Я стряхнула его руки с себя и схватила его твердую эрекцию, располагаю ее у своего входа. Если это не было достаточной подсказкой, я тогда не знаю, что было бы!

Слава богу, он понял намек и проскользнул в меня. Я была так возбуждена, что почувствовала и облегчение, и боль, и удовольствие, когда он, наконец, вошел в меня. И вот тогда его план действовать медленно полностью рухнул.

― Ох, черт! ― прошипел он. ― Ты ощущаешься так чертовски великолепно. Ох, Каро!

Я приподняла свои бедра, и он начал на самом деле двигаться ― длинными, жесткими толчками, что раскачивали кровать, из-за чего изголовье ударялось о стену.

Я сжалась вокруг него, и это привело его к краю. Он жестко врезался в меня в последний раз, его мышцы напряглись, его дыхание было обжигающим и быстрым на коже моей шеи. Он расположил свою голову на моем плече и медленно вышел из меня, рухнув на свою сторону.

Задыхаясь, я переместилась по кровати и расположилась рядом с ним. Он обнял меня, и мы лежали, ничего не говоря.

Наконец, мы были умиротворены. Моя голова лежала на его груди, прислушиваясь к биению его сердца, его грудь поднималась и опадала, и далекие звуки внешнего мира были за окном. Его пальцы медленно гладили мою спину.

Я чувствовала себя настолько довольной, что начала проваливаться в сон, но Себастьян вернул меня обратно в настоящее время.

― Дэвид что-нибудь говорил, когда вернулся домой?

Я вздохнула. Я правда не хотела говорить о нем.

― Не очень много.

― Он, должно быть, сказал что-то.

― Он предположил, что я слишком много пью.

― Что? Почему?

Я безрадостно рассмеялась.

― Я думаю, потому что я предложила ему бокал вина. Я пыталась быть... вежливой.

Себастьян пробормотал ругательства себе под нос.

Ну, теперь, раз он начал задавать свои вопросы... настал мой черед.

― Как ты добрался домой вчера? Я помню, что Ширли сказала, что все будут спать в фургоне.

― Прицепился к одной компании, ― сказал он кратко.

А сейчас важный вопрос.

― Что Бренда говорила тебе, когда вы ушли с ней?

Он выдохнул сквозь зубы. Да, что-то назревало.

― Она хотела, чтобы мы снова начали встречаться.

Я так и полагала. Черт, она не могла бы быть более очевидной, даже если бы написала это в небе красными буквами, затем разорвала свою одежду и повалила его на песок перед всеми.

― И что ты сказал?

― Я сказал, что не чувствую того же... сказал, что встретил кое-кого другого.

Я резко вдохнула.

― Думаешь, стоило это говорить?

Он пожал плечами.

― Я подумал, что это заставит ее отступить.

― Но это не так?

Он покачал головой.

― Поначалу нет. Она продолжала настаивать и спрашивать, кто это.

― И?

― Она продолжала перечислять всех девушек из нашей школы... ― он вздохнул. — Затем она сказала, что то, что случилось с Джеком, было ошибкой... и начала плакать.

Все эти девушки…

Я чувствовала, что он рассказал мне не все. Должна ли я знать? Если он не рассказал мне, я, вероятно, должна представить самое худшее.

― Как ты справился с этим?

― Что ты имеешь в виду?

― Ну, когда она начала плакать, что ты сделал?

― Ты видела, что я делал, ― сказал он раздраженно.

― Да, но Ширли и Донна сказали, что ты ушел на целую вечность.

Он ответил не сразу.

― Мы пошли прогуляться, ― сказал он, наконец. ― Бренда была... смущена. Она не хотела возвращаться к друзьям и выглядеть, как будто плакала.

― Она очень красивая.

Он выглядел так, как будто ему некомфортно.

― Да, наверное.

― Что случилось дальше?

― Это все. Я проводил ее к ее друзьям. Казалось, что она в порядке. Я вернулся к нашей яме, но ты уже собралась и уехала. Я писал тебе, ― сказал он осуждающе.

― Я не проверяла свой телефон.

Я видела, что его не убедили мои слова, но он не стал давить на меня. Я была благодарна за это.

― Почему ты была в центре так поздно?

― Я завозила пленки, которые сделала на развлекательном дне.

― В воскресенье?

