— Точно! Зината Сайфуллина!

— Кого, кого?

— Сайфуллина. Зината. Он разведчиком был. У Блюхера, у партизан.

— Ишь ты! Герой?

— Герой! Да не простой, а особенный!

— Ах ты! Молодец! А что, его самого нет, значит, в живых-то?

— Мы узнали, что он в засаду попал, — ответил Иршат. — Это было… сейчас вот скажу… Где-то около Иглино…

— Где, где?

— В районе станции Иглино, в тысяча девятьсот восемнадцатом году.

— Гм!.. Да ведь там вроде бы и боев-то не было. С чего бы это ему там ходить?

— Как не было? Были! — воскликнул Иршат. — У нас записано!

И он кратко повторил рассказ полковника на пристани Олдяк.

— Ну, коли так, дело другое, — согласился Закирьян. — Вы всюду ходите, ищете, вам и карты в руки. А я… Мне-то откуда знать? В те годы был я совсем еще молодой, да и жил я в других краях. На Каспии воевал, власть нашу Советскую от беляков защищал. Тоже чуть голову не сложил… Да-а, братцы мои, не забывает правительство своих героев. А ведь сколько лет прошло, сколько лет!

Произнеся эти слова, Закирьян повернулся было, чтобы уйти, да тут выступил вперед его призовой баран и заблеял громко, требовательно.

Закирьяна это почему-то очень рассердило, и он дал барану такого пинка в живот, что тот завопил еще громче.

— Что вы делаете! — закричали вместе Нафиса и Айгуль. — Ему же больно!

— А пусть не лезет куда не надо! — зло отрубил Закирьян.

— Так он ведь не понимает! — надулась Нафиса и принялась нежно ласкать животное. — Он же глупенький!

— Ха-ха-ха! Глупенький, умненький, а мясо хорошее. Только вот не знаю, куда девать. В столовую, что ли, в какую или, может, просто вам отдать? А?

— Нет, не надо, спасибо! — сердито проговорила Айгуль.

— Ну, как хотите. А то я бы вам его выпотрошил. Вот, одна минута — сейчас к реке спущусь, и делу конец.

— Ой, не надо! — закричали девочки. — Жалко его!

— Жалко! А чего жалеть-то? Я вам такой плов приготовлю, что пальчики оближете!

— Нет уж, Закирьян-агай, спасибо! — решительно отказалась Фатима. — Баран этот ваш, вы его завоевали, вот и ешьте его на здоровье.

Слушая все эти разговоры, баран жевал траву и смотрел на людей чуть грустными глазами.

Мальчики и девочки набросали ему хлеба, печенья, Нафиса сунула в рот конфету, от которой не привыкший к обходительному обращению баран довольно грубо отказался.

Мидхат не принимал участия в кормлении барана. Он стоял в стороне и усердно перелистывал свою записную книжку.

— Что ты там ищешь? — сказала Фатима. — Иди сюда. Сейчас все пойдем в школу. Там хороший краеведческий музей. Может быть, снова разыщем что-то интересное.

— Ищет! — усмехнулся Закирьян. — Серьезный человек! А! Да это ты, кладоискатель! Привет!

Мидхат нахмурился: ему не понравилось, что бакенщик выбалтывает его, Мидхата, секрет перед всем отрядом.

— Я с вами уже здоровался, — резко ответил он.

— Мидхат, надо быть вежливым, — сказала Фатима.

— Ну как? — продолжал Закирьян, словно ничего не заметил. — Нашел что-нибудь в этом Павловске?

— А я и не искал, — соврал Мидхат.

— И правильно сделал. Чего там искать? Нечего. Мало ли что люди болтают!

— Я болтовне и не верю, — с достоинством произнес Мидхат. — Я по документам ориентируюсь.

— Мидхат! — сердито воскликнула Фатима. — Хватит! Ребята, за мной!

Но Мидхат не понял ее намека.

— Актау — слышали? — язвительно спросил он бакенщика.

— Актау? — переспросил бакенщик.

— Ну да. Озеро или гора, что ли. Ну тут, неподалеку.

— Не знаю, не слышал… Может, не Актау, а Кактау?[9] Вон ту гору, кажись, так называют. Потому как лысая она, голая, как колено.

— Мы там побываем. Там герои гражданской войны похоронены.

