Глава 17

«Босс» Проктор сидел в низком кресле, сплетенном из ивовых прутьев, на веранде своего дома. Он тихо выругался. С тех пор, как Ламберты заявились в Мерикейдж, ситуация, кажется, стала выходить из-под его контроля. Но полукровка — жена Ламберта — была внучкой старой мадам Ласнекю и, следовательно, он должен был ждать неприятностей с самого начала. Когда старая карга была жива, она всегда была колючкой в заднице Проктора. Ирония всей этой проклятой истории была в том, что этот нахальный молодчик Ламберт заявился к нему на порог и обвинил его в похищении его жены. Бедный, невежественный дурак! Неужто он не способен понять? Если жена Ламберта похищена в Мерикейдже, так значит, есть только одна личность, которая способна на это.

Вся жизнь Проктора прошла на Сан-Микилоне так же, как и жизнь его отца и деда. Он знал, что Вуду свирепствовал на острове, а в дни правления полусумасшедшего полковника Гама культ проповедовался открыто. Проктор был одним из тех, кто посылал секретные донесения в Народный Союз о размерах деятельности Гама, который раздувал культ Вуду, надеясь на его поддержку. В конце концов полиция послала в Мерикейдж человека для расследования — и он живо обрек себя на смерть. Проктор выругался опять. Он не питал никаких иллюзий на тот счет, что должно с ним случиться, стань он достаточной угрозой для местного культа. Но, будучи самонадеянным человеком, он был уверен, что сможет защититься от любой угрозы. Он не верил в привидения, гоблинов, вызывания духов местными жрецами и жрицами культа. Он верил в силу револьвера, который носил на поясе.

Проблемой был Ламберт. Он либо добьется своей смерти, либо погибнет кто-то еще, если он будет продолжать здесь неистовствовать.

Он прикурил сигару и глубоко затянулся, оглядывая поля, где уже была закончена работа. Солнце бросало длинные тени, склоняясь где-то там, на западе, к горизонту.

Проктора вдруг начал тревожить шум потасовки у крыльца.

Он раздраженно нахмурился, так как маленький белый щенок промчался вдоль веранды и исчез за углом.

— Розали! — крикнул он с досадой.

Девушка почти немедленно вышла из двери.

— Да, босс? — нервно спросила она. Розали достаточно долго была любовницей Проктора, чтобы различать его настроения.

— Откуда взялся у тебя этот чертов белый щенок? Ты знаешь же, что я не терплю собак в доме.

Глаза Розали стали круглыми.

— О чем вы говорите, босс? — ее голос больше походил на шепот.

Проктор грязно выругался, и Розали вздрогнула от ярости в его голосе.

— Я должен тебе все повторять? Откуда здесь появился этот белый щенок?

— Мы... У нас нет никакого белого щенка, босс, — тихо ответила девушка.

Проктор выскочил из своего кресла, и девушка попятилась назад. — Не рассказывай мне — я видел его! Откуда он взялся?

— У нас нет никакого белого щенка, босс, — настойчиво повторила девушка. Затем, с дрожью в голосе прошептала: — Вы знаете, что означает белый щенок?

Проктор открыл рот и затем закрыл его. В широко раскрытых глазах девушки ясно читался страх. Вместо того, чтобы выругаться, он откинул голову назад и рассмеялся.

— Ты считаешь, что белый щенок — это предвестник смерти, да? Ну хорошо, но я-то не верю в эти дурацкие приметы!

Девушка опустила голову.

— Да, босс.

— Теперь ступай и принеси мне чаю. Живо! Проктор некоторое время смотрел вслед девушке.

Черт бы побрал эти суеверия! Его вдруг охватила дрожь. Хотя вечер был очень теплым, ему показалось, что на веранде становится холодно.

Стив Ламберт вернулся в бунгало Ласнекю в полной депрессии и совершенно сбитый с толку.

Сержант Пироджи возвратился в дом отца Тейлора и сообщил, что он тщательно обследовал бунгало и не обнаружил никаких зацепок к разгадке исчезновения Джун. Он, конечно, принимал во внимание кулон с разорванной и хранившей следы крови цепочкой, но не было достоверных доказательств, что это именно преступление, а не нечестная игра. Он зашел в Мерикейдж, проведя небольшой опрос деревенских, а теперь должен был отправиться вслед за капитаном Мерайни, чтобы доложить о случившемся и узнать, не сможет ли капитан пролить хоть немного света на сложившуюся ситуацию.

