— Мой брат томится у него в плену. Что желаешь за его выкуп, Эльгер? Придумай что-нибудь, чтобы освободить его из плена.

— Я желаю денег, — ответил ей монах.

— Зачем же не земель, которые дадут тебе иное положение при дворе Фридриха II?

Эльгер покачал головой и сказал:

— Не нужно мне земель. Все поколение, как здесь, так и в Германии, должно скоро погибнуть. Там теперь так же, как и здесь, один владеет землей, а другой ее у него отнимает. От земли никуда не уйдешь, а деньги легки, их можно снести всюду.

— Сколько же ты с меня требуешь за его освобождение?

— Двадцать тысяч золотом.

— Завтра же я пошлю тебе половину, а по возвращении герцога на родину ты получишь и другую половину суммы.

— Теперь я требую от тебя еще другой услуги, продолжала герцогиня. — Заметил ли ты двух красивых мальчиков, которые прислуживали сегодня у королевского стола? Один из них блондин Альберт фон Штаде, другой Генрих фон Боденштедт. В первом сражении при жизни короля Вольдемара II-го или после его смерти, в правление королевством одного из его сыновей, нужно, чтобы эти два мальчика перешли бы волей или неволей к неприятелю и чтобы их обвинили в измене королю и отечеству.

— А это для чего вам нужно? — спросил ее монах.

— Нужно, Эльгер; от этого зависит моя жизнь, мое счастие.

— Боже меня упаси посягать на жизнь самой красивой герцогини всей Европы! — воскликнул Эльгер.

— Что же вы от меня требуете?

— Эти мальчики должны пропасть во время сражения из рядов войска; ты их куда-нибудь запрячь и распространи слух, что они бежали к неприятелю.

— Зачем это вам нужно, герцогиня? В первый раз не могу постичь, какая у вас тут цель, кого вы хотите покарать этим поступком?

— Не спрашивай меня об этом, Элагер, а обещай мне это исполнить. Вот тебе моя рука в знак дружбы. Может быть, и я могу быть тебе полезной.

Монах нагнулся и поцеловал руку герцогини.

— Слушаю! Постараюсь исполнить вашу волю; эта новая с вами дружба, герцогиня, даст мне возможность вас видеть чаще. Мое слово верно; вы можете на него надеяться. Прощайте; я пойду теперь в зал замка, вы же оставайтесь здесь, чтобы никто не мог знать, что мы так долго здесь с вами беседовали.

— Освободите брата как можно скорее из плена, Эльгер. Я никогда вам этого не забуду.

Герцогиня удалилась от него, подошла к замку и начала подыматься по ступенькам лестницы в зал.

Король удалился во внутренние свои покои, рыцарь dominus Эйлард также за ним последовал; архиепископ Андреас уехать. В зале сидели только Альберт и Генрих; оба мальчика играли в шахматы.

Герцогиня фон Люнебург подошла к столу и попросила Генриха принести ей кубов вина пополам с водой. Она пристально смотрела в лицо Альберта. «Те же самые черты лица, что его сестры; только крупнее», — думала герцогиня.

Мальчик покраснел, смутился и хотеть уйти.

— Я сейчас уеду, Альберт, — сказала герцогиня, — и не помешаю вашей игре; я только жду воды, которую обещал мне принести твой товарищ. Где же Рингильда?

— Она живет в деревне Борнговед, — отвечал ей просто мальчик.

— Кланяйся ей от меня и скажи, что я больше не сержусь на нее и прошу ее навещать монастырь, в котором она воспитывалась. Скажи ей также, что я никогда не забуду ее прекрасных, художественных рук и рада буду поручать ей новые работы. Ведь она была славою нашего монастыря!

Лицо Альберта просияло от радости. Бедный мальчик поверил ей на слово.

Он поклонился ей и сказал:

— Как я рад, герцогиня, что вы больше не сердитесь на Рингильду. Завтра же напишу ей об этом. Как она рада будет узнать, что вы возвратили ей свое прежнее расположение! Как утешительно сознавать, что никто в мире на вас не сердится, что сами вы никому зла не сделали и потому с чистою совестью можете смотреть всем в глаза. Сколько радости вселили вы сегодня в мое сердце, герцогиня. Ведь Рингильда моя сестра, единственная моя радость. Она заменяет мне отца, мать, все, что у меня есть близкого и дорогого на свете, и потому вы не можете себе представить, как вы меня сегодня утешила и как я вам благодарен за это.