— Вот и хорошо, — кивнул Закирьян.

Он дернул веревку и, таща за собой барана, удалился.

Гибель героя

Каждый аул гордится своей историей.

Аул Кызылъяр, расположенный на берегу Караидели, волею судеб стал в годы гражданской войны участником важных событий.

В сентябре 1918 года армия южноуральских партизан под командованием Василия Константиновича Блюхера именно здесь переправилась через Караидель и отсюда пошла на север, на соединение с регулярными частями Красной Армии.

Кызылъяр бережно хранит память об этом. В ауле хорошо знают, что в те осенние дни немало отважных джигитов сложили свои головы на караидельских берегах.

Песни и легенды создал башкирский народ о героях. А о партизанском разведчике Шарафе составлена в Кызылъяре целая летопись.

Писали ее пионеры и школьники аула под руководством своего учителя истории.

Подробный рассказ о гибели Шарафа наши следопыты переписали полностью.

Вот эта запись:

«…Был тихий августовский вечер, когда небольшой отряд, состоявший из сорока трех человек, появился в лесу неподалеку от села Ирнакша, где стоял штаб армии южноуральских партизан. Командовал отрядом бывший солдат царской армии Шараф Урмантаев. Осмотрев окрестности, он дал одному из опытных партизанских разведчиков задание — выяснить обстановку в селе, узнать, кто там: белые или красные. Разведчик возвратился в сопровождении вооруженных блюхеровцев, и они препроводили отряд Шарафа к своему командарму.

По приказу Василия Константиновича отряд Шарафа вошел в состав блюхеровской армии, а сам Шараф, как знаток быта и нравов местного населения и тонкостей географии караидельских берегов, определен в разведгруппу.

Поскольку армия Блюхера действовала в тылу врага, без четкой работы разведки нельзя было сделать буквально ни шагу. Разведка велась не только в районах предстоящего наступления, но и на флангах, и справа и слева от них — на расстоянии до десяти — двадцати километров.

Шарафу Урмантаеву часто приходилось бывать в разных аулах и на хуторах, в селах и поселках. Ходил он туда и днем и ночью, и пешком и верхом. И где бы ни был, всюду выполнял особые поручения штаба Блюхера.

Неоднократно при выполнении боевых заданий проявлял Шараф мужество и отвагу, смелость и решительность, находчивость и смекалку.

Армия Блюхера двигалась с юга на север, и где-то в районе станции Иглино нужно было пересечь железную дорогу, а километров через двадцать — переправиться через реку Караидель.

В эти дни роль разведки особенно возросла.

Шарафу Урмантаеву было поручено провести глубокую разведку в тылу врага, в районе Иглино — Кызылъяр.

Шараф взял с собою подростка Зината Сайфуллина, который, несмотря на свой возраст, был отличным бойцом, и смелого партизана Василия Рубцова, который родом был из Белорецка и хорошо знал местность, а третий человек вызвался сам. Это был молодой партизан, примкнувший к отряду где-то в районе Макарова. Нелюдимый, неразговорчивый, он превосходно ориентировался по звездам. Потому-то и взял его с собою Шараф, хотя как следует не знал и в деле не видел.

Группа Шарафа Урмантаева с честью выполнила задание. Нужно было добыть еще кое-какие дополнительные сведения на станции Иглино, где находилась штаб-квартира белогвардейской части. Напуганные стремительным наступлением Блюхера, белогвардейцы лихорадочно укрепляли подступы к станции и к железнодорожному полотну.

Чутьем опытного разведчика уловил Шараф, что разведку нужно вести именно здесь.

Он послал Василия Рубцова вместе с разведчиком-новичком в село. Они пошли через лес, в обход. Сам же Шараф с Зинатом должны были взять под контроль железнодорожную станцию.

Условились: утром, в пять часов, вся группа собирается в лесу, на холме, где три сосны.

Но никто, кроме самого Шарафа, в назначенный час на это место не явился.

Шарафу стало ясно: случилась беда.

Пошел он в ту сторону, куда ушли Рубцов и новичок, и вдруг видит труп, лежащий лицом вниз. Перевернул его и ахнул, опознав своего лучшего друга Василия. Так и не дошел Рубцов до вражеского тыла, погиб раньше времени от удара в спину. Кто же убил его?