― Да, редактор хотел получить их как можно раньше, я не знаю почему. ― Хотя у меня было подозрение, в чем была причина.

Он сделал паузу. Я была рада, что он решил оставить эту тему.

― Билл ― придурок.

Эу. Он не отпустил все так легко. Теперь я ожидала грядущего гнева.

― Ты не должен позволять ему так легко взвинчивать тебя.

― Мне не нравилось то, как он говорил с тобой!

― Я знаю, каково это, ― сказала я спокойно.

Мы лежали тихо несколько минут, позволяя одинаковым признакам нашей ревности утихнуть.

Я подумала, что Себастьян, наконец, решил попытаться и оставить вчерашний день позади, потому что он внезапно сказал:

― Я никогда не спрашивал: ты бывала в Нью-Йорке прежде?

― Да, пару раз. А ты?

― Нет. Мама и папа ездили пару раз, но всегда оставляли меня с соседом.

Его голос был резким. Я задумалась, были ли сплетни Ширли о его происхождении точными.

― Тогда почему ты хочешь, чтобы мы поехали туда?

Он пожал плечами.

― По той же самой причине, по которой ты хочешь вернуться на восток, ― чтобы быть как можно дальше отсюда.

― Что мы должны делать, когда окажемся там? ― спросила я, счастливая от того, что мы пытаемся представить наше будущее. ― Я имею в виду, есть ли что-то специальное, что бы ты хотел сделать?

― Заниматься сексом. Много.

Я закатила глаза.

― Это понятно. Что-то еще? Может, что-то на улице?

― Заниматься сексом на улице.

Я рассмеялась.

― Я не думаю, что в Нью-Йорке много пляжей.

― Да, они есть! Я проверял. Ну, не в самом городе, но в окрестностях есть сообщество серфингистов на Рокуэй Бич. Если мы будем жить в Бруклине или Квинсе, это меньше чем в десяти милях.

Я улыбнулась.

― Ты проводил исследование?

― Конечно! И парень, который, я знаю, привык заниматься серфингом на Лонг Бич, сказал, что это будет довольно «гнарли» (прим. пер. этот термин в серфинге означает: 1. весьма опасные условия для занятия серфингом в данный момент; 2. трудности).

― Я думаю, что ты должен составить мне словарь терминов о серфинге, чтобы я знала, о чем ты говоришь.

― Ну, ты уже знакома с Sex Wax, детка.

― Что?!

― Да, ты втирала его на свою твердость.

― Ладно, у тебя есть пять секунд, чтобы объяснить это, или...

― Или что?

― Больше никакого арахисового масла для тебя!

― Ничего себе! Ты действительно играешь грубо!

― Тебе лучше поверить в это.

Он рассмеялся и осторожно потянул меня за волосы.

― Sex Wax ― это торговая марка одного из видов воска, которым ты смазываешь доску ― свою твердость. Он предотвратит скольжение. Не так уж и весело, как это звучит.

― Preferisci una inceratura a caldo ... o a freddo?

― Что это значит? Потому что звучит очень непристойно!

― Я сказала: «Ты бы хотел, чтобы это было покрыто горячим воском... или холодным?»

― О, черт! Это звучит так горячо!

― Si è alzata l’onda, o sei proprio contento di vedermi?

― А?

― Ты поймал волну или просто рад меня видеть?

― Черт! Это так возбуждает меня, когда ты говоришь подобное.

― Себастьян, я могу прочитать расписание автобусов, и ты скажешь, что это звучит возбуждающе.

Он улыбнулся.

― Да, ты права. У меня есть расписание приливов и отливов в кармане джинсов. Ты прочитаешь мне его?

― Ты хочешь сказку на ночь? Это звучит хорошо?

― Supra la luna!

― Ты выучил!

― Ты хороший учитель, ― пробормотал он в мои волосы.

Его живот громко заурчал, прерывая наш хороший настрой.

― Ты голоден?

― Голоден по тебе.

― Это так банально, Себастьян!

― Да, но, тем не менее, правда.

Я убрала одело и оттолкнула его в сторону, потянувшись за халатом.

― Пойдем. Я накормлю тебя и дам небольшой урок по итальянской кухне.

― Пицца? ― сказал он с надеждой.

― Это неправильная итальянская еда! Папа бы перевернулся в могиле! Нет, мы сделаем свежие тортеллини.