Ощущение от того, что он с холодного воздуха стал полностью окружен ее теплым телом, было невозможно с чем-то сравнить. Он издал долгий стон и на мгновение замер, смакуя ощущение. Сзади он мог погрузиться глубже, чем раньше, и почувствовал, как головка его члена толкнулась в заднюю часть ее тугого канала. Это ощущалось так естественно, намного правильней, чем все, что он когда-либо испытывал. Он почти полностью вышел и толкнулся внутрь в надежде повторить этот самое прекрасное ощущение.

Второй раз не был похож на первый, и вместо чувства блаженства появилось чувство необходимости получить больше. Отложенная похоть заставила его толкнуться в третий раз и в четвертый. А затем он перестал считать и позволил себе погрузиться в архаичный ритм.

Зейн мог услышать, как уже меняется ее дыхание, когда его зубы нашли и схватили его метку. Он услышал ее всхлип. Страх, - подумал он. Но волк убедил его погрузить в нее клыки для того, чтобы лучше закрепить спаривание. Как бы он не старался бороться со своим инстинктом, трение от его движений взволновало их обоих, и он почувствовал, как кожа уступила острым кончикам клыков. Она простонала его имя, и приятное возбуждение заставило его толкаться быстрее.

Ей это понравилось.

Это была его последняя связная мысль, прежде чем мир вокруг него начал тускнеть. Его ощущения сосредоточились на нескольких деталях.

Давление внутри него нарастает с каждым толчком.

Ее пальцы впиваются в твердую землю.

Усиливающийся крик, когда она достигает кульминации.

Ее внутренние стенки сжимаются вокруг него.

Вкус ее крови во рту.

Когда хлынуло его горячее семя, мышцы Зейна напряглись. С последним жестким толчком он кончил, и сквозь него пробежало чувство удовлетворения, когда он наполнил ее. Его тело стало расслабленным, он откатился на сторону, забирая ее вместе с собой. Он все еще испытывал удовольствие, когда, прижав к себе, языком слизывал кровь с ее шеи.

Он ожидал, что она пожалуется на укус, но вместо этого она подоткнула шкуру вокруг себя, бормоча о том, что мерзнет.

- Я снова тебя согрею, - сказал он, еще раз лизнув ее шею. – Через несколько минут.

Она повернула голову, глядя на него с улыбкой.

- Я не уверена, что моя рука выдержит еще один раунд.

- Болит?

Она кивнула, и он заметил ее напряженную улыбку.

– Возможно, Индиго права, и мне понадобится операция, – она помолчала и неохотно добавила, - Полагаю, ты тоже прав. Будет безумием с моей стороны сразу же вернуться к Силуит. И отправиться во Флориду будет хорошей идеей. У мамы день рождение в июне, и она бесконечно будет об этом напоминать, если я два года подряд его пропущу. Почему ты так на меня смотришь?

Только сейчас Зейн понял, что сердито на нее смотрит. Он сделал выражение лица нейтральным и лег назад, положив под голову руку, подняв глаза к ночному небу.

- Расскажи мне о том месте, откуда ты, - сказал он. – О своей жизни.

Скажи мне, почему она лучше, чем жизнь, которую я могу тебе предложить.

- У меня есть квартира в Дизайн Дистрикт. В ней только одна спальня, но очень просторная гостиная, которая одновременно и мой офис. У меня есть собака, хаски по имени Нуна, но обычно она живет с моей сестрой. Астрид все время жалуется, что ей приходится за ней следить, но, когда я возвращаюсь в город, она всегда находит причину, чтобы подержать ее у себя еще день или два.

- Я обычно просыпаюсь около семи, так что не попадаю в утренние пробки. Каждое утро я принимаю душ и одеваюсь. Проверяю на своем телефоне почту, пока выгуливаю Нуну, если только не звонит мама и держит меня все это время на телефоне. Что происходит почти каждый день. Потом я иду в гараж забрать машину. Это Лексус кабриолет, за который сильно переплатила, и когда я вижу его, то все время об этом думаю. Однако когда мы с Нуной медленно едем по трассе I-95 Юг с откинутым верхом, и ветер дует сквозь наши волосы, меня это больше не волнует.

