— Но ты и не закрыла передо мной дверь, — многозначительно возразил он, вызвав новую волну злости.

— А ты воспринял бы это как джентльмен, конечно!

— Я не стал бы взламывать дверь, если ты на это намекаешь. — Он сделал нетерпеливый жест. — Ну, хватит спорить! Это нас никуда не приведет. Тебе надо пойти к врачу.

— Врач, возможно, и не определит в такой срок, — неуверенно возразила Керри.

— Я думаю, есть тесты, которые могут быть проведены, каким бы маленьким ни был срок.

— Какое отношение это может иметь к тебе, если ты уверен, что не несешь за это ответственность?

— Я был с тобой, нравится мне это или нет, — последовал резкий ответ. — Доказательство этому — заметка Локсли.

— Ты все еще, конечно, думаешь, что именно я сообщила ему.

Он рассматривал ее поразительное, обращенное к нему лицо, и вдруг на его щеке дернулся мускул.

— Мне просто очень трудно поверить, что кто-то еще мог сделать это.

— Рената, конечно, вне подозрений, я полагаю, — Керри старалась говорить так спокойно, как только могла. — Если то, что сказала твоя мать, правда, то она уже однажды пострадала от твоего отказа. Ты отвернулся от нее снова в канун Нового года, что могло стать последней каплей. И не лучший ли способ отплатить тебе — дать Кеннету Локсли эту историю?

Ли пристально смотрел на нее, руки засунуты в карманы, очевидно, взвешивал ее аргументы. Когда он заговорил, в голосе его уже не было той резкости.

— Что именно, ты считаешь, я отверг в канун Нового года?

— То, что она тебе открыто предлагала. Я была не единственной, кто это заметил. Филип знал это тоже. Он также знал, что она была влюблена в тебя, когда вышла за него замуж.

— Все, что Рената знает о любви, не больше булавочной головки! — неприятно усмехнулся Ли. — Фил, к несчастью, позволил гормонам управлять своей головой, но придет время, когда Рената ему надоест.

Чувства были слишком откровенно высказаны, чтобы сомневаться. Керри как-то успокоилась от сознания, что так презрительно относятся к другой женщине.

— Я не разговаривала с Кеннетом Локсли, — мягко сказала она. — Мне бы не пришло в голову, даже если бы я знала…

Голос ее затих, так как возможность — нет, вероятность случившегося — вновь потрясла ее. Она не осмеливалась даже представить реакцию отца.

— Так или иначе, это моя проблема, — сказала она. — Тебе незачем беспокоиться.

— Если ты носишь моего ребенка, мне совершенно необходимо беспокоиться! — твердо возразил Ли. — Прежде всего мы пойдем к гинекологу и убедимся. Потом… — Он резко замолчал, коротко качнув головой. — Мы поговорим об этом позже. Сейчас слишком поздно звонить, чтобы записаться к врачу, но завтра утром первым делом я все выясню.

Керри заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, сдерживая боль в сердце.

— Это значит, ты веришь мне, что ты единственный возможный… кандидат?

— Это значит, — сказал он, — что я не готов исключить такую возможность. — Я не вижу смысла продолжать в том же духе. Позвоню тебе утром.

Оставшись сидеть на диване, когда дверь за ним тихо закрылась, Керри боролась с приступом депрессии, которая грозила раздавить ее. Еще нет полной уверенности, что она вообще беременна. Но беременна она или нет, Ли уже никогда не почувствует к ней что-то настоящее и долговременное. Он возьмет на себя финансовое обеспечение, если это окажется необходимым, так как не сможет доказать свою непричастность, но она будет для него только обязанностью.

Джейн пришла домой в шесть тридцать, спеша переодеться и убежать снова, так что не заметила ничего неладного. Керри провела весь вечер, глядя в экран телевизора или по крайней мере с включенным телевизором, — и легла спать в десять часов, не желая снова встречаться с подругой. Она, возможно, расскажет ей что-то, чтобы объяснить, почему больше не работает у Эстеллы, но сегодня она к этому не готова.

Совершенно измученная, она проспала до восьми и вышла из комнаты, когда Джейн уже убегала на работу.

