Может, где-то сейчас на севере,
Чтобы сыну на фронт послать,
Из очесов овечьих серых
Рукавицы вязала мать.
1943.
В ПАЛАТЕ
В бинтах, как в латах,
В белье одном.
И вдруг
палата
Вся... ходуном!
Бомбят наш госпиталь.
А мы лежим...
Забыт я, господи?
И — недвижим.
Лежу, натуживаясь,
В бинтах. Снопом.
Слушая
с ужасом
бомбовый звон.
Весь свистом «мессера» —
Иглой — к стене.
Вот что страшнее всего
На войне!
Спи, оперированный,
Или песнь запой.
Сосед накрылся вон
С головой. Сестрицы, где же вы?
По щелям, вмиг...
Взрев,
грохот режущий,
зениток крик!
Сосед
под байковое
Нырнул...
В упор
Грохает, бахает...
Трясется пол.
Бомбят!! Опасность.
Пикирует ас.
Нет,
не попал в нас
На этот раз.
Вновь лучик ранний
Скользит, серебря...
И плачет
раненый.
Придя в себя.
И сестры тут же,
Сев на кровать...
— Температуру?!
Вашу мать!
Вдребезги б
градусник,
Да силы нет...
Дуры, что радостны?
Спит сосед.
Южный фронт, под Сальском, 1943
РАЗБИТЫЙ ВОКЗАЛ
На мертвом вокзале, по дороге с войны,
Рожает девчонка на скамье, у стены.
Крик ее раздается в зале пустом.
Рядом только луна, далеко ее дом.
Попутный солдат наклонился над ней.
Крик ее, для него, бомбежки страшней.
Полустанок бомбят, промозглая ночь...
И не знает служивый, как ей помочь.
Сам в госпитальной шинелишке он,
Нет ни бинта, ни портянок при нем.
Вон бабка, в проломе, бежит пособить.
Но ему никогда, никогда не забыть,
Как девчонка рожает дитя на войне.
И багрового света на голой стене.
1943.
ЗВЕЗДА
На фронте ночь.
Проволока чужая...
Звезда далекая над головой.
Полярной холодностью отражаясь
На кухне, что катит к передовой.
Пронизывает спину.
Холод тающий,
Пластом лежу, травой пропах,
Лицом к Большой Медведице блистающей,
И режу проволоку, всю в шипах.
Что этим звездам,
Что прожектор шарит,
Что здесь война, и я лежу пока...
И как сердцебиенье оглушает.
Неистовое пение сверчка.
Еда по котелкам, сто грамм конешно.
Когда ракеты расцветет дуга,
Все, спрятав ложки,.
На огонь на бешеный,.
Согнувшись, побегут... на дот врага...
Огонь ударит ураганно, грохотно.
А где-то у окошка ты сидишь
Татарской ночью нешелохнутой.
На ту же самую звезду глядишь.
Южн. фронт 1943
ПЕРЕД БОЕМ
Сегодня не до смерти на войне.
Сверкает солнце в мокрой вышине.
Среди травы нейтральной полосы
Покрыты
мины
каплями росы.
Сегодня не до смерти на войне.
Гляжу, как разгулялись облака!
Хоть вон воронки... вон по целине
Тела...
раздуты конские бока.
Но отовсюду — несется щелями
Вода болтливая, живая!
Проходят тучи — над траншеями —
Маршрутов нам не открывая.
И дождь — грибной, а не осколочный.
Дрожит и пляшет по лугам.
А капли по колючкам проволочным —
Как по гороховым стручкам.
И на душе — не туча тусклая,
Полно все радости и покоя.
Апрельское, родное, русское
Еще родней в начале боя.
Южн. фронт 1943
В ОКОПЕ
Ты на фото, как мадонна грустная...
Если не бомбят и не в бою,
Я твой снимок,
Привалившись к брустверу,
Снова на минуту достаю.
Ты глядишь с участием и лаской…
Прячу вновь, поспешнее скупца,
Чтобы пальцами
В грязи и смазке
Не запачкать нежного лица.
1943
ПИСЬМА
Я твои письма жду, я ими радуем,
Но что все письма?! Бумаги десть.
Мне просто надо —
чтоб спала ты —
рядом,
Чтоб тело гладить,
Чтоб в лицо глядеть.
Хочу, и все! Мне попросту охота
Тебя, тугую, губ твоих, плечей.
Так лесорубу
после дня работы
Охота хлеба
и котловых щей.
А тут лишь корка черствая фантазии.
К чему посланья, помыслы, и даже
Та фотография, где ты нежна.
Что мне слова
о том, что ты
все та же!
Что письма мне,
когда ты, вся,
нужна!
С фронта, май 1943
ПОСЛАНЬЯ
Я письма свои шлю тебе в тревоге.
Как будто сердце бросаю в огонь.
Как я их доверю железной дороге?
А вдруг разбомбят почтовый вагон?
Вдруг с неба — на проносящийся, серый
Состав обрушится бомбовый град,
И письма, любови моей дипкурьеры,
Убитыми будут, во взрывах сгорят?
А коль «кукурузник» по весям и высям
Их понесет, но собьет его фриц?
И высыпятся треугольники писем,
Как белые перья подстреленных птиц.
Но снова и снова солдаты усердно
Тоску и любовь свою шлют на восток.
Ты все-таки жди — треугольный, как сердце,
В косую линейку тетрадный листок.
1944
ПОЗЫВНОЙ
За эти дни, с момента приземленья,
Я все забыл, про все, чем дорожили.
Про все, что было...
До прыжка в их тыл
Ты так далеко,
Что уже не верю,
Что на одной земле
С тобой мы жили,
И в этом веке
я тебя
любил!
Теперь ни писем, ни открытки малой.
Но что все письма! что все телеграммы!
Междугородные переговоры!
И голуби, летящие домой.