“Эх, слишком много в последнее время делаю для этих моих “хвостов”. Будто работаю не ради Марии, а ради одурманивания мозгов Лихогону. Черти что!” – обиженно ворчала я, выстаивая очередь за билетами. Городской автовокзал был устроен каким-то загадочным образом: несмотря на то, что автобусы уезжали пустыми, возле касс всегда толпилась агрессивного вида очередь.

Выехав за город, я дождалась нужной развилки и попросила водителя остановить автобус. Родимый Форд терпеливо ожидал меня в заранее оговоренном месте. Приоткрыв дверцу, Георгий включил тем самым свет в салоне. Было видно, как он нервно посматривал на часы. Машина выглядела значительно лучше хозяина.

– Мы куда-то торопимся? – я распахнула дверцу со стороны водительского места, всем своим видом демонстрируя желание немедленно пересесть за руль. Георгий послушно перелез на соседнее сидение.

– Я его раздобыл! – многозначительно сообщил Жорик, будто эти слова объясняли сложившуюся нервную обстановку.

– Поздравляю, – на всякий случай не показывая, что не понимаю о чем речь, заявила я, – А что теперь?

– Теперь всё, – вздохнул Жорик, – Вариантов не остается. Первый шаг сделан. Теперь нужно проникать в офис. Разузнаем план действий Лихогона и тогда уже решим, что предпринимать…

Нехорошее предчувствие охватило меня.

– То есть ты хочешь сказать, что… что забрал у Шурика этот его аппарат для отключения чужих сигнализаций?

– Да. Проник в квартиру, взял ключи от гаража… В общем, совершил кражу, воспользовавшись доверием собственного друга. Нужно скорее провернуть посещение офиса Лихогона, и вернуть прибор, пока Шурик ничего не заметил. У меня душа не на месте, покуда этот прибор у нас. Кроме того, Лже-Кузен, кажется, оживился. Еще и поэтому нужно ускорять события… Наружное наблюдение за Пёсовым установило небывалую активность объекта.

– С чего вообще вы решили устанавливать за ним слежку? Ужас какой-то. Они следят за нами. Мы – за ними. По существу при этом никто ничего не делает…

– Увы, делает. Лже-Кузен сегодня обошел половину нотариусов города. Плюс еще дважды побывал в офисе у Лихогона. Не знаю, уж, что он от них от всех хотел…

– Я знаю, – мрачно вздохнула я. Информация о том, что Пёсов обходил нотариусов, еще больше прояснила ситуацию, – Сегодня ЛжеКузен отдал Лихогону на хранение оригинал завещания Машиного отца. После какого нотариуса он отправился к Лихогону? Тот, наверное, и хранил оригинал завещания. Ужас! Мы на грани полного провала. Настоящее завещание найдено теми, кто категорически против его существования. Подозреваю, теперь оно вряд ли увидит свет.

Георгий молча переваривал услышанные новости.

– Кроме того, – продолжала травмировать психику мужа я, – Я так и не узнала, где находится сейф Лихогона. Только камеру зря поломала… Зато узнала другое. Узнала, что и поздним вечером, и на выходные, нет гарантии, что Лихогону вдруг не стукнет в голову посетить свой офис. Самообразование – штука непредсказуемая.

– Что? – Георгий, кажется, услышал только один единственный факт, – Что случилось с моей камерой?

– Во-первых, она не твоя, а наша, – обиделась я, – А во-вторых, слушать нужно внимательно. Я же сказала – она поломалась.

Георгий потребовал остановить машину и немедленно выдать ему останки любимой техники на рассмотрение.

– Рассмотрение там не поможет, – безжалостно проговорила я, – А для захоронения здесь место неподходящее. Уже ж почти приехали. Подожди уж до дачи-то.

За всеми этими трагедиями, мы чуть было не забыли спрятать меня при въезде на опасную территорию. Георгий вовремя спохватился.

– Стой! Лазутчики Лихогона постоянно шастают вокруг нашей дачи. Увидят тебя, – и все пропало. Иди ложись на заднее сидение.

Я послушно улеглась, и уснула бы, если б Георгий водил машину чуть помягче. Каждая ямка под колесами Форда оставляла трещинки на моем сердце. Я очень любила свою машину.

– Накинь это и беги в дом, – зашептал Георгий мне на ухо, заведя Форд в сад.