— У некоторых людей легкая жизнь! — заметила та с насмешливой завистью. — Если у тебя нет ничего на сегодняшний вечер, давай встретимся вчетвером с другом Дру? — добавила она, откусывая кусочек тоста и одновременно надевая пальто. — Будет весело. Подумай об этом.

Керри покачала головой и как можно небрежнее сказала:

— Только не сегодня, спасибо. Я мою голову.

Обещанный телефонный звонок прозвучал после половины девятого. Голос Ли звучал оживленно и деловито.

— Ты встречаешься с врачом в одиннадцать. Я заеду за тобой в половине одиннадцатого.

— Просто скажи мне, куда надо ехать, — попросила Керри. — Я вполне могу добраться сама.

— Я сказал, что заеду за тобой, — заявил он непререкаемым тоном. — Ты еще не завтракала?

— Еще не успела, — растерялась она.

— Хорошо. Очевидно, лучше, если ты сдашь анализ на голодный желудок.

Она положила трубку первой и стояла у телефона некоторое время, успокаиваясь. Ли вовсе не обязательно сопровождать ее, она была бы только рада сообщить ему, что тревога оказалась ложной.

Все еще уставшая, она заставила себя подготовиться к предстоящему серьезному испытанию: выбрала костюм из рыжевато-коричневой шерсти — длинный жакет и короткая юбка, — волосы заколола на затылке в виде ракушки, отчего скулы резко обозначились.

До получаса оставалось еще пять минут, когда прозвенел звонок. Одетый для работы в темно-серый костюм в тонкую полоску, Ли окинул ее придирчивым взглядом.

— Готова? — вот и все, что он сказал.

Повернувшись, чтобы взять сумочку с ближайшего стула, Керри почувствовала внезапную тошноту. Она решительно поборола ее, пытаясь убедить себя, что виноваты нервы, но прекрасно знала, что это не так. Тест был просто формальностью. Она явно беременна. И чем скорее она убедится в этом, тем лучше.

Они уже были в машине, когда она позволила себе подумать о том, что в данный момент растет в ней — пока едва ли больше точки, но в будущем станет настоящим маленьким человеком. Она почувствовала первое волнение материнской любви. Если уж она не может иметь Ли, по крайней мере у нее будет его ребенок.

Клиника была на Харли-стрит. Ли припарковал машину и проводил ее до приемной, где сел ожидать, пока она будет у врача.

Он не задал вопроса, когда двадцатью минутами позже она вышла из кабинета, просто повел ее вниз по лестнице. И только когда они снова были в машине, стал проявлять некоторые признаки нетерпения.

— Не держи меня в неизвестности, — резко бросил он. — Каков вердикт?

— Тест положительный, — спокойно сказала Керри. — По их мнению, у меня уже пять недель, хотя на самом деле только чуть больше двух. И я уже хочу этого ребенка.

Его свирепость уступила место чему-то трудноопределимому. Он долго, взволнованно изучал ее лицо. Когда он заговорил, в голосе его слышалась несвойственная ему нотка.

— Ты уверена?

— Да. — Она могла сказать это наверняка. — Это, конечно, не идеальная ситуация, но, учитывая, что ты готов внести свою лепту в его или ее благополучие, я уверена, мы прекрасно справимся. Другие воспитывают детей в одиночку, поэтому почему бы?..

— Если ты думаешь, что я собираюсь отойти в сторонку и позволить тебе делать это, то ты должна, черт побери, снова подумать! — яростно выговорил он сквозь зубы. — На этом свидетельстве о рождении будет мое имя!

— Вчера вечером ты не был даже уверен, что ты отец, — выговорила она.

— То было вчера вечером, а сейчас кое-что изменилось. Я всегда беру на себя ответственность. Первое, что мы должны сделать, — это получить лицензию. — Слова падали короткие, решительные. — Мы должны воспитать этого ребенка в надлежащей обстановке!

Столкнувшись с совершенно неожиданным развитием событий, Керри смотрела на него в растерянности. Он говорит о женитьбе, и совсем не временной. «Мы должны воспитать этого ребенка», — сказал он. Это значит годы, не недели или месяцы!

Годы супружества с человеком, который не любит ее, пришла отрезвляющая мысль. Сможет ли она вынести такое испытание, даже ради ребенка?