Высший пилотаж подхалимажа! В президиуме сидит тот, которому адресован этот елей. А высший пилотаж заключается в том, что Еременко вроде бы не грешит против истины, не называет Хрущева великим полководцем, а всего только «руководителем и организатором сталинградских большевиков».

Еще штрих, дополняющий облик Хрущева. В его докладе на октябрьском Пленуме лжи больше, чем правдивых фактов, вот пример, имеющий отношение к этой части моего рассказа.

«...Сейчас говорят, что Василевский совместно с товарищем Жуковым разработал Сталинградскую операцию. Так ли это? Это не соответствует действительности...

Товарищ Жуков, по-моему, был в Сталинграде один раз. Побыл у нас немного и больше в Сталинграде не появлялся».

Кто из пишущих осмелился бы в те годы, после такого публичного заявления Первого секретаря ЦК КПСС, написать о Жукове что-то иное? Так вот и породили верные прислужники Хрущева целую библиотеку книг: энциклопедий, многотомных «историй войны», да и мемуаров, в которых Жукова стремились не упоминать во избежание неприятностей.

Что сделал Жуков в действительности при разработке плана операции, читатели знают из выше прочитанного. А при проведении самой операции он, как заместитель Верховного Главнокомандующего, постоянно был не только в курсе событий, но и влиял на них самым активным образом.

Сам Жуков об этом пишет:

«После тщательного изучения на месте всех условий для подготовки контрнаступления мы с А. М. Василевским вернулись в Ставку, где еще раз был обсужден план контрнаступления и после этого утвержден...

И. В. Сталин сказал А. М. Василевскому:

— Не раскрывая смысла нашего плана, надо опросить командующих фронтами в отношении их дальнейших действий.

Мне было приказано лично проинструктировать Военный совет Донского фронта.

1 октября я вернулся в Москву для дальнейшей работы над планом контрнаступления.

В октябре в Сталинград по решению Ставки было переправлено через Волгу более шести доукомплектованных дивизий, так как от старого состава 62-й армии, по сути дела, ничего не осталось, кроме тылов и штабов. Несколько был усилен и Донской фронт. Особую заботу Ставка и Генеральный штаб проявляли о вновь создаваемом Юго-Западном фронте.

Ожесточеннейшие сражения в самом городе и в прилегающих районах продолжались. Гитлер требовал от командования группы армий «Б» и от командующего 6-й армией Паулюса в самое ближайшее время взять Сталинград».

Больше трех месяцев шли бои за Сталинград. Стойкость наших войск удивляла весь мир.

Жуков неоднократно вылетал в Сталинград для координации боевых действий и для проведения подготовительных мероприятий. Работал там с командующими фронтов и армий, в том числе и с «все забывшими» Еременко и Хрущевым. Напомню отрывком из книги Жукова:

«В момент затишья по приказу Верховного на командный пункт 1-й гвардейской армии приехали А. И. Еременко и Н. С. Хрущев. Е. Голованов и я также находились там. А. И. Еременко сказал, что он хотел бы ознакомиться с обстановкой и обсудить положение в Сталинграде. В. Н. Гордов и К. С. Москаленко познакомили А. И. Еременко со всеми деталями обстановки и своими соображениями.

Поскольку Верховный предупредил меня о сохранении в строжайшей тайне проектируемого плана большого контрнаступления, разговор велся главным образом об усилении войск Юго-Восточного и Сталинградского фронтов. На вопрос А. И. Еременко о плане более мощного контрудара я, не уклоняясь от ответа, сказал, что Ставка в будущем проведет контрудары значительно большей силы, но пока что для такого плана нет ни сил, ни средств.

В конце сентября меня вновь вызвал И. В. Сталин в Москву для более детального обсуждения плана контрнаступления. К этому времени вернулся в Москву и А. М. Василевский.

При очередном обсуждении плана контрнаступления возник вопрос о замене командующего Сталинградского фронта генерала Гордова, у которого из-за его грубости и «матерного» метода командования не сложились нормальные отношения со штабом и командирами соединений.

