— Бандиты, бандиты, бандиты! — воскликнула девушка.

— Какие бандиты? — удивился Преображенский. — Откуда им здесь быть?!

— Бандиты, отец сказал. Кайтселиты…

При упоминании о кайтселитах Преображенский сразу понял, о чем пойдет речь. Генерал Жаворонков предупреждал его, что на островах орудуют группки местных националистов, терроризирующих население.

— Сегодня ночью каитселиты хотят прийти на аэродром, — сказала Элла. — Отец послал меня предупредить вас. И еще он сказал, что с ними какой-то человек, не эстонец. Они хотят узнать, где стоят ваши самолеты…

Преображенский, да и многие летчики авиагруппы, хорошо знали отца Эллы Юхана Саара, старого моряка, служившего до революции в царском флоте. С ним было интересно поговорить, он побывал во многих странах мира, сменил десятки профессий и все же вернулся на свой родной остров Сааремаа. Русский язык он знал очень хорошо, научил говорить по-русски Эллу.

— Спасибо тебе, Элла, — поблагодарил девушку Преображенский. — И отцу передай нашу благодарность. Мы примем меры. А сейчас иди домой. Тебя проводит дежурный. Ночью в лесу страшно.

Элла замотала головой.

— Нет, нет! Я одна. Я знаю здесь каждую тропинку. А ваш дежурный может не найти обратной дороги. Преображенский проводил девушку до калитки.

— Отец еще сказал: у кайтселитов немецкие автоматы. И гранаты есть, добавила Элла.

— А в каком месте бандиты появятся?

— Отец не знает точно. Может быть, со стороны болота. Там место заброшенное, туда никто не ходит.

— Еще раз спасибо тебе, Элла, — горячо поблагодарил Преображенский.

Девушка надела жакет и быстро скрылась в темноте. Преображенский позвонил в штаб Береговой обороны Балтийского района Охтинскому.

— Алексей Иванович? Еще не спите?!

— Работы невпроворот, — ответил Охтинский.

Преображенский рассказал ему о сообщении эстонской девушки.

— Это очень серьезно, Евгений Николаевич, — отозвался Охтинский. — Я сейчас же пришлю к вам Павловского с добровольцами из эстонского истребительного отряда.

Преображенский вначале не хотел беспокоить Жаворонкова сообщением Эллы, у генерала и без того много забот. Потом все же решил проинформировать его. Кто знает, какими силами обладают каитселиты? На аэродроме может произойти настоящий бой.

— Ни днем, ни ночью нет покоя, — проворчал встревоженный Жаворонков.

Днем аэродром беспрестанно бомбила немецкая авиация, а теперь вот и ночью намечаются вылазки кайтселитов.

Генерал приказал усилить наблюдение за стоянками самолетов, техническому составу быть готовым к отражению возможного нападения.

Начальник особого отдела Береговой обороны Балтийского района старший политрук Павловский приехал через час после разговора Преображенского с Охтинским.

— Значит, «гости» думают пожаловать к вам? — спросил он. — Что ж, организуем достойную встречу. А если повезет, так и «языка» достанем…

Выслушав, о чем говорила Элла, Павловский отметил по карте движение своего отряда от школы, где жили летчики, в направлении болота. С противоположной стороны болота должна будет прочесать лес рота из эстонского оперативного батальона, ранее присланная генералом Елисеевым для охраны Кагула.

— Если кайселиты действительно пожалуют сюда, то им от нас не уйти, заверил Павловский.

Жаворонкову и Преображенскому было не до сна. Они часто выходили на улицу, вслушивались в неясную тишину и напряженно всматривались в ту сторону, куда скрылся эстонский истребительный отряд старшего политрука Павловского.

Ночь была не особенно темной. Белесые облака быстро скользили по небу. Сквозь них проглядывала бледная луна. А облака неслись и неслись, рваные, растерзанные, словно убегая от опасности. Березки тревожно шептали своей темной в ночном мраке листвой. Они тоже, как и люди, прислушивались к неясным шорохам ночи и снова переговаривались, трепеща каждым листком.

Приближался рассвет.

— Может, старый Юхан Саар напутал? — произнес Жаворонков.

