теперь о нем как о наследнике и речи быть не может. Как хорошо, что хоть ты нас не подвел, традиции дома сохранил. Вы ведь свадьбу хотите устроить в замке Хорнхайм? Я полагаю, что именно так должны поступать наследники.

— Конечно, мама. Порадуйтесь за нас с Катариной, вы скоро с ней познакомитесь. Она обворожительна. Мам, я должен заканчивать, а то весь мой заработок уйдет на переговоры. Пока, обнимай отца.