Эрвин мог бы поручиться, что император отложит помолвку, если бы не одно недавнее событие. Граф Нортвуд, что приезжал на свадьбу Ионы, привез с собою известие: совершено покушение на Минерву из Стагфорта — троюродную племянницу императора. Эрвин был отдаленно знаком с нею: неглупая девочка, весьма сдержанная, замкнутая в себе. Благородное и нищее существо, лишенное какого бы то ни было влияния. Сама по себе Минерва не решает ничего. Но вот факт покушения на нее — занятная карта, которую можно с выгодой разыграть. Угроза наследнице — угроза Короне. Хорошая возможность добиться преференций у императора, или же получить новый рычаг для давления. Коли запахло цареубийством, престолу срочно нужен прямой наследник. Айден Альмера будет использовать это как аргумент в пользу скорейшего брака императора. Настолько действенный аргумент, что впору, пожалуй, заподозрить в покушении самого Айдена. Странно, правда, что убийцы не довели дело до конца. Герцог Альмера — не из тех, кто останавливается на полдороги. А так, из-за оплошности асассинов, выигрышная карта по имени Минерва попала в руки неожиданному человеку — графине Сибил Дорине Денизе. Пышущая энергией харизматичная правительница Нортвуда… несомненно, она использует выпавший ей шанс. Вопрос лишь в том — как именно? Будет уповать на благодарность императора? Обвинит кого-нибудь в покушении, и так разделается с политическим противником? Попросту продаст высокородную Минерву кому-нибудь в жены?..

В одном Эрвин был абсолютно уверен. Он предложил весьма выгодные условия союза Генри Фарвею, и довольно неплохое решение — приарху Галларду, но самый драгоценный приз он обещал графине Сибил Нортвуд. Если кто-то из коалиции Эрвина и будет следовать плану до последнего, до самого возвращения Эрвина в столицу, — то это леди Сибил.

— Дорогой Эрвин! Рада твоему посещению, — восклицает леди Сибил Нортвуд и протягивает руку для приветствия.

С нею все будет просто, — думает Эрвин, целуя костяшки графини. Уж кого-кого, а эту даму он хорошо знает.

Графство Нортвуд связывают с Первой Зимой сложные отношения. Нортвуд — земля своенравных, свободолюбивых людей. Ею правят потомки вольных стрелков и северных пиратов. Совсем недавно, меньше двух веков назад, нортвудцы склонили колени перед Династией. Тем не менее, загнав гордость в темный угол, они вынуждены вести политику с постоянной оглядкой на своего грозного соседа — Дом Ориджин.

Каждая встреча с родителями Эрвина — вроде состязания для леди Сибил. Она неутомимо пытается превзойти их: поразить богатством трапез, роскошью нарядов, удивить успехами в политике, торговле, строительстве. Леди Сибил завидует им и страстно желает когда-нибудь увидеть на их лицах ответную зависть. Мучительно стараясь встать с ними вровень, графиня Нортвуд тем самым постоянно подчеркивает неравенство. Она никак не может понять: дело не в богатстве, не в имени рода, не в количестве мечей. Дело в вере: Ориджины верят в свое величие, Сибил Нортвуд — нет.

Что нужно, чтобы договориться с нею? Все просто: обратиться к ее гордости.

— Леди Сибил, — говорит Эрвин, — я пришел к вам за помощью.

— О, с удовольствием сделаю, что смогу!

Графиня усаживает его в кресло рядом с собою. Она одета в простое домашнее платье, чем-то напоминающее халат; ее волосы влажны и пахнут мылом. Это не романтический намек, а небрежность. Эрвин, по мнению леди Сибил, недостаточно важная персона, чтобы специально наряжаться к его приходу. Возрастом графиня годится ему скорее в старшие сестры, чем в матери, однако обращается как с юношей. Леди Сибил помнит его еще мальчиком. Слишком многие на Севере помнят его еще мальчиком, отчасти именно поэтому Эрвину больше по душе Фаунтерра.

— Дело в женщине, верно? — спрашивает графиня. Она была бы в полном восторге, если бы отпрыск Ориджинов обратился к ней за помощью в любовном вопросе. Одновременно три удовольствия: и новая сплетня, и чувство превосходства, и плевок в сторону старших Ориджинов — Эрвин пришел за советом не к отцу или матери, а к ней!

