— Нож в рукаве, — прошипела она. — Что ж, ловко! Делаешь успехи. Еще чуть-чуть — и потянешь на наемного убийцу!

— Раз ты оценила — ответь, — ровным голосом произнес Кайса. Рука не дрожала, кончик ножа касался горла Риннолк. Только по лбу тек пот, а губы пересохли. Да еще этот шум в голове…

— Волнуешься? — с удовольствием протянула девушка и подбросила яблоко. Поймала, улыбнулась… Нет, оскалилась. — Каково это — застать врасплох? А, Кайса?

— Заткнись, — устало произнес бард.

— Разве ты боишься моих слов? — осведомилась наемница. — У тебя же есть нож!

Кайса с жаркой, удушающей яростью думал о том, что глупо стоять с вытянутой рукой, ожидая, когда Риннолк все-таки решит быть честной. Думал о том, что стоит подойти, одной рукой вцепиться ей в волосы, а другой приставить к горлу лезвие — чтоб уж точно прочувствовала, что проиграла.

— Уже появляется желание меня убить? — Риннолк приподняла бровь. Кайса шагнул к девушке, темнея от злости, но заставить себя протянуть руку и коснуться каштановых прядей так и не смог.

— Чтоб ты сдохла, Ри! — дрожащим голосом, в котором смешалась ненависть и презрение, проговорил Кайса. — Дело не в том, что я могу тебя убить, а в том, что сейчас, в данный момент, ты — в проигрыше. А условий нашей с тобой игры никто не отменял. Поэтому — ответь!

— У тебя пот, — приглядевшись, заметила Риннолк. — Хорошо, прежде чем ты упадешь в обморок… Что ты спрашивал? Всегда ли я была "Терновником"? Нет, не всегда. Это прозвище мне дали в Шермеле, ты и сам мог догадаться.

— Какое твое настоящее имя?

Риннолк помолчала, потом медленно поднялась, не пытаясь избавиться от ножа у горла, и чуть приподняла голову, так что лезвие оставило красноватый след. "Еще не кровь", — подумал Кайса, тяжело дыша. Что с ним, он и сам не понимал, только голова шла кругом, пальцы леденели, а ноги наливались свинцом.

— Один вопрос — один ответ. Не нравится — убивай, — спокойно произнесла Риннолк. Он не мог выдержать ее взгляда — тяжелого, внимательного, злого. Прекрасно понимала, что бард не сможет ее убить, вновь обманывала и в то же время гадала с каким-то больным интересом — а вдруг? Вдруг сможет, не вытерпит и, обезумев от гнева, полоснет по горлу отточенной сталью? Ведь не такой и страшный секрет ее имя, чтобы скрывать, но… он сможет? И что тогда?..

— Ри, — выдохнул Кайса чуть ли не с мольбой. Его повело вперед и вбок, в последний миг Риннолк испугалась и отшатнулась, опрокинув стул, лезвие едва задело кожу, но на шее — там даже с маленькой царапины будет достаточно крови…

Девушка, донельзя удивившись, коснулась горла и поднесла к глазам окровавленные пальцы. Увидев это, Кайса отбросил нож и в отчаянии прижал к глазам ладони. Голова раскалывалась, в темноте вспыхивали красные кольца, шершавый язык не поворачивался во рту, а разум затапливал ужас оттого, что он чуть не убил свою… спутницу, напарницу, невыносимую, лживую и равнодушную… но, видимо, близкую.

— Ри…

Сквозь наплывающую темноту — расширенные в ужасе глаза и такое знакомое выражение темной, предельно собранной решимости…

Размахнувшись, Риннолк ударила Кайсу по лицу ладонью. Бард чудом устоял на ногах, взгляд не смог удержаться на одном месте, а удивление внезапно оказалось слишком большим чувством, чтобы его мог охватить больной разум.

— Кайса! — крикнула девушка внезапно осипшим голосом. — Смотри на меня и не смей закрывать глаза!

Закрыть глаза — зря она об этом упомянула. Немедленно захотелось лечь и уснуть. Можно и не ложиться, впрочем, достаточно будет сомкнуть тяжелые веки и…

— Скотина!

— Я? — как-то отстраненно поинтересовался Кайса, будто бы подчиняясь скрытому механизму ответа, а не собственной обиде.

— Тот, кто хотел нас отравить! — Риннолк по-прежнему держала его за шиворот и пытливо заглядывала в лицо. Она догадывалась — только это спасает барда от того, чтобы упасть и забыться. По шее у нее текла кровь, ярко-красная, бард не мог оторвать от нее взгляда. — Кайса, Кайса… Понимаешь меня?