— Не думаю. Юхан не будет зря говорить, — ответил Преображенский.

И как бы в подтверждение его слов со стороны болота раздалось несколько одиночных винтовочных выстрелов. Потом донеслись две автоматные очереди. И все смолкло. Лишь минут через десять снова застрочили автоматы. Стрельба то нарастала, то затихала, но не прекращалась уже до самого рассвета.

Возбужденный и довольный Павловский появился, когда уже совсем рассвело. Почти одновременно с ним приехал из Курессаре и подполковник Охтинский.

— Все, кайтселитов взяли, — доложил Павловский. — Окружили их со всех сторон и вынудили сдаться. Вначале они отказывались что-либо говорить, но потом сознались, что посланы для встречи немецкого парашютиста.

— Выходит, своего корректировщика присылают, — раздумывая, проговорил Охтинский. — Что ж, Михаил Петрович, — повернулся он к Павловскому, — на ловца и зверь бежит. Не упустите.

Долго немецкого связиста ждать не пришлось. Поздно вечером над поселком Кагул на небольшой высоте появился немецкий самолет-разведчик. Он выбросил парашютиста и быстро скрылся за лесом. Павловский немедленно выслал бойцов отряда к месту приземления парашютиста, и те доставили гитлеровского радиста.

При допросе переводил разведчик Вольдемар Куйст, рекомендованный Павловскому еще в самом начале войны первым секретарем уездного комитета партии Муем. Куйст, высокий, худощавый, подвижный парень, в совершенстве владел русским и немецким языками. Он, комсомольский вожак, один из первых вступил в эстонский истребительный отряд, много раз ходил в тыл к немцам на материке и всякий раз приносил ценные сведения о расположении частей противника. Это при его непосредственном участии удалось взять офицера связи одной из фашистских дивизий и заполучить документы для генерала Елисеева о готовящейся операции по захвату островов Моонзундского архипелага под кодовым названием «Беовульф II».

— Спросите-ка, Вольдемар, зачем он к нам пожаловал, — кивнув на пленного, попросил Павловский.

Куйст и парашютист несколько минут разговаривали по-немецки. Лазутчик понял, что ему не уйти от расплаты, и решил сознаться во всем, чтобы облегчить свою участь.

— Он только связной, товарищ старший политрук, — перевел Куйст. — Его должен встретить здесь человек, которому он придается в помощь.

Павловский расставил своих людей в указанном гитлеровским радистом месте и стал ждать. Подозрительный человек появился рано утром, его тут же задержали.

— Я рыбак, — представился он на эстонском языке.

Не стоило большого труда разоблачить мнимого рыбака, и шпион сознался. Он должен был указать точное место стоянок советских дальних бомбардировщиков, а радист — передать их координаты немецкой авиации. Кайтселиты же были обязаны обеспечивать безопасность агентов.

Вернувшись в Курессаре, Павловский рассказал обо всем Охтинскому.

— Ясно одно: гитлеровцы будут бомбить аэродромы до тех пор, пока не достигнут цели, — сказал Охтинский. — И что обидно — мы не можем помешать им! Силы у нас такой нет…

Днем над Кагулом и Асте почти беспрестанно кружили группы «мессершмиттов», сменяя друг друга. А к вечеру, не дождавшись сведений от своих агентов, появились «юнкерсы». Они шли косяками. Земля до темноты содрогалась от взрывов бомб.

Случай с немецким парашютистом встревожил Жаворонкова. Гитлеровская агентура начала действовать вовсю, благо ей было на кого опереться — на кайтселитов. Немецкое командование знало теперь о результатах каждой своей бомбардировки. И оно пойдет на все, чтобы уничтожить советские самолеты и любой ценой выполнить приказ Гитлера. Может быть, даже будет выброшен воздушный десант. Гитлеровцы ничего не пожалеют, лишь бы обезопасить Берлин от налетов русских бомбардировщиков.

Мысль о вероятном воздушном десанте не давала Жаворонкову покоя. Вокруг аэродрома очень много удобных и скрытых в лесу полян, куда могли приземлиться фашистские парашютисты. Следовало что-то предпринять, чтобы не допустить этого.