Да, пусть другие, пусть другие становятся поэтами, играют в кино, водят воздушные и морские лайнеры, строят высотные дома, садят лесозащитные полосы, роют каналы, учат детей, лечат, играют в футбол. Пусть они делают что хотят. Я же буду ходить по земле, там, где еще никто не ходил, и открывать месторождения. Моя работа, моя участь, моя судьба — геология.

Стало легко, просто и все-все ясно. Будущее — освещенные солнцем склоны гор и долины рек, и среди них я — человек — царь природы в своем доме, на своей земле.

Запоем читаю «Общую геологию» Грюше и геологический словарь. Слова — «магма», «метасомотоз», «тектоника», «лабрадорит», «гипобиссальная разность», «касситерит» волнуют своей загадочностью. От них веет чем-то чистым, великим. Они манят в глубь земли. Я закрываю глаза и в хаосе непонятного плыву в зовущие неведомые дали.

Влюбился. 7 ноября. Пропал. Стыдился, краснел. Не спал ночами. Думал, думал. Все про себя — все великая тайна. Первая. Неповторимая. Острая. Кажется, нет ничего на свете сильнее. И чистая-чистая. Без нее жить — не жить.

Я ее любил три года. Может быть, больше; может быть, меньше — неважно.

Если бы это было сейчас! Нет, не нужно! Она была, она вытянула из меня все самое лучшее. Она прошла. Но слава ей!

До свидания, «столица колымского края»! Высота 2500. Подо мной море. Справа Джугджур. Впереди Хабаровск. Далее — Ленинград.

Серые от копоти колонны: раз, два, три, четыре… двенадцать! Высокий портик. Распластанные вдоль Невы крылья здания. Здание приземистое, но легкое. Читаю: «…русским зодчим Воронихиным… охраняется государством». На фронтоне два ордена: Ленина и Трудового Красного Знамени. На левом крыле мрамор мемориальных досок.

Трепещу. Подал документы на ГСПС[1]. Еще на факультете есть три специальности: РМ — разведка месторождений, РГ — гидрогеология и РТ — техника разведки. Проходной балл на ГСПС и РМ — 29 из 30, на РГ — 28, на РТ — 27. Сейчас у меня пока 24.

Экзамен по физике. Последний. Физик, как коршун, глаз не спускает. Потеть кончил. Кажется, пронесет. Отдыхаю и набираюсь сил. Смотрю по сторонам. У соседней доски лохматый парень. Тоже отдыхает. Скольжу глазами По его задаче. Боже мой, какой он дурак! В квадрат не возвел! Физик как коршун! С безразличным видом поворачиваюсь лицом к доске и пишу: g²… g²… g²… Усиленно кошу глазами в его сторону — нет, не видит. Идиот! Подмигиваю — никакого внимания. Задом, как художник, пячусь от своей доски. Теперь физик не увидит моего лица. Делаю страшные глаза, гримасничаю. Наконец-то! Он заметил мое лицо. Несколько раз перевожу взгляд с его доски на свою. Понял. Увидел. Задумался. Иду к своей доске, стираю тряпкой и пишу какую-то ерунду для маскировки. Он стоит думает. Медленно, как бы нехотя, стирает решение и пишет правильно. Молодец!

И я, и он взяли по четыре балла. Итак, у меня 28.

— А у тебя?

— Двадцать девять.

— Повезло тебе. На РМ проскочишь, а я только на гидрогеологию. Ну да черт с ним! Как тебя зовут?

— Окунев Саша. А тебя?

— Павел Громов. Ты откуда?

— Из Львова. А ты?

— Из Магадана.

— Ого!.. Спасибо тебе.

— Не за что.

— Ты где живешь?

— Пока в «общаге». Скоро выгонят.

— Давай искать комнату на пару.

— Где?

— На Малковом переулке. Там собираются бездомные — «весь Петербург»!

— Пойдем, но чтобы не дороже трехсот на двоих.

— Конечно!

— Ты будешь Окунем. Для меня.

— А ты — Громом.

— Пойдет.

Системы не было. Первую сессию чуть не завалил. Страшным усилием (за четверо суток — 8 часов сна, остальное работа) выцарапался. Стипендию получил.

К концу пятого курса система укрепилась. Если бы был шестой, то она достигла бы совершенства. К сожалению, нужно было кончать. Система — великая вещь!

1956 год. Саблино. Тосно. Поповка. Красные песчаники, синие кембрийские глины, силурийские известняки. Фауна — коричневые трилобиты. Водопад на Тосно. Родник с запахом сероводорода. Солнце! Солнце! Солнце!

Ст. Солнечное. Ребристые дюны. Сосны, сосны, сосны… Под соснами на песке — шишки. Пасмурно. Серое море и ветер.

В голове Блок:

Вышегород. Псковская область. «Скобаристан». Зеленые холмы. Озеро Локно. Озеро Петровское. Помешался на озерах. Красная церковь на горке. Не работает. Старик в церкви расписывает алтарь. Белая церковь — камералка. Теодолиты, нивелиры, кипрегели, рейки. День работы — и до пяти утра черный чай у костра. Я и Окунь. Окунь и я. Грезы — стихи, стихи — грезы. Песня: «Бьется в тесной печурке огонь». А где-то рядом, в пятидесяти километрах, Пушкинские горы.

1957 год. Крым!!!