— Кажется… — медленно-медленно начинало доходить, что подобное состояние — ненормально.

— Слушай, ты двигайся как-нибудь… Не спать!

— Не увлекайся, — прошипел бард, морщась от очередной пощечины и одновременно понимая, что сам не может придумать ничего более действенного. Вместо того чтобы искать выход из ситуации, Кайса равнодушно отмечал ненужные моменты: тонкую струйку дыма, поднимающуюся от потухшей свечи; красное пятно, похожее на сложившую крылья птицу; стершуюся позолоту зеркальной оправы; старую, с отколовшимися кусками, лепнину на потолке…

— Нельзя спать, — казалось, вспышка отчаянья прошла, Риннолк вновь смотрела твердо. — Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул бард. — Что за яд?

— Понятия не имею, но раз валишься с ног — значит, действует во сне.

Вывод напрашивался сам собой, уже пару раз озвученный, — спать нельзя. Но как, если с ног просто валит?!

— Попрыгай, — предложила Риннолк, беспомощно оглядывая комнату, словно что-то здесь могло помочь напарнику. — Или спляши. Бодрись, в общем!

— Да…

Удар затылком об пол, как ни странно, вернул четкость мысли на пару мгновений.

— Лучше говори, — прошептал Кайса, поднимаясь и прислоняясь спиной к ножке кровати с наибольшим возможным неудобством. — Тишина — это страшнее, чем бездействие.

На слова, на звук, на голос Кайса реагировал лучше, но Риннолк, верно, не представляла, что можно долго говорить.

— А на тебя яд почему не действует? — подсказал бард.

— Потому что меня… в отличие от некоторых не в меру живучих оборотней… действительно приучали к ядам. С детства, — Риннолк поморщилась. — К самым распространенным, по крайней мере.

— Везет…

— Тебе тоже, — хмыкнула девушка. — Раз еще жив. Так! — она решительно взглянула на разведчика. — Есть вещь, которая помогает почти при любых отравлениях. Давай-ка знаешь что… Два пальца в рот.

Почти универсальное противоядие, Риннолк права. Кайса встал с ее помощью, но до окна добрался сам. После нескольких мучительных попыток бард почувствовал горечь недавно выпитого ядовитого вина. Розы под окном точно завянут…

— Можно было взять, скажем, вазу, — неуверенно заметила наемница. — А, плевать! Знаешь, наш сержант часто говорил, что хорошее вино — это лучший друг настоящего пограничника! Потому что одинаково вкусное на входе и на выходе…

— Спасибо, поддержала, — отозвался Кайса, отрываясь от подоконника. Риннолк тем временем разрывала на полосы простынь с бардовой кровати и плотно перематывала шею. Царапина ерундовая — а сколько крови… На первом бинте сразу же расплылась красная полоска, неровная и тонкая, но с пятым слоем кровь, похоже, остановилась.

— Слушай, я понятия не имею, где можно сейчас найти лекаря, — лихорадочно размышляла наемница, — но вот Литкай… он же не врал, что умеет лечить? Может, что и подска…

— Ри, не суетись, заматывай свою шею, — попросил Кайса. Спать все равно хотелось, но сейчас хотя бы не кружилась голова.

Риннолк боялась, и бард это знал, как и то, что отравить его действительно сложно. Он просто понимал, что ничего страшного не произойдет. Опять чьи-то зловещие планы накрылись из-за банального незнания. Хорошо быть оборотнем… Только, пожалуй, лучше действительно не спать — на всякий случай.

— Станет хуже — скажу, — произнес Элле-Мир. — И вот тогда побежишь за лекарем.

Девушка неуверенно пожала плечами, разведчик опустился на пол, прислонившись спиной к стене, так, чтобы доставить себе как можно больше неудобства. Риннолк вряд ли продержится всю ночь, мешая ему заснуть, так что придется время от времени ходить… Чтобы отвлечься от мыслей о сне, Кайса сосредоточился на более важных вопросах. Кто же решил избавиться от них? Заговорщики? За каким квирром, если они уже в шаге от плахи? "Тоже мне, последняя месть, — подумал Кайса. — Лучше только посмертное проклятье призрака…"

— Кстати, — уже вслух сказал он, поднимая взгляд на Риннолк. — Чего ты стоишь? Садись… Обсудим.