Он хмыкнул.

– А твой брат?

Ей не хотелось вспоминать о еще одной своей ошибке. По той самой причине гуманистов возглавляла Роза, а не Джек.

– Их с Ингрид еще не взяли.

– Это ни хрена не значит! Джек тока болтает, но я знаю, он че-то скрывает под тряпками. В деле я его не видел.

– И не увидишь, потому что все его тело обожжено кислотой. – Работа Балфура. Наказание за то, что она выбрала Нейта. К тому времени, как Роза очнулась в горячке и с новой рукой, было слишком поздно. Балфур остыл и даже немного раскаялся, но вред был уже нанесен. – Теперь его кожа слишком чувствительна. Он испытывает боль при резких движениях, хотя, если надо, может поторопиться.

– Думаешь, они с верфульфеном смогут продолжить наше дело?

Розалинда вскинула голову.

– Ты же их ненавидишь.

Мордекай медленно пожал плечами.

– Вы никада мне особо не нравились. Ниче не изменилось. Но мы тут. Моих мехов больше нет. Мы ударили по ним сильнее, чем те и не снилось, но че есть, то есть. Остались лишь твои гуманисты. И я ненавижу Эшелон больше, чем тебя.

Роза так много раз спорила и сражалась с этим мужчиной.

– Мы оба натворили дел. Я должна была рассказать о своих планах тебе и твоему брату, как ты и просил. – Она глубоко вздохнула. – Позволила гордости и недоверию влиять на свои решения, вместо того, чтобы все продумать.

В его черных глазах мелькнул интерес.

– Эт че, извинение?

– Другого не получишь, – отрезала она.

Он рассмеялся.

– И теперь ждешь, будто я скажу, что не должен был выступать против тебя? Еще чего.

– Я понимаю, почему ты так поступил.

– Столько лет… – Мордекай зажмурился и оперся на деревянную стену. – Меня заперли в анклавах и заставили служить в обмен на руку, которой я даже не хотел! – Он поднял железную кисть, сжал пальцы в кулак и уставился на металл. – Сказали, что за это я должен отработать пятнадцать лет. Пятнадцать лет в том аду. – Он резко засмеялся. – И вдруг ты со своими обещаниями. Я хотел действовать. Отомстить. А ты просила ждать, строить проклятую металлическую армию. – Мордекай сплюнул. – Я проработал с металлом больше десяти лет. А твои затеи заняли бы еще три года. Я не мог столько ждать.

– Если бы подождал, может, мы бы тут не сидели.

– Ага. – Он машинально потер синяк на лице, потом поморщился. – А у тя лихой удар с правой. Никогда не видел тя в деле. Ловко дерешься. – Он поскреб ногтем большого пальца губы и задумался. – Эшелону позарез нужен Меркурий, да?

Роза кивнула.

– Так зачем ты им сдалась?

Его взгляд стал удивительно проницательным.

– Не понимаю, о чем ты.

– Я видел, как тот денди тебя сюда подсадил. Что бы ты ни задумала, ему это не нравится. – Мордекай прищурился. – Так че?

Он решил, будто она что-то задумала. Розалинда отвернулась.

– Сдамся в обмен на жизнь Линча. Им нужен Меркурий, они его получат.

– Че? – удивился Мордекай, а затем хитро улыбнулся. – Я ж говорил, что женщина не должна управлять. Эмоции приведут тя на смерть.

– Я знаю.

Он покачал головой.

– Значится, голубокровный. Проклятый Ночной ястреб.

– Самый известный Ночной ястреб, – поправила она.

– Ага. И все же кровосос.

– Раньше я тоже так думала. – Она зажмурилась и прислонилась к стене. – Они не такие, как представители Эшелона.

– Нет?

– Нет. – Роза улыбнулась. – Если тебе станет лучше, подозреваю, что угроза Эшелону не мы с тобой, а Ночные ястребы. Им не нужно собирать армию, она у них уже есть.

Роза помолчала, а когда открыла глаза, встретила его взгляд.

– Ты в это веришь?

Несмотря на браваду, ему нужно было услышать ее мнение. Знать, что их смерть не напрасна.

– Я так думаю.

– Ты не так плоха, када не строишь из себя ледышку. Жаль. Мы могли бы сработаться.

Она невесело усмехнулась.

– Я же натравила на тебя ястребов.

