Я намеренно проигнорировала его указания и вышла на балкон с пустыми руками и поднятым подбородком. Джейсон может управлять всем остальным миром, но он не мой босс, и должен быть уверен, что я не собиралась слушаться его и слепо повиноваться.

Балкон, конечно, был выполнен в том же стиле, что и весь дом, с темно-коричневой плетеной мебелью с белыми подушками. Я выбрала маленький двухместный диванчик и расслабилась в подушках, как раз тогда, когда Джейсон открыл балконную дверь. Я посмотрела вверх, чтобы увидеть его с гитарой в правой руке, блокнотом в левой и ручкой, зажатой между губами. Даже если он и раздражал меня, зрелище было слишком милым, чтобы не улыбнуться. Совсем немножко.

Он сел напротив меня так, чтобы нас разделял журнальный столик. Это был умный ход, учитывая, какое напряжение назревало между нами. Он бросил ручку и блокнот на столик, поправил гитару на коленях, а затем, наконец, посмотрел вверх, чтобы увидеть, что мои руки пусты.

— Ты забыла упаковать несчастную ручку в двенадцать чемоданов? — спросил он с приподнятой бровью.

— Нет, — ответила я. — Но она мне не нужна.

Он ухмыльнулся:

— Неужели?

— У меня хорошая память.

Он хмыкнул, а затем потянулся за ручкой и блокнотом. Тишина повисла над нами, и он снова посмотрел на меня.

— Ну, полагаю, они хотят, чтобы мы написали песню о любви.

Я рассмеялась заливистым смехом, потому что идея совместного написания песни о любви с Джейсоном была самой забавной идеей в мире.

— Я тоже так думаю, — ответил он, постукивая ручкой по бумаге.

— Мы могли бы написать песню о расставании, — предложила я.

Он кивнул, глядя через балкон.

— Это может получиться.

— Неужели мы на самом деле согласились на это? — пошутила я, пытаясь поднять настроение.

Джейсон не ответил. Он взял гитару, рассеянно бренча по струнам. Я почувствовала мгновенный укол зависти. Я брала уроки игры на гитаре последние десять лет, и я была хороша, достаточно хороша, чтобы выступать на сцене, но Джейсон был естественнее. Его пальцы порхали над струнами, будто были рождены для этого.

— Окей, давай просто начнем выкладывать свои мысли, которые хотим для песни, — предложила я.

Он выгнул бровь, его пальцы все еще бренчали на гитаре.

— Обычно я работаю не так.

Я натянуто улыбнулась:

— Ну, нам стоит прийти к компромиссу.

— Звучит неплохо. Ты идешь в другую комнату и разговариваешь сама с собой, а я просто напишу песню сам, — сказал он с уверенной улыбкой. О, это не самая смешная шутка.

— Давай напишем песню о парне, который ведет себя, как высокомерный ублюдок, — сказала я.

Он покачал головой с самодовольным взглядом, не впечатленный моей идеей.

В дверь балкона постучали, а затем, секунду спустя, как всегда опрятная, вошла ЛуЭнн с кофейным подносом. Ее волосы были пушистыми и кудрявыми, будто она устраивала званый обед южанам и справилась хорошо. В ее руках был серебряный полированный поднос с чаем и сладостями, искусно сервированными на фарфоровой тарелке.

— Как продвигаются дела с песней? — спросила она с широкой улыбкой, когда перевела взгляд с меня на Джейсона. Ее улыбка погасла, когда она увидела, что мы сидели нахмуренные.

— Действительно неплохо, — соврала я, потянувшись за стаканом воды.

— Великолепно, — сказал Джейсон.

ЛуЭнн приподняла брови.

— Правда? И как далеко вы продвинулись?

Джейсон хмыкнул, а я улыбнулась ЛуЭнн:

— Мы собираемся написать песню о любви, но большую часть песни мне придется писать самой, потому что у Джейсона нет сердца.

ЛуЭнн рассмеялась и покачала головой.

— Хорошо, что есть еще месяц, чтобы написать песню, правда?

— Угу, — промямлила я, когда глотнула воду.

— Спасибо за это, Лу, — сказал Джейсон, потянувшись за кусочком яблока.

