В следующее мгновение дверь распахнулась и кто-то сбежал по ступенькам заднего крыльца — это была маленькая седая дама с красной попоной, накинутой на голову.

— Э-эй! — кричала леди, моргая и глядя в небо. — Э-эй! — бежала она через двор.

Все в беседке привстали с кресел и наблюдали за ней сквозь заросли винограда. Она продолжала бегать взад-вперед, размахивая попоной в комичной надежде привлечь внимание тех, кто сидел в самолете. Стараясь не помять бегонии, обрамленные травой, она бегала кругами вокруг солнечных часов, по часовой стрелке, против часовой стрелки, попона развевалась, как плащ безумного матадора.

Когда самолет прошел прямо над головой и исчез за деревьями, она какое-то время стояла, ошеломленная, восстанавливая дыхание, потом рывком отбросила за спину легкое облако волос и, волоча за собой попону, побрела мимо клумб к дому, задержавшись на минуту, чтобы проинспектировать посадки портулака.

— Нет, только подумайте! — Миссис Джевет в изумлении покачала головой, когда старая леди свернула попону, сунула ее под мышку и вошла внутрь. Вскоре звуки пианино послышались вновь.

— Это не Падеревский, но я готова поставить двадцать против двух, что Падеревский не смог бы сыграть так, как играет она, — отметила тетя Жози.

— Что за представление, в самом деле! — воскликнула миссис Джевет. — Женщина в ее возрасте. Я думала, у нее больное сердце.

— Поразительная женщина, — отвечала тетя Жози.

Добавим пару слов об этом. Миссис Роу, которая большинству обывателей казалась крайне эксцентричной, поселилась на Вэлли-Хилл Роуд незадолго до начала века. Мистер Роу летал с Рикенбакером, а после перемирия стал одним из пионеров коммерческой авиации. Тринадцать лет назад он был послан президентом Гардингом в Южную Америку на разведку возможности трансконтинентальных рейсов. Самолет разбился в джунглях, и больше его никто не видел. Известие о его смерти чуть не убило вдову, и несколько лет она жила настоящей затворницей, но когда рядом построили аэропорт и самолеты стали летать прямо над Пиквот Лэндинг, оглушая всех ревом моторов, Алиса Роу неожиданно ожила, стала бегать со своей попоной, как будто надеялась установить связь с мертвым мужем.

— Миссис Вузис по-прежнему присматривает за ней? — спросила миссис Джевет, усаживаясь в кресло.

На самом деле речь шла о миссис Куни; Торри сказала, что видела ее в Центре несколько недель назад и у них была небольшая... ну, не стычка, нет, но похоже; крысы развелись в погребе миссис Роу, и миссис Куни утверждала, что они бегут из амбара Перри.

— Но я сказала ей, что у нас давно уже не водилось крыс. С тех пор как Ада завела кошку... — Она прервала себя на полуслове, и, пока Ада смотрела на свой рисунок, тетушка Жози быстро заговорила.

— По-моему, за все эти годы я так и не поняла, что из себя представляет эта миссис Роу. Посмотрите-ка сюда, Фаня! — Оса вернулась, и Фанни быстро схватила свою вуаль, соскочила с кресла и забилась в угол беседки. Нильс рассмеялся: тетя Фаня стала похожа на походную койку, затянутую сеткой от москитов.

— Нет, вы только посмотрите на нее, — сказала миссис Джевет. Оса забралась на кувшин. Мгновение она сидела на краю, потом свалилась в вино, мокрые крылья били по темной поверхности.

— Она опьянеет, — сказала тетя Жози, разглядывая осу, которая плавала среди кусочков апельсинов, пытаясь освободиться.

— Спасибо провидению, — успокоенно вздохнула Фанни. Она откинула вуаль, все еще мокрую от пролитого пунша, повесила ее на виноградную лозу сушиться и подошла к остальным, собравшимся за спиной Ады и наблюдавшим, как она делает глубже тон лепестков нарисованных ею роз.

— О, сестренка, — воскликнула Фаня, — какая чудесная глубина получилась в твоих лепестках. Не знаю, где это ты научилась рисовать цветы. Искусство никогда не поощрялось в нашем семействе. И ведь она ни у кого не брала уроков — за всю жизнь, — пояснила она миссис Джевет.

— Да, мне тоже кажется, что это просто замечательно. Настоящий Ла Винчи, — сказала миссис Джевет. — Я, например, не могу провести даже прямую линию. — Забытый всеми Нильс длинной ложкой вылавливал невезучую осу из кувшина. Он отлил лишнюю жидкость и дал насекомому забраться в ложку, после чего вытащил ее на солнце обсушить крылышки. — Представляете, эта бедная Алиса Роу боится крыс. Честное слово, — успокоилась она после возбуждения, вызванного темой веранды, — почему бы ей не поставить капканы?

Торри сказала, что миссис Куни говорила, что она купила пилюль, чтобы разбросать их вокруг и отравить крыс. Но к этому времени крылышки осы начали угрожающе вибрировать, она взлетела и уселась на край ложки для льда.

— Улетай на небо, там твои детки, домик сгорит, детки улетят! — слышал Нильс голос Холланда, в то время как рука его протянулась между листьев.

— Черт бы тебя побрал! — крикнул Нильс, обернувшись на испуганный крик тети Фани. Ее малиновая вуаль сохла на ветках, и в полном соответствии с ее теорией оса укусила ее прямо в шею.

— Ох! ох! ох! — кричала она, все громче и все пронзительнее, пока кто-то стряхнул осу с ее шеи, и Нильс быстро подскочил и раздавил ее ногой. Миссис Джевет прижалась задом к столику, опрокинув кувшин на плиты, где он и разбился, и фрукты лежали вперемешку с травой и стеклами, и вино темным пятном разлилось на камнях. Тетя Фаня исходила криками и стонами, и, пока миссис Джевет бесполезно пыталась усадить ее, а тетя Жози пыталась увести ее в дом, Ада велела Винни вызвать по телефону доктора; Торри, собрав Адины принадлежности, ушла следом. Нильс во время этой суматохи пытался сложить воедино осколки стакана. Потянувшись за последним фрагментом, он наткнулся на чьи-то ноги; он поднял глаза и увидел Холланда.

— Ты подонок, — сказал он. — Ты грязный, вонючий подонок! — Вот что он хотел сказать ему, но не сказал, только подумал. — О, Холланд, когда ты прекратишь это, когда ты перестанешь делать гадости!

О чем это он говорит?

— ... и я хочу, чтобы ты снял это! — приказывал Холланд.

Нильс посмотрел с невинным видом:

— Что?

Костюм, объяснил он. Нильс должен снять его. Он не может быть Профессором Водяным Крысом — им был Холланд. Это его изобретение. Единственный Оригинальный Профессор Водяной Крыс.