Он нагнулся и поцеловал ей руку, которую она молча ему протянула, улыбаясь и выпив воды с вином, поднесенным ей Генрихом, кивнула головой обоим мальчикам и вышла из залы.

«О, он очень прост, — думала герцогиня, — он верит каждому и провести его не трудно. Птичка скоро попадет в силок. Он думает, что весь мир состоит только из таких людей, как отец Хрисанф и рыцарь dominus Эйлардь, которые подставляли им всюду перины, чтобы им не так жестко было падать; а теперь мы тебя проучим! Надеюсь, что после данного тебе урока, ты будешь смотреть на мир Божий совсем иными глазами, что впрочем послужит тебе на пользу.

Какой глупый мальчик! верить в то, что герцогиня фон-Люнебург будет заботится о какой-то Рингильде, убежавшей из ее монастыря и которая должна себе накалывать пальцы иголкой с утра до вечера, чтобы достать кусок насущного хлеба.

Мой милый друг, мне ее нужно только устранить со своей дороги, а что с ней будет после, до того мне нет никакого дела!»

Мысли и сердце рыцаря dominus Эйларда стремились в Борнговед, но наложенные на него обязанности не позволяли ему отлучиться из королевского замка. Целый год томился рыцарь в Вордингборге, и король не отпустил его от себя, делая разные распоряжения касательно своих наследников, так как предчувствовал свою близкую кончину.

Целый год хворал король Вольдемар II-й Победитель и, наконец, скончался в зеленый четверг семидесяти одного года от роду.

После его смерти вступил на престол сын его, Эрих, но второй сын короля, Абель, имел большие преимущества перед своим братом. Он имел наследника сына, у Эриха были только дочери. Еще при жизни отца герцог Абель владел Шлезвигом, замками Свенборь и Аресков; в Зеландии ему принадлежал Скильфордт, в Ютландии был в ленной зависимости от него Кольдинг, и во время болезни отца он управлял еще Голштиниею. Рыцарь Эйлард предвидел, что Дания будет ослаблена враждою двух братьев. Действительно, не успел король Вольдемар закрыть глаза, как Эрих и Абель начали враждовать между собою. Положение рыцаря Эйларда было весьма тягостное. Эрих был провозглашен наследником престола. Такова была воля усопшего монарха, которого dominus Эйлард любил и уважал. Он под присягой дал слово признать за законного наследника герцога Эриха и потому должен был держать его сторону. Между тем, характер герцога не внушал доверия, и рыцарь предчувствовал, что рано или поздно Абель возьмет верх над браток а что это не совершится без многих жертв и кровопролитных войн. Поэтому рыцарь Эйлард ходил мрачным.

На стороне Эриха стоял его тесть, Альберт Саксонский, герцог Оттон фон Брауншвейг, мекленбургские князья и архиепископ Шлезвига. Рыцарь Эйлард, несмотря на то, что характер Эриха не внушал ему доверия, остался верен своей клятве и присоединился со своею ратью к законному наследнику престола. Многие рыцари примкнули к Абелю; с сим последним находились и братья его, Кристоф и Кнуд.

Нужно было готовиться к отчаянной, кровопролитной войне между родственниками.

Сыновья Вольдемара II расшатывали прочно организованное королевство их отца. Распри в государстве должны были привести к его ослаблению. Все это сознавал рыцарь Эйлард, но помочь беде не было возможности.

Немецкие герцоги употребили много усилий, чтобы примирить братьев-врагов, во это удалось им только на время. Через год опять возобновились неприязненные отношения между ними, разразившиеся Норд-ютландским сражением.

Рыцарь Эйлард часто думал о Рингильде, он даже посылал о себе вести в деревню Борнговед с пилигримами. В такое тяжкое время, когда дело шло о спасении или гибели королевства, ни один воин того времени не стал бы сидеть у веретена девушки, в то время, как другие находилась в бою; поэтому рыцарь был более занят мыслью о предстоящем сражении, и ему самому казалось в настоящую минуту, что он обречен на смерть и никогда более не увидит Рингильды. Сердце его болезненно ныло.