Я укуталась с головы до ног старым пледом и, словно восточная Гюльчятай, мелкими шажками засеменила в дом, стараясь не попадать при этом в полосы света, образованные светящимися окнами. В гостиной мое появление вызвало небольшой переполох.

– Стоять на месте, не двигаться! – грозно закричал Темка, направляя на меня табуретку, выставленную ножками вперед, – Кто вы и как сюда попали?

Мария при этом взобралась с ногами на спинку кресла и завизжала. Так, будто увидела не меня, а мышь. Глаза её при этом выражали искреннее любопытство. Я, тоже не слишком нежно относящаяся к грызунам, с опаской оглядела пол. Все было чисто.

– Вы чего? – я, наконец, сбросила с головы этот колючий плед.

– Фу-у-х, Катерина, – Артем опустил табуретку, – Нельзя же так пугать людей… Откуда мы знали, что это ты?

– Будь это не я, табуретка вряд ли спасла бы вас, – ехидно заметила я.

– Не факт, – парировал Темка, – При желании в оружие можно превратить все, что угодно. Даже пояс от туники.

Я поняла, что Артем, пытаясь произвести впечатление на Марию, цитирует какие-то выхваченные из книг предложения, и не стала напоминать гостям, что никакой туники у них нет. Пусть чувствуют себя защищенными.

– Ой, а что ж это я сижу, – вдруг запричитала Мария, спускаясь со спинки кресла, – Люди с дороги, люди устали, люди голодные… Не мудрено, после такой нервной работы… А я сижу. Извините, задумалась просто. Борщика отведаете? Или сразу второе?

– И первое, и второе, и третье, – за нас обоих ответил Георгий, – Катерина ведь еще не знает, как ты вкусно готовишь. Нужно её побаловать.

Я отдалась хлопотам Марии. Удивительное дело, эта девочка и не думала требовать к себе повышенного внимания и забот, а наоборот, всячески старалась облегчить нам жизнь. Обычно клиенты так себя не вели, считая, что единственное клиентское дело – платить. А остальное уж, мол, должно решаться без них. Правда, ни один из предыдущих клиентов не оставался у нас жить и не сомневался, сможет ли оплатить наши услуги. Мария сомневалась. Зато честно предупредила о своих сомнениях. Порешили на том, что мы беремся за это дело на свой страх и риск. В случае получения Машей наследства – наши труды, безусловно, будут хорошо оплачены. В случае провала – стойко перенесем эту общую беду и потерю.

За ужином я изложила все новости…

– И почему нам самим, типа, не пришла в голову эта идея?! – сокрушался Тёмка, – Ведь можно же было обойти нотариусов, поинтересоваться, кто знает что-либо о настоящем завещании Пёсова. Сейчас бы уже расправились с этим мерзким делом.

– Ну, как же ты не понимаешь? – благоразумная Мария удивленно хлопала ресницами, – Мне-то Ленонид сказал, что у него все нотариусы подкуплены. Вот мы и считали бессмысленным обращаться к ним.

– Могли бы и догадаться, – не унимался Тёма, – Если ЛжеКузен поверил, типа, что настоящее завещание может быть у Марии, значит, он тогда еще не знал, где оно есть на самом деле. Логично? Нужно было опередить его, типа, с поисками… Мы, типа, не враги , а сплошное удовольствие… Столько времени дали противнику на раздумья!!! Он последил, типа, за Машей. Понял, что нету у неё никакого завещания, раз она его обнародовать не спешит… Понял, и решил сам настоящее завещание найти. И нашел. А мы его прощелкали!

– Откуда он знал, что Мария не выдумала наличие этого настоящего завещания? – вмешалась я, – Может, покойный Пёсов вообще его не писал?

– Да, Маша могла и придумать, – Тёмка почесал затылок, – А могла, и нет. Кто мешал, типа, просто проверить? Пёсов догадался, а мы нет…

– С чего вообще нотариус отдал ему завещание? – не унималась я.

– Потому что Леонид заплатил! Подкупил нотариуса! – ответила за Тёмку Мария, – Ох, чует моё сердце, не к добру всё это. Зная братца, даю сто процентов, что к завтрашнему же дню, завещание будет уничтожено. Он только с виду интеллигент, а в душе – свинья, каких мир не видывал…

– Кстати, – тут же вспомнила я, – С виду Леонид действительно похож на приличного человека. Он, я так поняла, учится в Академии Культуры?