Итак, в конце XV — начале XVI в. проблема образования централизованного государства на территории Германии оставалась нерешенной. Более того, политика Габсбургов препятствовала любому прогрессивному решению государственных и общественных проблем и обусловливала тем самым все большую отсталость империи по сравнению с общественным развитием в других странах Европы. Таким образом, Габсбурги играли совершенно иную роль, чем французские или английские монархи того времени.

Враждебная прогрессу политика Габсбургов определяла также и характер их союза с южногерманскими купцами–капиталистами. Своими связями с короной Фуггеры укрепляли не центральную власть, которой в германских землях не было, а суверенную власть и великодержавные устремления Габсбургов. Тем самым они способствовали сохранению раздробленности в Германии, были тормозом общественного прогресса. Фуггеры оказывали поддержку и содействие всем элементам, заинтересованным в сохранении ставших невыносимыми условий жизни в государстве, церкви и обществе.

Поэтому значительная часть народа по праву поставила на повестку дня борьбу за централизованное государство, которое отвечало бы новым экономическим и социальным потребностям и управлялось бы не из Мадрида или Рима. Только так можно было направить общество в русло буржуазного развития. Но с императором, выезжавшим в немецкие земли страны лишь гастролером, и с его заинтересованными в консервации раздробленности приспешниками такой перелом был невозможен. В силу особых условий эту задачу могли решить революционным путем лишь народные массы деревни и города.

Фуггеры постоянно находились во власти противоречий: с одной стороны, они были воплощением начальных форм развивавшихся производственных отношений раннего капитализма и содействовали подрыву экономических основ феодализма. В этом качестве они должны были бы выступать на стороне оппозиции против консервативного феодального строя и его столпов, и прежде всего — против Габсбургов. В этом Фуггеры не видели никакой необходимости, ибо на их пути, пути купцов и предпринимателей раннего капитализма, представителей денежного мешка, не было никаких препятствий. Привлекая на свою сторону императора, королей и князей, они обеспечивали себе максимальную прибыль при минимальных потерях. Какое дело было им до проблем общественного развития? Независимо от него они не только находились на вершине общества как скупщики, оптовые купцы, банкиры и горнозаводчики; будучи крупными землевладельцами, они также получали огромные доходы от барщины. Поэтому они ничего не делали для того, чтобы разбить оковы феодализма, более того, когда обращенный в прошлое строй начал трещать по всем швам, они помогли его реставрации. Разумеется, тем самым они в конечном счете, как это покажет дальнейшее развитие, рыли могилу своему собственному всемогуществу.

На всех этапах Фуггеры с их капиталом были на стороне сильнейших, могущество которых было основано на извечной силе золота и на захватах чужих земель. Эксплуатация и война всегда составляли единое целое. Подавляя народные массы, Габсбурги и связанные с ними союзническими узами южногерманские купцы хотели, чтобы устройство мира отвечало их представлениям — представлениям наживавшейся на эксплуатации и войне касты. Реакционное правление, искоренение и предание анафеме всего прогрессивного таково было неизменное кредо враждебных народу властителей и служивших им и направлявших их действия слоев.

Конечно, Фуггеры были заинтересованы в упразднении таких сдерживавших процесс централизации империи порядков, как взимание бесчисленных таможенных пошлин, сборов за пользование дорогами и мостами; ликвидация таких поборов была бы большим шагом вперед по пути создания единого рынка и диктовавшегося интересами бюргерства образования единой национальной территории. Но над этими экономически прогрессивными стремлениями довлели центробежные тенденции политики Фуггеров. Материально и духовно они были связаны с римской церковью, которая в силу своей политики господства и финансовой политики являлась враждебным народу, чужеродным институтом на немецкой земле. Они состояли в тесном союзе с испанскими Габсбургами, чья монархия находилась в непримиримом противоречии с развитием даже начальных элементов суверенной политики возможного единого германского государства. Они поддерживали в Европе все силы, стремившиеся подавить самостоятельное, прогрессивное национальное развитие, — вспомним активное участие Фуггеров в борьбе Испании против независимости Нидерландов и в удушении народных сил Венгрии, чем был открыт путь турецкому вторжению. Холодный, расчетливый делец крупного масштаба, мастер лавирования между императорами, королевскими советчиками, дипломатами и конкурирующими соперниками, Якоб Фуггер поддерживал дружбу с сильными мира сего, которые, стремясь заручиться его финансовым покровительством, должны были проявлять к нему свою благосклонность. Здесь, в стадии раннего капитализма, мы наблюдаем то, что спустя три столетия повторил развитой класс буржуа и капиталистов на более высоком уровне, когда в ходе буржуазно–демократической революции 1848–1849 гг. этот класс предпочел борьбе на стороне народа за национально–государственное объединение союз с классом феодалов, который несколькими десятилетиями позднее установил национальное единство, бросив под железную пяту прусского милитаризма собственный рабочий класс и соседние народы. Так было положено начало пути к европейским катастрофам XX в.

Поскольку централизация государства играет важную роль в формировании нации, а Фуггеры понимали централизацию лишь в смысле великодержавной монархии и всемирной власти папы, которые отвечали их собственному стремлению к экономическому всевластию, они вступали в противоречие со всеми общественными течениями, стремившимися к устранению церковной эксплуатации и чужеземного гнета в германских землях.

Если, выступая в качестве представителей поднимавшейся буржуазии, Фуггеры способствовали развитию раннего капитализма, стимулировали экономический прогресс и разрывали тем самым, вольно или невольно, оковы феодализма, то своей приверженностью к династии Габсбургов, стремившейся к всемирному господству, они укрепляли основы феодализма и содействовали сохранению этого одряхлевшего, порочного реакционного строя.

Прежде чем продолжить рассмотрение экономических и политических деяний Фуггеров на стороне церкви и короны, познакомимся с их отношением к искусству и идейным течениям того времени.

КНЯЖЕСКИЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ

Якоб Фуггер, родившийся в марте 1459 г., должен был стать священником; в 1478 г. он отказался от духовной карьеры и после довольно продолжительного пребывания в Венеции возглавил руководство фирмы «Якоб Фуггер и племянники». «Золотая контора» в Аугсбурге стала его царством. Здесь он правил, окруженный уникальными ценностями. Стены и потолки конторы были отделаны кленом, украшены темной и золоченой резьбой. В рабочем кабинете стояли тяжелые с подлокотниками мягкие кресла, обитые бархатом с вытканными на нем красными цветами. В большом, искусно сработанном шкафу с двухстворчатой дверью хранилась часть богатств Фуггеров: свертки с золотыми монетами, векселя, долговые письма. Письменный стол, тумбы которого изображали четырех сидящих львов, богато инкрустированный золотом и перламутром и покрытый светло–зеленой мраморной плитой с черными и белыми прожилками, был набит грамотами и актами с тяжелыми печатями. Все это увенчивал герб Фуггеров — чеканные золотые лилии на голубом поле. В такой же роскоши утопали семейные покои дома Фуггеров у Винного рынка.

Картины и фрески знаменитых художников, дорогие ковры, насчитывавшая 15 000 томов, включая греческие и латинские рукописи, библиотека, собранная агентами фирмы на Востоке и в европейских столицах, украшенные тосканскими колоннами из красного мрамора сады и дворики с арками в стиле итальянского Ренессанса, статуи и многое другое должны были свидетельствовать о художественном вкусе и любви к коллекционированию хозяев торгового дома. В течение 20 лет Фуггеры скупили в Аугсбурге 28 домов с садами и с 1512 по 1515 г. расширили свой дворец.