— К сожалению, нет, миледи. Все сложнее… и потому ваша помощь будет особенно ценна.

— Так о чем же речь?

— Я хотел поговорить о Южном Пути.

Леди Сибил понимающе кивает, губы досадливо кривятся. Южный Путь — общий враг северян. Ничто так не роднит Нортвудов с Ориджинами, как ненависть к торгашам Южного Пути.

— Я каждый год веду переговоры с Лабелином об уровне торговых наценок! Не далее, как в прошлом месяце встречалась с ним — все так же безрезультатно. Боров ничего не хочет слышать. Если Северу не по карману его товары — значит, Север беден. Таков его ответ. Север беден! Какое хамство! Каждый год сотни тысяч наших эфесов оседают в его казне, и он еще имеет наглость обзывать нас бедняками!

Леди Сибил добавляет несколько более крепких выражений. Эрвин кивает и поддакивает — эмоции собеседницы ему на руку. Позволив графине выговориться, он добавляет:

— Я согласен с каждым вашим словом, миледи. Но боюсь, что дело вскоре обернется еще хуже.

— Куда уж хуже!

— Всеобщий налог, миледи. В сентябре Адриан внесет на голосование свои реформы, в том числе — всеобщий налог с земель и доходов. Если закон будет утвержден, Ориджин потеряет около семидесяти тысяч эфесов ежегодно, Нортвуд — около восьмидесяти пяти.

Леди Сибил сокрушенно качает головой.

— Я тоже подсчитала. Чудовищные числа. Но что поделать!.. Остается уповать лишь на то, что Великие Дома проявят благоразумие и не поддержат закон.

— Великие Дома проголосуют за, — твердо заявляет Эрвин. — По крайней мере, половина из них.

Графиня бросает настороженный взгляд:

— Почему ты так думаешь?

— Потому, миледи, что это голосование — отличная кормушка. Корона в уязвимом положении, ей нужна помощь. Среди лордов найдется немало таких, кто решит продать императору свой голос и получить на этом выгоду. В итоге, закон будет принят, а те, кто голосовал против, попросту останутся в дураках.

— Омерзительно, когда первородные продают свои принципы!

— Ну, полагаю, они назвали бы это иначе. Сказали бы, что их вассальный долг — поддержать императора в трудную минуту…

Леди Сибил склоняет голову:

— Дорогой мой, к чему ты ведешь? Уж не думаешь ли ты…

— Миледи, я хотел всего лишь посоветоваться. Ваш опыт много больше моего. Как вы полагаете, не стоит ли и нам, правителям Севера, предложить императору свою поддержку? Это было бы весьма полезно владыке, и помогло нам решить некоторые проблемы…

Графиня — никудышный политик. Ее честолюбие слишком ранимо, а потому поведение — предсказуемо. В данный момент леди Сибил морщится со вполне ожидаемым презрением:

— Пф! Не могу поверить, что это предлагаешь ты, сын Ориджинов! Неужели сам не видишь, как это бесчестно?

— Нет-нет, миледи, вы неправильно меня поняли. Я не говорю о том, чтобы продать наши голоса за деньги. Что вы!

— Тогда о чем же?

— Я полагаю, если мы поддержим владыку Адриана, то он позволит нам взять то, что причитается нам по праву.

— Не понимаю тебя…

Эрвин наклоняется поближе и доверительно шепчет:

— Южный Путь, миледи. Его торговая монополия существует лишь потому, что все порты на Восточном море принадлежат ему. Но разве это справедливо? Разве порт Уиндли в предгорье Кристальных Гор не был изначально дарован северянам?

— То было триста лет назад, — графиня досадливо встряхивает пышной гривой. — Никаких надежд, что Адриан вернет вам владение, утраченное так давно. Твои дед и прадед не раз ходили войной на Южный Путь, чтобы вернуть порт Уиндли, и всякий раз Корона выступала против них.

— Все правильно, миледи… — Эрвин вкрадчиво добавляет: — Но ведь сейчас время иное. Владыке нужны деньги — мы заплатим налог. Владыке нужны мечи на случай мятежа против реформ — мы дадим ему мечи. Мы будем верными вассалами императора. А с верными вассалами мудрый сюзерен делится трофеями. Как вы считаете, миледи?