Она поднимает голову и шепчет:

— А это включает в себя завершение того, что мы начали в самолете?

Я медленно киваю.

— Включает, и я тебе гарантирую, что это будет зрелищное завершение.

— Оно всегда зрелищное, — она наклоняется и дарит мне игривый поцелуй, дразня языком.

Когда она отклоняется назад, я облизываю свою нижнюю губу, наслаждаясь ее вкусом.

— Даже не сомневайся.

Наш игривый момент прерывает Уоррен:

— Так, прежде чем мы разделимся, никто не хочет… курнуть?

Я не большой фанат наркотиков, даже легких. С алкоголем вы можете себя еще контролировать — выпить рюмку или две, потом притормозить и наслаждаться легким опьянением. Или вы можете разогнаться и пригубить пять рюмок за раз. В любом случае, вы можете контролировать то, в кого вы хотите превратиться.

Но наркотики, это как поезд без кондуктора. Стоит только принять, и вас понесло — уже не притормозишь, если вдруг передумал. Ди-Ди не разделяет моих чувств. Что неудивительно.

Она садится рядом со своим кузеном на подлокотник дивана.

— Слава Богу, я думала, ты уже никогда не спросишь.

Уоррен достает из своего кармана мешочек, в котором немного самокрутки, немного марихуаны и маленькая светло-коричневая трубка.

Эрин спрашивает:

— Где ты это взял?

— Привез из Нью-Йорка, — он хмурится, а потом объясняет, — ну, технически, я привез это из Калифорнии в Нью-Йорк, а потом сюда. Это хорошая хрень — высокого качества, используется в медицине. У уборщика в моей музыкальной студии глаукома.

— Но как ты пронес это в аэропорту? — спрашивает моя сестра.

Уоррен гордо объясняет.

— Я держу это в своих трусах. Поэтому если на каком-то сканере это увидят, то это просто выглядит, как будто мне там нужно хорошо побрить.

Мои брови ползут вверх.

— Вот это план. Если твоей музыкальной карьере придет конец, ты всегда можешь стать наркокурьером.

У торговцев наркотиков высокий уровень ранней, насильственной смертности. Великолепно.

Уоррен дает Ди-Ди сигаретку, и она светится от счастья. Мэтью тоже подходит к ним.

— Я бы тоже курнул травки.

Эрин в замешательстве.

— Я раньше никогда не курила марихуану.

Уоррен пытается ее приободрить:

— Тогда ты оказалась в правильном месте. Мы все друзья в шоу допинга.

Она все равно нервничает, поэтому я говорю ей:

— Просто скажи «нет», Эрин. Это необходимо только лузерам, — показываю я пальцем в сторону Уоррена. — Ты на самом деле хочешь оказаться там наглядным пособием?

Долорес поднимает руки вверх, как лапы с когтями.

— Это давление на коллектив. Давай, Эрин — это надо попробовать, хотя бы раз. Расслабься немного, подружка.

Эрин делает большой вдох и смотрит на меня большими глазами, ища одобрения.

— Думаю, я попробую. То есть… иногда просто надо сказать «Какого черта?»… правильно, Дрю?

Не могу спорить с цитатой из Большого Бизнеса. Я пожимаю плечами в знак повиновения, и Эрин присоединяется к остальным курильщикам.

Джеку это неинтересно.

— Нет, спасибо, приятель. Эти дни я планирую держаться подальше от токсинов в моем организме.

Александра также отказывается, махнув рукой. Стивен, однако, говорит:

— Конечно, почему нет? Вспомню свою расточительную молодость.

Александра ворчит:

— Что значит вспомню? Ты — мужчина, ты до сих пор ведешь расточительную жизнь.

Мой зять протягивает руку Уоррену.

— Сделай мне двойную.

Уоррен дает ему сигарету и зажигалку, а Мэтью предлагает Кейт присоединиться. Она качает головой.

— Может быть позже.

Я прохожу через комнату, открываю окно и включаю вентилятор на потолке.

Уоррен спрашивает:

— А что ты, Эванс? Не будешь?

Я фыркаю.

— Можно подумать, я когда-нибудь запихаю себе в рот то, что висело рядом с твоими потными яйцами. Я скорее поцелую задницу слона.

