— Пожалуй…

Бекка снова взялась за шпажку, покусала ее кончик. Повела линию — на поверхности шоколада образовалась спираль.

— Знаешь, я не думаю, что опасность исходит от одних лишь невест. Возможны и другие варианты.

— Священная спираль?.. — брови Миры поползли вверх. — Ты намекаешь на церковь?

— Почему нет? Уверена: тебя в детстве пичкали историей Династии, как и меня, — вместо десерта на завтрак, обед и ужин. Легко могу вспомнить двух правителей, отправившихся на Звезду потому, что Церковь была ими недовольна.

— У Адриана конфликт со священниками? Из-за исследований Предметов?

— Да, и не только. Волею родителей я каждое воскресенье бываю в соборе Праотцов на проповедях архиепископа Галларда. Сходи и ты — много интересного услышишь. Приарх вещает то о "гордецах, ослепленных вкусом власти", то о "ереси, в которую впадают чересчур самоуверенные умы", то требует, чтобы прихожане чтили заветы и хранили порядок вещей, установленный Праматерями… Ну, если в двух словах, то суть такая: владыка решил что-то поменять и не спросил разрешения у Церкви. Архиепископу это не нравится.

— Церковь открыто выступает против владыки?

— Не вся Церковь. Праматеринской ветвью руководит приоресса Маргарита, ей перевалило за восемьдесят, она к концу фразы забывает, с чего начинала. Под ее властью святые матери привыкли к спокойной жизни и не думают ни о чем, что происходит вне стен храмов. Но вот о святых отцах этого не скажешь. Архиепископ Галлард Альмера — весьма решительный человек.

— И Адриан позволяет Галларду бунтовать?

— Слова — это всего лишь слова, даже если они сказаны с епископской кафедры. Император раздает милостыню, открывает больницы для черни, строит дороги и акведуки. Архиепископ без устали говорит о грехах и грозится гневом богов. Столица больше любит императора. Но если Адриан расправится с Галлардом, тот сделается святым мучеником. Тогда, глядишь, и народ может пойти против Короны.

— А Галларда, в свою очередь, злит, что его речи не мешают Адриану, — окончила мысль Мира, — и он может перейти к более решительным действиям. А если после смерти владыки на троне окажется Аланис или Валери, то архиепископ получит огромную власть. Ведь Валери глупа и набожна, а Аланис — племянница Галларда.

— Вот-вот.

— Час от часу не легче.

Мира покончила с остатками сливок, отодвинула тарелку, потерла виски.

— Дорогая Бекка, прости, но мне стоит вернуться домой. Отчего-то сильно разболелась голова.

— Мысли об убийствах не идут на пользу здоровью?..

— Я занята этими мыслями уже не первый месяц… Дело не в них. Должно быть, всему виной солнце. Я не привыкла к такой нещадной жаре. Как вы ее выдерживаете?..

Бекка посочувствовала и велела скорее поправляться. Мира попрощалась и поднялась, оставив на столе пару агаток. Задержалась, увидев, как подруга кончиком пальца стирает с шоколада рисунки и задумчиво выводит новый значок. Линия дважды изогнулась, образовав крылья — не птичьи, а какие-то странные, угловатые… Летучая мышь. Бекка пририсовала зверьку лапки и вложила в когти оперенную стрелу.

— Нетопырь Ориджинов?.. Причем здесь они?

Бекка облизнула пальчик.

— Не знаю…

— Дом Ориджин — верный меч Династии испокон веков. Ориджины никак не претендуют на престол, даже не попытались выдать за Адриана свою принцессу.

— Верно…

Мира встряхнула Бекку за плечо.

— Ну же! Что ты знаешь?

— Ничего, к сожалению, — покачала головой южанка. — Но думаю, что смогу кое-что узнать. Видишь ли, мой дядя — герцог Литленд — в январе встречался с сыном Ориджина. У них было нечто вроде переговоров.

— С Эрвином? Наследником герцога Десмонда?

— Именно. Причем это Эрвин напросился на встречу.

— О чем они говорили?

— Этого я как раз и не знаю. Но мне теперь кажется странным сам факт переговоров. О чем бы им договариваться? Ведь они во враждующих лагерях: Ориджин на стороне Аланис, дядя — понятно, на моей стороне.

