Сталин явно был в гневном состоянии. Но в интересах дела, чтобы не допустить напрасные потери и главным образом не ослабить наступление, результаты его, Жуков настаивал на своем:

— Я не разделяю эту, точку зрения Еременко и прошу разрешения начать общее наступление 6-го, как ранее было намечено. Что касается авиации, то я сейчас же дам приказ бомбить противника всеми силами.

— Ну, хорошо — согласился Сталин. — Если противник начнет общее наступление на город, немедленно атакуйте его, не дожидаясь окончательной готовности войск. Ваша главная задача — отвлечь силы немцев от Сталинграда и, если удастся, ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и Юго-Восточный фронты.

Жуков со всей свойственной ему энергией готовил части к началу наступления и принимал все возможные и невозможные меры к срочному обеспечению частей горючим и боеприпасами. Там же, в штабе 1-й гвардейской армии находился Маленков. В 3 часа ночи Сталин позвонил по телефону Маленкову и спросил, как готовятся к наступлению войска Сталинградского фронта. Маленков рассказал о той большой работе, которая проводится под руководством Жукова. Таким образом, Сталин действовал по принципу: доверяй, но проверяй. С самим Жуковым он говорить не стал, но через Маленкова все-таки проверил, как идут дела.

Рано утром 5 сентября, по приказу Сталина на сутки ранее намеченного срока, наступление началось. После артиллерийско-авиационной подготовки двинулись вперед 1-я гвардейская, 34-я и 66-я армии. Но успеха они не имели. Противник отразил все атаки. 24-я армия даже не сдвинулась со своего исходного положения.

Вечером позвонил Верховный:

— Как идут дела? Жуков доложил:

— В течение всего дня шли очень тяжелые бои. К северу от Сталинграда противник вынужден был ввести в бой новые войска, переброшенные из района Гумрака.

— Это уже хорошо. Это отвлекает противника от Сталинграда.

— Наши части имеют незначительное продвижение, а в ряде случаев остались на исходных рубежах.

— А в чем дело?

— Из-за недостатка времени наши войска не успели хорошо подготовить наступление, провести артиллерийскую разведку и выявить систему огня противника и поэтому, естественно, подавить ее не смогли. Когда же перешли в наступление, противник своим огнем и контратаками остановил его. Кроме того, авиация противника господствовала в воздухе и бомбила наши части.

В этом докладе, я думаю, нетрудно уловить, что Жуков сетует на то, что Сталин приказал переходить в наступление без должной подготовки, он как бы говорит: «Я же предвидел, что успеха не будет, поскольку нет соответствующей подготовки».

Но Сталин настаивал на своем:

— Продолжайте атаки. Ваша главная задача — оттянуть от Сталинграда как можно больше сил противника.

Повторные атаки армий, действия которых координировал Жуков, успеха не принесли ни 6-го, ни 7-го. Части только несли большие потери, 10 сентября, еще раз объехав части и соединения армий, Жуков окончательно укрепился в мнении, что прорвать боевые порядки противника и ликвидировать его коридор наличными силами невозможно. Об этом он доложил Верховному по ВЧ.

Доклад Жукова заканчивался таким выводом:

«Дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, и войска неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта. Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника».

Не кажется ли читателям, что уже в этой фразе проскальзывает намек на более крупную группировку войск и операцию? Да, собственно, прямо сказано: нужна не армейская, а фронтовая группировка для контрнаступления.

Сталин ответил:

— Было бы неплохо, если бы вы прилетели в Москву и доложили мне об этом лично и подробно.

Днем 12 сентября Жуков уже был в кабинете Сталина, куда он вызвал и начальника Генерального штаба А. М. Василевского.

Мне кажется, есть все основания предположить, что Сталин понял: нужны какие-то более радикальные меры для того, чтобы выйти из критической ситуации под Сталинградом. И когда Жуков ему сказал свое мнение о том, как он видит возможность поправить положение, Сталин тут же уловил, что и Жуков, думая в том же направлении, видимо, уже имеет наметки. Если бы это было не так, то он бы не вызвал срочно Жукова с фронта и не случайно пригласил Василевского. Видимо, Верховный уже готовился к тому, чтобы в узком кругу поискать радикальное решение.

Сначала Василевский изложил обстановку. Особенно подробно на двух направлениях: на Кавказе и под Сталинградом

Сталин резюмировал:

— Рвутся любой ценой к грозненской нефти. Ну, теперь послушаем Жукова.

Жуков, по сути дела, повторил то, что он докладывал Сталину в своей последней шифровке о нецелесообразности наступлений ограниченными силами, которые только приводят к потерям. Выслушав его, Сталин опросил:

— Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом?

— Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус, три танковые бригады и не менее четырехсот орудий гаубичной артиллерии. Кроме того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не» менее одной воздушной армии, — ответил Жуков.

Василевский поддержал мнение и расчеты Жукова.

Сталин достал свою карту. На ней, кроме положения на фронтах, были нанесены места сосредоточения резервов Ставки.

Пока Сталин смотрел на свою карту, Жуков и Василевский потихоньку разговаривали, Жуков продолжал развивать свое мнение о том, что все это — полумера. И даже если дадут те небольшие резервы, то это все равно радикально обстановку не изменит. Надо какое-то другое решение.

Вот здесь я хочу обязательно привести цитату из воспоминаний Жукова: она четко определяет тот первый импульс, с которого начинается разработка Сталинградской наступательной операции.

«Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.

— А какое «иное» решение? — вдруг подняв голову, спросил И. В. Сталин.

Я никогда не думал, что у И. В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.

— Вот что, — продолжал он, — поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда. Откуда и какие войска можно перебросить для усиления Сталинградской группировки, а заодно подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера снова соберемся здесь.

Весь следующий день мы о А. М. Василевским проработали в Генеральном штабе».

Жуков подробно излагает, как не сразу, путем глубокого анализа всех компонентов обстановки созревали пока еще только контуры будущей операции.

В сложнейшей схватке многочисленных армий он безошибочно определял состояние, силы, которыми они еще обладали и на что они способны в ближайшем будущем, опираясь на свою стратегическую прозорливость, предвидел возможные действия противника в ближайшее время и на перспективу.

С большой радостью читал я в воспоминаниях Жукова строки, посвященные анализу сведений о противнике. Нам очень повезло, Жуков не только вспоминает конкретные боевые действия, но делится с нами ходом своих мыслей, что, на мой взгляд, потрясающе интересно!

«При оценке противника мы исходили из того, что фашистская Германия уже не в состоянии выполнить свой стратегический план 1942 года. Тех сил и средств, которыми к осени 1942 года располагала Германия, не хватит для завершения задач ни на Северном Кавказе, ни в районе Дона и Волги.

Все, что германское командование могло использовать на Кавказе и в районе Сталинграда, уже было в значительной степени обескровлено и измотано. Ничего более значительного немцы явно не могли сюда бросить, и, безусловно, они будут вынуждены, так же как и после разгрома под Москвой, перейти к обороне на всех направлениях.

Нам было известно, что наиболее боеспособные в вермахте 6-я армия Паулюса и 4-я танковая армия Гота, втянувшись в изнурительные бои в районе Сталинграда, не в состоянии завершить операцию по захвату города и увязли там...