Уоррен делает глубокую затяжку и дым слетает с его губ, когда он насмехается надо мной:

— Нарк.

У меня морда кирпичом.

— Ага, это я. По выходным я зависал с Джонни Деппом на 21 Джамп Стрит.

Мэтью, уже навеселе от курения, захихикал. И сообщает всем, кто в комнате:

— Ааа, Эндрю прикольный. Но он и Мэри Джейн ⁵не ладят. Один раз в колледже он пробовал. Но ничего хорошего не вышло.

Кейт наклоняется вперед.

— Я не слышала эту историю.

— Не самый лучший момент в моей жизни.

Мэтью смеется еще громче.

— Он сделал четыре затяжки, а потом начал бегать по дому, закрывая все двери и окна. Он думал, что сейчас появится его старик, или с неба упадет группа захвата. Потом у него началась паническая атака.

— Не было у меня никакой панической атаки.

Взгляд Мэтью встречается с моим.

— Чувак, я думал, что мне придется тащить твою задницу в больницу. Ты выглядел так, будто с тобой случится хренов сердечный приступ.

Все усмехнулись в мою сторону — даже Кейт.

Уоррен довольно кивает своей головой.

— Эванс не может справиться с косячком. Приятно слышать. Теперь, если мне когда-нибудь захочется тебе насолить, я знаю, как это сделать.

Предполагается, что друзья могут доставать друг друга. Это одно из преимуществ того, что вы все знаете о человеке — все их достижения, все компрометирующие, грязные секретики.

Но это палка о двух концах.

— Давай дальше углубляйся в воспоминания, Мэтью. Я тоже знаю несколько моментов про тебя, в которых можно покопаться.

Он широко распахивает руки.

— Я — открытая книга.

Я улыбаюсь по-дьявольски.

— Ты уверен?

— Выкладывай, болван.

Я поворачиваюсь к его жене.

— Эй, Ди, Мэтью тебе когда-нибудь рассказывал про тот раз, когда он был так пьян, что помочился в рот Келли Маккалистер, пока она делала ему минет?

Мэтью тут же протрезвел.

Стивен умирает со смеху.

— Вииии, — пищит Эрин. — Как противно.

— Вот как он заработал свою кличку в нашем братстве — Фишер-Золотой Дождь.

Александра выглядит так, словно ей одновременно забавно и противно.

Джек фыркает.

— Фу.

Кейт кривит лицо и закрывает уши.

Долорес сначала смеется, потом поворачивается к своему мужу и признается:

— Я подавлена. Я больше никогда не смогу брать у тебя в рот, не вспомнив эту историю.

Мэтью смотрит на меня добродушно:

— Вот ты мудак, дружище.

Я просто улыбаюсь:

— Вот для чего нужны друзья, приятель.

***

Через десять минут Эрин лежит с задранными вверх ногами в своем кресле, глаза у нее с тяжелыми веками. Она медленно поднимает одну руку, потом другую.

— Как здорово. Я такая расслабленная.

Лицо Стивена выглядит вялым, когда он показывает жестом в сторону большого пианино в углу комнаты.

— Эй, Билли, почему бы тебе что-нибудь ни сыграть?

Да, эта задницетерка может еще и на пианино играть. Только подумайте — он может быть многоликим мудаком, но при этом оставаться лохом.

Ди поддерживает:

— Хорошая идея. Нет ничего лучше хорошего косячка с ритмичной мелодией. Подсласти нам, братец.

Этот тупица встает и усаживается за пианино, разминает пальцы и начинает играть. Через несколько аккордов он начинает петь «Someone like you» Адель. Это означает, что он выбрал девчачью песню.

Когда он напевает последнюю строчку перед куплетом — ту самую, где отношения между ним и его бывшей еще не закончены, мое хорошее настроение становится кислым, как молоко, хранящееся слишком долго в холодильнике. Вот почему я всегда ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть этого Уоррена. Потому что, несмотря на историю о моем опыте с марихуаной, которую рассказал Мэтью, я не параноик. Я наблюдательный. Смышленый. Чертовски умный, чтобы знать, почему — из всех чертовых песен, которые он мог сыграть — он выбрал именно эту.

И что еще важнее — я знаю, для кого он ее играет.