- Мое любимое место позавтракать – это маленькая кафешка в районе Маленькая Гавана. Дальше, наверное, это прозвучит странно, но там есть бомж по имени Эдди, который ошивается снаружи, и я даю ему несколько долларов, чтобы он присматривал за Нуной, пока я слушаю уличную музыку, пью мой кофе с молоком и ем салат. Что я тоже знаю, звучит странно – в смысле, кто ест салат на завтрак? Но салаты в этом месте не должны даже называться салатами. В основном это куча нарезанной курицы, бобов, кукурузы и сыра, с листом салата на вершине. И за все это можно умереть – так вкусно.

Зейн имел лишь смутное представление о том, что такое салат, и еще более расплывчатое представление о том, чем были остальные вещи. Но, тем не менее, в его голове начало формироваться новое представление о Джиннифер. И по мере того, как она продолжила говорить, он стал чувствовать себя все больше и больше обеспокоенным.

- Не смотря на то, что ты мог подумать, создание фильмов в качестве независимого режиссера не оплачивает мои счета. Я заработала на этом кое-что, но мне так же приходится и вкладывать в это много денег. Чтобы оплачивать мои счета и достичь цели выйти на пенсию к сорока годам неприлично богатой, я работаю внештатным оператором. Это в основном означает, что люди платят мне за то, что я буду мастером камеры. И вообще-то на этом я зарабатываю больше, чем Боаз, что печально, потому что, по моему мнению, он намного лучше, чем я.

- Из-за этой внештатной работы я бываю в самых разных местах. За последние три года я побывала в сорока странах. И это если считать Европу одной страной, потому что ты можешь переплюнуть через три страны одновременно. Я не бывала только в Антарктике, но я думала, что, возможно, отправлюсь туда в следующий раз. Правда, я бы предпочла снимать не животных, а людей. Думаю, что любой, кто готов жить на одной из этих баз, должен быть довольно интересным человеком.

Джиннифер затихла, и на мгновение Зейн слышал только их дыхание и звук шелестевшей на ветру хвои. Когда он повернулся на нее посмотреть, то обнаружил, что она смотрела на него с непроницаемым выражением лица.

Она спросила:

- О чем ты думаешь?

Он не мог отогнать мысли, хлеставшие его сознание. И даже если мог, то не был уверен, что мог бы ими поделиться.

Скривив губы, он сказал:

- С тех пор, как я тебя встретил, я был в замешательстве и только отгонял других мужчин. А теперь я понимаю, что конкурировал не с ними, а с целым миром.

Глава 24

Пластиковый стул прогнулся под тяжестью Зейна, когда он сел и начал пролистывать тот же самый журнал во второй раз за этот месяц. Последний раз он был в клинике, когда ждал Энцо с новостями о Марл, и его глаза скользили по страницам, не читая слов и не видя изображения. На этот раз некоторые вещи, казалось, бросались в глаза – рецепт салата, статья об альпинизме в Европе, реклама Лексуса и многое другое.

Он закрыл журнал и отложил его в сторону, глядя на дверь лососевого цвета в сотый раз. С тех пор, как Джиннифер встретилась с врачом, аналоговые часы, висевшие над телевизором, уже сделали два оборота. Металлическая дверь полностью блокировала звуки и запахи. И он не был уверен, что его раздражало больше: то, что о ней не было новостей, или что его волк не мог, нахрен, успокоиться и призывал его пнуть дверь.

Его потребность быть с нею рядом сегодня была просто непреодолимой, и он понимал, что это из-за того, что она скоро уедет. И он не имел ни малейшего представления, как он будет с этим справляться. Его расстраивало, что он прожил целую жизнь, не зная, что она существует, а после нескольких недель, проведенных вместе, он не мог вспомнить, как он жил без нее.

- Врач скоро закончит с твоей подругой, - сказала молоденькая секретарша, сидевшая за своим столом.

Зейн хотел спросить, откуда, черт возьми, она об этом узнала, учитывая, что она только выходила к своему грузовику, где наложила толстый слой красной помады и тошнотворное количество духов.