– Так в наших краях он, судари, известен под именем Шкварц-Гусекрад. Он же после того, как его из учения изгнали, по окрестным поселениям гусей воровал. Но в воровском ремесле также не преуспел, хозяева отлавливали его и били. А гуси, судари мои, если рассердятся, нападают на недругов своих настойчиво и беспощадно. Так что щипали они этого Шкварца, до явственных синяков, откровенно скажу я вам, в самых неприличных местах и на ногах тоже. А в наши Северные Погребки он только один раз и наведывался. Его бедолагу отловили, но бить не стали, а дали пинка… куда следует… Пониже спины, значит, сами понимаете. Куда же еще пинать, если не в это место? Один раз только и пнули. Но делом этим сам Хват занялся, наш уважаемый староста. Его пинок за три считать можно. Или, даже, за четыре. Так что Шкварц этот к нам больше и не заглядывал. Опасался, значит, за это свое нежное место…
Гномы не особенно и прислушивались к тому, что говорил Подорожник. Аппетит у них был завидный, а еда на столе, действительно, вкуснейшая, и пиво, можно сказать, высший сорт, и поручение герцога над ними не висело. Им Уллифф приказал охранять Максима и Эмилия – они и охраняли. Здесь, за столом, тоже охраняли. Боевая секира у каждого за поясом.
Максим и Эмилий чувствовали себя не особенно уютно. Надо делом заниматься, а приходилось слушать Подорожника. И неизвестно, когда он замолчит, и можно будет поговорить о деле. Должен же он был когда-то иссякнуть. Но пока хозяин постоялого двора не иссякал.
– И мы его не трогали, – продолжал Подорожник. – Кому он нужен, этот Шкварц-Гусекрад, мы о нем и не вспоминаем, как видите. А сейчас, тем более, свадьба. Конечно, драками да плясками у нас все больше молодежь развлекается. А Хват с ними для соблюдения порядка. Как же, за молодежью присматривает. Должность у него ответственная – староста. И на танцах надо побывать, и на драке. При старосте все стараются придерживаться положенного порядка. Поэтому присутствует. Остальные, кто посолидней, они почти все здесь, вот, извольте сами вокруг посмотреть. Про себя я уж и не говорю, я фигура мелкая, – Подорожник потупился так скромно, что у гостей не осталось сомнений, если он и не самое главное лицо в Северных Погребках, то одно из первых, это точно. – Позвольте представить, красавица наша и умница, сударыня Ясноглазка, воевода всех наших девиц. И сама, ответственно заявляю, лучший боец и метатель на оба Погребка. – Симпатичная чернобровая и голубоглазая воевода, подняла ручку, приветливо помахала гостям и, кажется, даже подмигнула им. – А еще, разрешите представить: сударь Ползун, лекарь наш знаменитый и супруга ихняя, ученый специалист по лечебным травам, сударыня Адолина. Очень даже удачная супружеская пара для всего нашего сообщества. Сударыня Адолина, значит, целебные травы умело разыскивает, а сударь Ползун этими самыми травами всех нас лечит.
Двое низушков привстали и вежливо поклонились. Для гостей осталось секретом, кто из них сударь Ползун, а кто его супруга Адолина, потому что ни фасоном одежды, ни фигурками, они друг от друга не отличались. Единственная разница была в том, что низушок в малиновом пиджаке и желтых шортиках, прижав лапку к сердцу, заверил, что он неимоверно счастлив, познакомиться со столь благородными путниками, а второй низушок, в голубом пиджачке и синих шортиках, ничего не сказал, а только приветливо покивал. Может это, как раз, и была сударыня Адолина, не подававшая голос из скромности, а может, наоборот, это был сударь Ползун, а промолчал лекарь только потому, что слова Подорожника застали его с набитым ртом. Гости тоже привстали, кланяясь. Максим и Эмилий старательно улыбнулись.
– А в уголочке, задремавши, сударь Рослик, глиняных дел мастер. Не просто гончар, а лучший, можно сказать, на оба наши Погребки мастер. Он жениху будет дедушкой, – указал хозяин на того самого низушка, в шляпе и фиолетовом пиджаке, который встретился им первым. – И еще хочу сейчас представить вам: сударь Первоцвет, сосед наш, из Южных Погребков, – низушок, не вставая, отсалютовал кружкой с пивом. – Имя у него цветочное, скромное и душа нежнейшая. Потому и почетный пост занимает: единогласно от двух наших поселений, назначен Первоцвет хранителем и воспитателем Боевого Петуха. Честь, значит, ему такая, за несомненные достоинства оказана. А соответственно знания всех исторических традиций, обычаев и законов герцогства, выбрали мы Первоцвета Главным судьей, на оба наши поселения. С тех самых пор, он все наши споры с глубоким сочувствием разрешает...