Отец Тейлор посоветовал Стиву вернуться в бунгало и попытаться немного отдохнуть. На деле отец Тейлор считал, что ему следовало бы отвезти Стива назад в госпиталь Маркуса, если он так страдает от сотрясения. Стив живо отверг эту идею, Он останется в Мерикейдже до тех пор, пока не отыщется Джун. Джун могла неожиданно возвратиться в бунгало Ласнекю, и Стив чувствовал, что ему следовало на этот случай оставаться там.

Он позаимствовал у отца Тейлора немного аспирина и теперь обосновался на кушетке в гостиной бунгало мадам Ласнекю. Но сон не шел к нему, потому как тысяча мыслей кружились в его голове. Действительно ли Тейлор серьезно говорил про эти дела с Вуду? Это было смехотворно. Но тогда не более смехотворно все, что случилось на этом забытом Богом острове, с тех пор, как они приехали. И этот Проктор — действительно ли он играет такую роковую роль в игре за власть?

Он, должно быть, все-таки задремал от усталости, потому что следующее, что осознал, была кромешная тьма. Его головная боль, казалось, исчезла полностью — чему он был благодарен. Он опустил ноги с кушетки и огляделся вокруг.

Он наконец понял, что беспокоило его. Через полуоткрытую дверь в комнату вливался странный мерцающий свет. Он встал и прошел в коридор, затем кинулся на кухню.

На кухонном столе стояли две высокие лавандовые свечи, каждая на своем конце стола, их пламя шипело и танцевало в легком вечернем ветерке. Запах лаванды парил в воздухе. Это уже было — когда же? — несколько ночей ранее? Джун обнаружила зажженные свечи на кухне как раз перед убийством Карриа.

Стив выругался.

Не было ли это чьей-то шуткой?

Сначала был отец Тейлор со всеми его рассказами про Вуду и политиков, а теперь кто-то играл с ним, пытаясь заставить всерьез поверить в это. Большими шагами он направился к столу и хотел погасить свечи, но тут его слух уловил какой-то звук.

Это был слабый стон.

Стив замер и прислушался. Ничего. Он пожал плечами и сделал шаг вперед, но его слух опять уловил какой-то звук. Он доносился из-за маленькой дверки, которая вела в погреб.

Он отворил ее.

Его взору предстала абсолютная темнота. Он взял одну из свечей с кухонного стола и поднял над головой. Грубая деревянная лестница уходила вниз, в глубь подвала.

— Есть тут кто-нибудь? — тревожно позвал он. — Джун, это ты?

Стон повторился, теперь немного громче. Держа свечу впереди себя, Стив медленно спустился по лестнице. На первый взгляд подвал выглядел пустым. Затем он различил множество старых ящиков, запах сырости и гнили. Горьковато-сладкое зловоние перехватило горло и грудную клетку, заставив их сжаться.

Преодолевая темноту, он попытался обследовать подвал, который был разделен на две части большими деревянными столбами, подпиравшими деревянную балку. Место выглядело пустым и не имело признаков человеческого пребывания.

Он прикусил губу и медленно пошел назад к лестнице. Возле лестницы он задержался и напряженно прислушался к малейшим звукам.

— Джун! Ты здесь, внизу?

Что-то упало на его плечо, заставив его отскочить, свеча выпала из его слабой руки, погружая подвал в кромешную тьму.

То, что обвалилось на его плечи, было теплым и хватким. Жалобный стон сопроводил тяжесть тела, обрушившегося на него. Придя в себя от минутного шока, Стив почувствовал по размеру и тяжести, что это было тело девушки.

— Джун! — вскричал он, пытаясь удержать тело.

Стив, обхватив девушку за талию, ухитрился как-то поднять ее и вскарабкался по лестнице обратно в кухню. Едва только войдя туда, он увидел при свете оставшейся свечи, что это была не Джун. Лицо ее было залито кровью, поэтому девушку было трудно опознать, даже определить источник такого сильного кровотечения. Все, что он знал, так это то, что перед ним была не Джун.