— Не за что, — произнесла она, хлопая его по плечу. — Увидимся на ужине, ребята, — сказала она, покидая нас.

Когда дверь закрылась, и я знала, что ЛуЭнн нас не услышит, я снова посмотрела на Джейсона.

— Одного месяца должно быть достаточно, чтобы закончить это, — произнес он, возвращаясь к гитаре. — Конечно, если ты позволишь мне работать одному, я сделаю все за неделю.

Я драматично закатила глаза.

— У твоей дерзости есть мера, или она стандартно установлена на отметки «высоко»?

— Ха, полагаю, ты уже разобралась во мне? — спросил он, когда бренчание его гитары резко остановилось.

Я проглотила ответ, чувствуя, что зашла с нашей игрой слишком далеко.

Когда я не ответила, он встал с кресла и направился к двери, оставив еду, напитки и записи на бумаге позади.

— Этого достаточно на сегодня, — сказал он, не потрудившись оглянуться на меня, прежде чем закрыть дверь за своей спиной.

Я сидела, не шевелясь, проигрывая последние несколько минут в голове. Единственный вывод, к которому я пришла, — мы с Джейсоном были бомбами замедленного действия, которым суждено взрываться вновь и вновь. Я вздохнула и слезла с дивана, но утренний свет озарил черные каракули, написанные в самом начале блокнота Джейсона. Прежде чем подумать, что не следует этого делать, я посмотрела на них.

Почерк у него был ужасный, и перечеркнутый текст отвлекал, но это был первый раз, когда я увидела его процесс написания:

Она никогда не любила то, как я пытался рассмешить ее,

Но я сказал, что изменю, попытаюсь лучше.

Она никогда не любила, как я пишу мою музыку, стиль, стихи,

Но я сказал, что изменю, перепишу все это.

Я думал, что все исправил, но потом она ушла.

Она говорила мне,

Она научила меня всему, что нужно было сказать своими песнями,

Но все-таки грани стали смываться и исчезать.

Я читала и перечитывала текст, пытаясь понять, как давно он это написал. На бумаге были пятна от кофе, и некоторые строчки, которые он написал карандашом, стерлись. Было заманчиво — оторвать страницу и унести ее к себе в комнату, чтобы уже там я могла изучить ее, но в момент, когда я наклонилась, чтобы вырвать страничку, я услышала внизу шаги по гравийной дорожке и отскочила назад, опасаясь, что кто-нибудь мог меня увидеть. Задержав на минуту дыхание, я решила взять поднос с едой, но оставить его блокнот. Он вернется за ним, и я не хотела, чтобы он узнал, что я читала его. Даже если только первую страницу. Эти стихи были личным, очень личным, чтобы Джейсон делился ими со мной.

ЛуЭнн поблагодарила меня за поднос, когда я принесла его на кухню, и я провела остаток дня лежа на кровати, прокручивая его стихи в голове, пока мой мозг не стал расшифровывать каждое слово.

Я хотела знать, о ком он написал это — реальна она или нет.

9 глава

— Вчера мы впервые попробовали писать вместе песню, — сказала я в телефонную трубку.

Камми протянула:

— Ииии?

— Эмм, — я уставилась в потолок, пытаясь найти ответ на вопрос. И не могла найти. — Это было довольно ужасно. Наше выступление, похоже, будет хуже, чем дуэт Канье и Тейлор Свифт — Imma let you finish¹⁴, но у нас еще и взаимопонимание хуже некуда.

— Все ясно, — произнесла она, растягивая «я», будто гадалка, проводящая сеанс. — Вы написали хоть несколько слов?

Я засмеялась:

— Ни строчки.

— Вау. Могу предсказать огромный успех вам обоим.

Решив игнорировать ее заявление, даже если она и была права, я скатилась с кровати и направилась к шкафу, чтобы выбрать одежду на сегодняшний день.

— Как твои учебные будни? Еще не позвонила Грейсону? — спросила я, раздвигая вешалки со свитерами и пиджаками, пока не заметила черное приталенное платье, которое сохранит достаточно тепла, если я надену с ним свою кожаную куртку и высокие ботфорты.

— Все идет неплохо. Я закончила с той моделью прошлой ночью, поэтому сейчас…