Представление влиятельных лиц немного затянулось. Подорожник называл каждого, присутствующего за столом, объяснял, чем именно знаменит этот низушок, в Северных, или в Южных, или в обоих Погребках сразу, затем, следовал обмен поклонами и приветствиями, некоторые низушки не ленились выбраться из-за стола, чтобы подойти, пожать руки гостям.
К тому времени, когда общее знакомство завершалось, совсем стемнело. Но веранду и площадь перед ней хорошо освещали яркая луна и разноцветные фонарики. Все было очень красиво и очень приятно. А Максим, к тому времени, понял, что поговорить о деле Подорожник ему не даст и, проще всего, отправиться спать, а завтра встать пораньше, попытаться отловить старосту и поговорить с ним. Но получилось совсем по-другому…
По ступенькам на веранду поднялся широкоплечий, пожилой низушок в зеленых шортиках и желтом жилетике. Голову низушка красила приятная седина, а глаза у него были голубые, большие, умные, голубые глаза. Улыбка – добрая и слегка озабоченная. Низушки зашевелились, зашелестели, задвигались, освобождая место за столом… «Сюда, Хват!» «К нам садись, Хват!» «Отдохни с нами, Хват!» «А у нас гости, Хват!»
Чего уж тут, все понятно… «Староста пришел… С ним бы и поговорить. Может, теперь, это трепло, Подорожник, замолчит. Непременно поговорить надо со старастой, чего же на завтра откладывать? – решил Максим. – Когда оно еще наступит это завтра?» И Эмилий подумал о чем-то таком же. Они с Максимом переглянулись. Дракон ткнул себя лапкой в грудь – «я, мол, попробую». Максим понял, кивнул: «Давай!»
Но трепло не собиралось замолкать. Подорожник быстро поднялся:
– Я ведь тебе, Хват, место и держал. Уж и не знал, чем наших гостей и занять, пока ты придешь… Чтобы им скучно не было. Чтобы почувствовали дорогие гости: свадьба у нас не простая, а межпоселковая. Сюда, к ним и садись, – он выбрался из-за стола. – Как раз на свадьбу они и успели. Народ, прямо скажу, веселый и разговорчивый. Мы и всего-то ничего здесь посидели, а они, значит, не молчали. Все про себя подробно рассказать успели. Это, значит, Максим, он у них руководителем. Слушаются его, все остальные, можно сказать, беспрекословно. Ежели о чем договариваться потребуется, с ним дело и надо иметь. А сударь Эмилий Бах, вовсе не родственник тем Бахам, что за Тысячемостьем гостиницу держали и пиво хорошее варили, а самый настоящий библиотекарь. Редкая, скажу я, профессия в наших краях. Книги, значит, читает. Каждый день, с полной регулярностью. Работа у него такая, можно сказать, нелегкая и умственная. А еще верит Эмилий Бах в, неизвестного в наших краях, святого Вегетария (Подорожник ничего не прибавил. Просто он так понял дракона). Так по этой вегетарианской вере мяса нельзя есть, совершенно. Ни в праздники, ни в будни. Даже диетические улитки, у тех, кто этой веры придерживается, в полном запрете находятся. Ни одной из них употребить не имеет право. Так что в свободное от изнурительного чтения книг время, сударь Эмилий Бах в полной сознательности совершенно голодает. Я подобной строгой веры еще не встречал. Возможно, за такие земные лишения, у них полная небесная компенсация происходит, с широкими возможностями, в смысле питания. Гарнет и Бригсин – самые настоящие рудокопы. Тоже редкие гости в наших краях. Весь металл, что у нас в Погребках имеется, хоть в Южных, хоть в Северных: и железо, и медь, и олово, вполне возможно, их трудом и добыты. Вот такие замечательные гости на нашу свадьбу явились. А Хват, сами видите судари (это уже Максиму и другим гостям) староста наш. Мы, все его и выбрали, из уважения, значит, и от того, что большого ума низушок. Соблюдает в наших Погребках полную и беспрекословную справедливость.