— А сможешь выяснить, о чем шла речь?

— Постараюсь. Дядя сейчас в Литленде, но здесь, в столице, отец. Он может что-то знать, — Бекка подмигнула, — и я вытяну из папеньки все до последнего слова.

Северянка чмокнула ее в щеку и ушла.

Вскоре экипаж вез Миру домой. Солнце уже заходило, но каменные стены домов и булыжники мостовых выдыхали зной, впитанный за день. На улицах стояла душная жара, будто в печке. Голова болела все сильнее, цокот подков отдавался гвоздями в затылке. Мира терла виски, терзала прическу и больше всего на свете хотела вылить себе на макушку ведро ледяной воды. В подвале дома графини есть колодец — вода в нем должна быть холодной. Не могло же солнце прогреть землю насквозь!..

Через боль пробивалась одна мысль, назойливо жужжала, будто овод. Альмера. Альмера. Альмера. Это имя повторяется слишком часто. Альмера — невеста императора. Альмера — первый советник владыки. Альмера — архиепископ, глава церкви Праотцов. В столице не проведешь и дня, не услышав что-то об этом семействе. Однако впервые имя герцога Айдена Альмера встретилось девушке задолго до столицы. "Голос Короны", что она читала в поезде? Какой-нибудь разговор с графиней по дороге?.. Нет, это было раньше. Кажется, еще в Стагфорте. Она не помнила голоса, произнесшего имя, но могла восстановить в памяти прописные буквы. Имя было начертано на бумаге.

В подвале особняка имелся не только колодец, но и баня. Мира направилась прямиком туда, не заходя к себе. Первым делом она скинула туфли и чулки, а вторым — потребовала воды для омовения.

— Сейчас разогреем, миледи.

— Ни в коем случае! Несите ледяную прямо из колодца!

Мира залезла в кадку и взвизгнула от холода, но не выпрыгнула, а просидела в ледяной воде несколько минут, пока не начало теплеть. Выбралась, завернулась в простыню, расположилась на лежанке, наслаждаясь прохладой. Боль мигом утихла, на душе стало так радостно, что хотелось петь. Было чувство, словно она вернулась домой после долгого-долгого путешествия.

В столице прекрасно все… кроме погоды. Здесь друзья, интересные беседы, удивительные здания и машины. Здесь увлекательнейшая игра, в которой Мира даже слегка преуспела. Здесь человек, который заставляет ее сердце жарко биться. Но здесь, тьма сожри, слишком солнечно! Как можно существовать в такой духовке?!

Почему, позвольте узнать, Праматери не основали столицу в долине Первой Зимы? Ведь именно туда они явились, сойдя с Кристальных Гор! Там провели первую зимовку, в честь чего долина и получила название. А затем поразмыслили и отправились в путь — в Южный Путь, если быть точным. Проделали шестьсот миль на юг и основали столицу среди пекла. Что за странное решение! Не хочется критиковать Праматерей, но… это же было чистое сумасшествие!

Мира еще несколько раз ныряла в ледяную воду, а после отдыхала в сказочной прохладе. Когда она вышла из бани, уже стемнело. Дом погрузился в дремоту, огромная трапезная зала была сумрачна и гулка. Зала имела высоту трех этажей, Луна заглядывала в высоченные арочные окна. Двери комнат второго и третьего этажа выходили на балконы, опоясавшие трапезную. Прежде Мира занимала одну из этих комнат, но после бессонной ночи в ожидании убийц девушка уговорила графиню отдать ей спальню в башне. Там было тесно, и требовалось пройти дюжину лестничных пролетов, чтобы добраться туда. Ни то, ни другое не пугало Миру, а уединение и неприступность башни внушали покой.

Когда девушка миновала площадку третьего этажа, то услышала нечто, похожее на стон. Она всполошилась и замерла, прислушиваясь. Стон повторился — грудной и хриплый. Мира имела весьма скудный опыт в подобных делах, но все же поняла, что подобные звуки выражают отнюдь не боль.

Она вышла на балкон, чтобы расслышать получше. Стоны чередовались со вздохами, их источник располагался в спальне графини. Кто там был с леди Сибил? Несложно догадаться: во дворе Мира видела карету императорского конюшего Кларенса. Он тоже издавал звуки: едва слышно похрюкивал.