На 21 января 1973 года было назначено приведение президента к присяге. Никсон и его приближенные опасались, как бы демонстранты не внесли беспорядок в торжественный церемониал. Поэтому на Капитолийском холме вокруг возводимой по этому случаю трибуны была установлена защитная стенка из пуленепробиваемого стекла, за которой Никсон и будет находиться во время церемонии.

Солнечное, но прохладное утро было в тот день в Вашингтоне. Крупные отряды полиции были стянуты к Капитолийскому холму. До начала церемонии им удалось разогнать собиравшуюся демонстрацию протеста. В ход без всякого предупреждения были брошены водяные пушки, слезоточивые газы и электрошоковые дубинки. 35 человек было арестовано и отправлено в тюрьму.

Президент ехал в огромной бронированной автомашине в сопровождении сильной охраны. Он вышел улыбающийся, излучающий доброту и дружелюбие ко всем присутствующим на торжествах, хотя был сильно оскорблен тем, что 160 членов конгресса в знак протеста против затягивания мирного урегулирования во Вьетнаме отказались участвовать в церемонии. Некоторые из них были в рядах разогнанной демонстрации.

Никсон подошел к председателю Верховного суда США Бергеру, ожидавшему президента с Библией на аналое. Библия была открыта на проповеди пророка Исайи «Перекуем мечи на орала»: «…И будет Он судить народы, и обличит многие племена, и перекуют мечи на орала и копья свои — на серпы: не поднимет народ на народ меча и не будет больше учиться воевать».

Вслед за Бергером Никсон механически повторил слова присяги, обещая честно и верно служить Соединенным Штатам, не давать повода обвинять себя в плохом исполнении высоких обязанностей президента.

Затем он прошел к трибуне, окруженной стеной из бронированного стекла, и произнес первую речь. Он говорил, что несостоятельны расчеты на то, что Соединенные Штаты могут играть роль вождя всего мира, что все будут жить так, как предпишет или продиктует Америка. Мир изменился, и эти изменения надо принимать как должное.

— Прошло то время, — сказал он, — когда Америка превращала конфликты всех других стран в свои собственные, брала на себя ответственность за будущее всех прочих стран и считала своим долгом указывать народам других государств, как решать их проблемы.

Он коснулся и вьетнамской проблемы:

— Когда четыре года назад Америка вручила мне мандат на правление, я обещал, что приложу все силы, чтобы покончить с вьетнамской войной, снять ее бремя с плеч народа, вернуть наших парней домой. Сейчас, вновь получив пост президента, я с открытой душой говорю: самая долгая и самая трудная война, которую пришлось вести Америке и которая разъедала наше общество, приносило горе и страдания в дома американцев, подходит к концу.

Никсон, как всегда, переигрывал, пытаясь представить себя творцом мира, ни слова не говоря о том, какая сила вынудила его пойти на мир во Вьетнаме.

Закончив речь, он снова сел в свою бронированную машину, направляющуюся к Белому дому. По четыре дюжих охранника бежали с обеих боков автомашины, четверо стояли на специальной ступеньке у багажника. Несколько автомашин с охранниками, готовыми в любой момент пустить в ход автоматическое оружие, ехали впереди и сзади автомобиля президента.

В этот же день в парижском пригороде Сент-Ном-ля-Бретеш делегации экспертов ДРВ и США во главе с заместителями министров иностранных дел уточняли последние формулировки проекта соглашения, а президент Никсон совещался в Белом доме с Киссинджером, который улетал в Париж для встреч со специальным советником делегации ДРВ на вьетнамо-американских переговорах Ле Дык Тхо.

Соглашение о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме было окончательно принято на 174-м заседании в Париже, в Доме международных конференций на авеню Клебер.

— Мы пришли к историческому решению, господин Тхо, — сказал Киссинджер, — я поздравляю вас с этим. Теперь об этом можно писать книгу.

— Я тоже поздравляю вас, но книгу я писать не буду. На это надо много времени, а у нас его не будет, придется восстанавливать все, что вы разрушили.

