— Давайте сменим тему, — снова заговорил м-р Карлайл. — Я давно собирался задать Вам один вопрос, если нам доведется снова свидеться. В каком году Вы гостили в Свейнсоне?

Майор Торн назвал тот год, в который произошло убийство Хэллиджона.

— Как я и думал, точнее — как знал, — сказал м-р Карлайл. — Вы, находясь здесь, не встречались со своим однофамильцем, неким Торном?

— Кажется, да. Но я не был с ним знаком лично и видел его всего один раз. Не думаю, что он жил в Свейнсоне. Я никогда не видел его в городе.

— Где Вы встретились с ним?

— В придорожной пивной, милях в двух от Свейнсона. Я катался верхом, когда разразилась ужасная гроза, и я укрылся от дождя в этом заведении. Не успел я войти, как еще один человек, прискакавший на лошади, вошел в помещение. Высокий, щеголеватый мужчина, аристократичный и изысканный. Когда он уехал — а он пустился в путь раньше меня, как только закончилась гроза, — я спросил, кто это был. Владелец пивной не знал этого, хотя, по его словам, часто видел его проезжающим мимо, но один из посетителей сказал, что это некто капитан Торн. Между прочим, этот же человек добавил, что он приехал издалека, откуда-то из-под Вест-Линна. Я хорошо это помню.

— Кто, капитан Торн?

— Нет, этот человек. Он, как мне казалось, ничего не знал о капитане Торне, кроме его имени.

Вечная история! Только обрывки информации, но ничего существенного, такого, за что можно было бы ухватиться или на основании чего можно было бы опознать человека. Неужели так будет всегда?

— Вы бы узнали его, если бы увидели снова? — заговорил м-р Карлайл, возвращаясь к действительности.

— Думаю, что узнал бы. Было у него в выражении лица что-то необычное, и я хорошо это помню.

— Если Вам случится встретиться с ним и узнать его настоящее имя — поскольку у меня есть основания считать, что Торн — имя вымышленное, — не окажете ли Вы мне любезность, сообщив об этом?

— С удовольствием, — ответил майор. — Хотя шансы на это невелики, поскольку меня загнали в эту злосчастную Ирландию, Подумать только: другие полки расквартированы в столице или где-нибудь поблизости от нее, но только не наш!

Когда майор Торн откланялся, а м-р Карлайл собирался вернуться в ту комнату, где оставил сестру, с ним заговорила Джойс.

— Сэр, — начала она, — мисс Карлайл говорит, что в Ист-Линне скоро кое-что изменится.

Эти слова неприятно удивили м-ра Карлайла.

— Мисс Карлайл несколько поторопилась с этим известием, — заметил он, не без некоторого высокомерного неудовольствия в голосе.

— Она сказала это не ради того, чтобы поставить в известность меня, сэр. Она, я полагаю, думала о собственных планах, так как хотела знать, не уйду ли я вместе с ней, или же все-таки останусь в Ист-Линне. Я не могла ответить ей, не переговорив с Вами, сэр.

— Итак? — сказал м-р Карлайл.

— Я дала обещание, сэр, моей… моей покойной хозяйке, что я останусь с ее детьми до тех пор, пока мне это будет позволено. Она просила меня об этом, когда была больна и полагала, что умрет. Поэтому я хотела спросить Вас, сэр, не будете ли Вы, в связи с предстоящими переменами, возражать против моего пребывания здесь.

— Нет, — решительно ответил он. — Я также хотел бы, Джойс, чтобы Вы остались с детьми.

— Спасибо, сэр, — ответила Джойс и с просветленным лицом вышла из комнаты.

Глава 19

МИСТЕР ДИЛЛ НАДЕВАЕТ ВЫШИТУЮ СОРОЧКУ

Итак, наступило ясное июльское утро, которое привело в движение весь Вест-Линн. Вообще-то городок каждое утро приходил в движение, но отнюдь не такое бурное. Люди толпами сходились к церкви Св. Джеда, ибо день, с описания которого мы начали эту главу, был днем свадьбы м-ра Карлайла и Барбары Хэйр.

Мисс Карлайл предпочла сделать из себя что-то вроде мученицы. Она сказала, что не пойдет на пышную свадьбу в большую церковь: они и без нее сумеют связать себя узами брака. Она предложила детям и гувернантке провести день в ее обществе и упорно обращалась с детьми так, словно они тоже были мучениками, вынужденными смириться с появлением новой матери. Мисс Карлайл уже переехала в свой старый дом по соседству с конторой, где и устроилась со своими слугами. Питер смертельно обидел ее, поскольку предпочел остаться в Ист-Линне.