На счет мата почти все военачальники во время войны были не безгрешны, но у них это прорывалось в напряженные моменты боя, для разрядки: ввернул крепкое слово — и станет легче и самому и подчиненному. Чаще это бывало беззлобно для снятия стрессовой ситуации. А у Гордова мат был тяжелый, обидный, ударял по самолюбию.

Сталин сказал Жукову:

— Надо заменить командующего. Кого вы предлагаете? Жуков:

— Генерал-лейтенанта Рокоссовского. Василевский поддержал это предложение.

— Хорошо, — согласился Сталин, — вылетайте туда и проведите замену. И еще, как договорились, осуществите переименование Юго-Восточного фронта в Сталинградский, им будет командовать Еременко, а бывший Сталинградский будет Донским — командующий Рокоссовский. Командующим вновь создаваемым Юго-Западным фронтом — Ватутин. Изматывайте и выбивайте силы противника. Осмотрите районы сосредоточения резервов для контрнаступления.

С Жуковым прилетел в Сталинград и Рокоссовский. На наблюдательном пункте фронта генерал Гордов кого-то распекал по телефону. Жуков остановил его:

— Криком и бранью делу не поможешь, нужно умением организовать бой. Продумайте и потом доложите мне, как будете действовать дальше.

Жуков с Рокоссовским выехали на командный пункт фронта. Вечером сюда приехал и Гордов. Он доложил Жукову, как тот приказывал ему раньше:

— Я считаю надо прекратить наши контратаки. Мало боеприпасов, не хватает артиллерии. Без этого только напрасные потери. Ну и организация операции ни к черту не годится.

— Кто виноват в этом? — строго спросил Жуков.

— Мне не дали времени на организацию. Я просил отложить наступление. Наверху не согласились.

Жуков сказал Рокоссовскому:

— Примите командование фронтом. Активных действий не прекращать, чтобы противник не перебрасывал с участка вашего фронта силы и средства для штурма Сталинграда.

Неожиданно для Жукова Рокоссовский мягко, но все же возразил:

— Я считаю предложения генерала Гордова правильными. Сил и средств у нас мало, мы ничего не добьемся.

Жуков настаивал:

— Но удержать город надо, без вашей помощи Сталинградскому фронту не устоять.

Рокоссовский тоже гнул свое:

— Я бы хотел, чтобы мне позволили разобраться в обстановке и представили возможность командовать войсками фронта в духе общей задачи Ставки, сообразуясь со сложившейся обстановкой.

Жуков вдруг смягчился, улыбнулся:

— Короче говоря, хотите сказать, что мне здесь делать нечего? Хорошо, я сегодня же улетаю.

После очередного обсуждения и уточнения плана надо было вводить в курс дела командующих фронтами и армиями. Затем им было предложено представить на утверждение Ставки план осуществления той части общей операции, которая поручалась конкретно каждому из фронтов и армий».

Жуков провел с ними рекогносцировки на местности, увязывал взаимодействие.

И наконец, как пишет Георгий Константинович: «Для окончательной отработки плана наступления войск Сталинградского фронта, как мы договорились с А. М. Василевским, я прибыл на командный пункт 57-й армии в Татьяновку утром 10 ноября, где к тому времени, кроме Военного совета фронта (в его составе и забывчивые Еременко и Хрущев. — В. К.), были (далее я опускаю длинный список генералов)... и выехали на участки войск этих армий, с тем чтобы еще раз осмотреть местность...

После рекогносцировки были рассмотрены вопросы взаимодействия фронта с Юго-Западным фронтом, увязана техника встречи передовых частей в районе Калача, взаимодействие частей после завершения окружения и другие проблемы предстоящей операции.

Вечером 11 ноября я сообщил Верховному по «Бодо»:

«В течение двух дней работал у Еременко...» Далее излагается большая проделанная работа.

13 утром Жуков опять прилетел в Москву, к Сталину и подробнейшим образом изложил весь ход предстоящей операции. (Кстати, так она и сложилась.) При этом докладе был Василевский и члены ГКО.