— Сожалею, господин посол. А я все-таки книгу напишу. Очень уж интересный период остался позади.

— Только не искажайте правду, — посоветовал Ле Дык Тхо.

Через несколько лет Киссинджер действительно выпустит свои «Мемуары», которые даже американский журнал «Нью стейтмент ревью» назовет «паутиной лжи». Киссинджер постарается в них переписать историю и выдать за свой дипломатический успех политику, которая привела Соединенные Штаты к краху, и оправдать преступления, совершенные блоком Никсон — Киссинджер против народов Индокитая, против собственной страны, престиж которой они уронили очень низко. Искажение правды о войне во Вьетнаме кочует в «мемуарах» Киссинджера из главы в главу.

Киссинджер перевирает известные всему миру факты, приписывает своим контрагентам по переговорам слова, которых они никогда не произносили, и, как говорил Наполеон, уже, выходя из дома, на лестнице, придумывает неотразимые возражения собеседнику. Даже бывший ближайший сотрудник Киссинджера Хельмут Соннефельд вынужден был сказать, что «Генри постоянно лжет, поскольку это свойство его натуры».

Соглашение предусматривало обмен военнопленными. Стороны, в том числе сайгонская администрация, обязались соблюдать прекращение огня и обеспечить прочный и устойчивый мир. В документе говорилось, что политическое будущее Южного Вьетнама должно определить южновьетнамское население через выборы под международным наблюдением. Воссоединение Вьетнама, говорилось в соглашении, будет осуществляться шаг за шагом мирными средствами, а сроки его будут согласованы между Севером и Югом. Для обеспечения выполнения парижского соглашения была создана Международная комиссия по наблюдению и контролю в составе Венгрии, Польши, Индонезии и Канады.

23 января в Париже было объявлено, что Соглашение о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме будет подписано 27 января министрами иностранных дел четырех стран, участвовавших в переговорах. Через 60 дней после этого из Южного Вьетнама должны быть выведены войска США и их союзников до последнего солдата.

23 января 1973 года газеты, радио и телевидение США в экстренном выпуске новостей сообщили, что в госпитале города Сан-Антонио, штат Техас, на 65-м году жизни скончался бывший президент США Линдон Джонсон.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Редко Париж видел в субботние дни такие массовые зрелища. А если учесть, что это была последняя суббота января, месяца, по парижскому календарю, самого холодного, станет ясно, какое совсем не обычное событие позвало парижан на улицы.

В Латинском квартале студенческая молодежь устроила настоящий праздник с песнями, танцами, с выступлениями ораторов, произносящих зажигательные речи. Студенты, обнявшись, ходили от одного корпуса к другому, и везде было веселье и радость. На Больших бульварах, Елисейских полях, несмотря на прохладное время, на тротуары были вынесены столики, и за ними шла оживленная беседа людей более солидного возраста, чем в Латинском квартале.

На площадь Этуаль, кишащую людьми и машинами, словно реки в море, вливались людские колонны с авеню Георга Пятого, с улиц Боссано, Галилея, Прессбур… И мощный человеческий поток к десяти часам утра полностью затопил площадь Звезды и прилегающие к ней магистрали. На авеню Клебер, у Дома международных конференций, было такое количество транспарантов и лозунгов, будто весь Париж вышел на праздник. И на разных языках, в разных сочетаниях повторялось слово: Вьетнам. «Виват, Вьетнам!», «Мы приветствуем твою победу, Вьетнам!», «Янки, вон с чужих территорий!»

Уильям Роджерс, государственный секретарь США, ехавший в одной машине с Киссинджером в Дом международных конференций на подписание Соглашения о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме, глядя на людское море, как бы между прочим спросил:

— Как вы думаете, Генри, что бы произошло здесь, если бы мы вышли с вами сейчас из машины и сказали: «Напрасно торжествуете, господа, мы отказываемся подписывать мир?»