Побитый Мордекай чуть не улыбнулся в ответ.

– Очень умно. Я и не подозревал.

Потом замолчал, и оба уставили в зарешеченное окно. У нее сердце ушло в пятки. Уже скоро. Они почти доехали до Башни. Роза прямо ощущала мрачную тень на тюремной повозке.

– Что бы ты сделала в противном случае? – вдруг спросил Мордекай. – Если бы лорд Ночной ястреб был свободен, а те не грозила гильотина?

Роза задумалась. В последнее время ей некогда было размышлять, в чем она ошиблась, а что сделала верно.

– Я бы не стала развязывать войну на улицах, как собиралась. Линч сказал… что так не выиграешь. Эшелон силен потому, что его боятся, и никто и слова не молвит против.

– Ты бы стала высказываться против Эшелона?

– Нашла бы способ. Возможно, присоединилась бы к Первой партии людей.

– Присоединилась? – Он резко рассмеялся. – Ты бы не смогла быть на вторых ролях. Захотела бы повелевать.

– Возможно, я усвоила урок. Или нет. Кто знает? Сейчас это неважно.

Повозка затормозила, раздался крик. А потом голос Гаррета:

– Пленники в Башню.

Заключенные встретились взглядами.

Мордекай побледнел под коркой грязи.

– Думаешь, на улицах нас будут считать героями?

– Все возможно.

Розалинда затаила дыхание. Она видела страх во взгляде Мордекая и знала, что ее лицо выражает то же самое.

– Всегда хотел стать героем. – Мордекай глубоко вздохнул, когда заскрипел замок на задней стенке повозки. – Значит, вот и все. Какая жалость. Стока усилий…

– И ничего не изменилось, – хрипло согласилась Роза.

Они посмотрели друг на друга.

Мордекай задумался.

– И я им даже без надобности. Им всем нужен Меркурий.

Роза кивнула.

Мордекай облизнул губы и поерзал.

– Я помру, а те ублюдки даже имени моего не вспомнят. Будь они прокляты! Пусть горят в аду!

Глава 27

– Это смешно, – рявкнул Бэрронс, ступив на помост и впервые оказавшись так близко к принцу-консорту.

– Ты смеешь перечить своему принцу? – спросил герцог Блайт.

Безусловно, этот стервятник тоже здесь. Все они: Бальфур занял свободное место Дома Ланнистеров. Он постукивал пальцами по подлокотнику кресла и орлиного взором разглядывал зал.

Линч стоял с высоко поднятой головой и широко расправленными плечами. Но контролировать бешеный ритм биения сердца не мог. Он никогда бы не предпочел смерть, но и выбора ему не оставили. Может, стоило сдать лидера мехов в попытке задобрить принца-консорта, но это опасно. Слишком многие знали, кто такой Меркурий, а управлять Мордекаем Линч не мог.

– Я предлагаю посовещаться, – холодно ответил Бэрронс, – а вы все скорее откусите себе языки и спрячете головы в песок, лишь бы не нанести оскорбление правящей персоне. – Он развернулся, вглядываясь в принца-консорта. – Я знаю, что не единственный считаю такое решение безрассудством. Зато единственный, кому хватает смелости сказать об этом вслух.

Принц-консорт окинул его внимательным взглядом.

– Ты ходишь по грани, Бэрронс.

– Тогда у нас в Совете станет на два места меньше. Возможно, вы предпочитаете диктатуру? – ответил тот.

Опасный ход. Однако Линч заметил проблески тревоги в глазах членов Совета. Они держались за власть. Им достаточно было лишь объединиться, и господству принца придет конец. Но этого никогда не произойдет, если членам Совета позволят отстаивать собственные интересы.

Линч невольно взглянул на Блайта. Стареющий герцог сидел в своем кресле, словно коршун в гнезде, и прожигал взглядом Бэрронса. Полностью в кармане у принца-консорта. Впервые Линч задумался, а что было бы, не откажись он от дуэли с кузеном. Что если бы это он сидел сейчас там, пытаясь помешать принцу?

Дыхание Линча участилось. На самом деле он ни о чем не жалел, несмотря на боль, причиненную ложью Аннабель и Розалинды: поступить иначе, значило бы стать другим человеком.

И всё же, так могло бы быть лучше для других. Для людей, мехов и грязнокровных, которых Эшелон считал отбросами. Линч получил бы власть, влияние.