М-р Дилл совершил ужасный проступок в день свадьбы, и ему лишь чудом удалось избежать встряски, подобной той, которую он получил после первого бракосочетания м-ра Карлайла.

Около десяти утра он явился к мисс Карлайл: будучи человеком старой закваски и старомодных взглядов на жизнь, он полагал, что зайти и поздравить ее в такой знаменательный день будет признаком хорошего тона.

Мисс Карлайл восседала, сложив руки, в своей гостиной. Нечасто можно было застать ее бездействующей, как в этот день. Она взглянула на м-ра Дилла и, прежде чем он успел сказать хоть слово, заявила:

— Что, скажите на милость, с Вами случилось? Вы расфуфырены, как юный денди.

— Я иду на бракосочетание, мисс Корнелия. Разве Вы не знаете? Миссис Хэйр любезно пригласила меня на завтрак, а мистер Арчибальд настаивает на том, чтобы я был в церкви. Я не слишком нарядный?

Бедняга Дилл подразумевал белый жилет с золотыми пуговицами и вышитую сорочку. Мисс Корни с готовностью обрушила на эти несчастные предметы туалета свой гнев вперемешку с сарказмом.

— Нарядный! — повторила она. — Я даже не знаю, как это назвать. Я бы ни за какие коврижки так не вырядилась. Все оборванцы, шатающиеся на улице, пойдут за Вами следом, приняв за жениха. Подумать только: человеку Ваших лет одеться в вышитую сорочку! Я бы уж тогда украсила розетками фалды Вашего сюртука.

— Но мой сюртук совершенно непритязательный, мисс Корнелия, — робко возразил он.

— Непритязательный! А Вы чего хотели? — едко ответила мисс Корни. — Вы желаете, чтобы на нем была вышита гирлянда из золотых листьев и пурпурных цветов, а также вшит воротник на лебяжьем пуху? Это как раз подошло бы к Вашей сорочке и жакету. А я могла бы заказать платье из тарлатана[19], украшенное душистым горошком, и в таком виде прошествовать через весь город.

— Ну, все люди любят приодеться понаряднее на свадьбу, мисс Корнелия. Гости тем самым как бы оказывают уважение хозяевам.

— А я и не говорю, что нужно идти на свадьбу в холстине. Но надо же иметь чувство меры! Вы помните, сколько Вам лет?

— Мне исполнилось шестьдесят, мисс Корни.

— Вот именно. И Вы считаете приличным для пожилого человека, шестидесяти лет от роду, быть таким расфуфыренным? На мой взгляд, это непозволительно. Да Вы станете посмешищем для всего прихода! Смотрите, чтобы мальчишки не привязали к Вам жестянку!

М-р Дилл решил сменить тему разговора. Сам он полагал, что отнюдь не переборщил с мерой нарядности, и приход вовсе не подвергнет его осмеянию; тем не менее, чрезвычайно уважая суждения мисс Корни, наш герой почувствовал некоторое беспокойство. Входя в комнату, он держал свои белые перчатки в руках, но теперь незаметно сунул их в карман, чтобы они, упаси Господи, также не вызвали неудовольствия хозяйки. Итак, он перешел к делу.

— Я пришел для того, чтобы поздравить Вас в этот знаменательный день, мисс Корнелия. Надеюсь, мистер Арчибальд, его жена и Вы, мэм…

— Вот оно что! Можете не продолжать, — яростно перебила его мисс Корни. — Сегодня мне больше пригодились бы соболезнования. По мне — так уж лучше бы Арчибальд отправлялся на виселицу!

— Мисс Корни!

— Да-да! И нечего на меня смотреть так, будто я Вас душу. Чего ради, спрашивается, снова лезть в оковы брака? Как будто ему недостаточно было первой жены! Я всегда говорила: Арчибальд слаб головой.

Старина Дилл прекрасно знал, что м-р Карлайл вовсе не «слаб головой», но он решил, что не стоит говорить это в присутствии мисс Корни, особенно при ее теперешнем расположении духа.

— Насколько мне известно, мэм, женитьба — это благое, равно как и почетное, состояние, и я уверен, что мистер Арчибальд…