А Терье продолжал стоять посреди комнаты с загадочным выражением на лице, засунув руки в карманы брюк.

— Вам придется оставить их, когда вы выйдете замуж.

— Да, наверно. Если я выйду замуж.

— Не все мужчины одинаковые.

— И женщины тоже не все одинаковые, — напомнила она. — Но вы этого не учитываете. — Неожиданно для себя Кирстен предложила: — Терье, мы родственники, почему бы нам хотя бы не попытаться стать друзьями?

— Не думаю, что это возможно, — чуть улыбнулся он.

— Почему?

— Потому что дружба не то чувство, какое вы вызываете во мне. И по-моему, я только что продемонстрировал вам это более чем наглядно.

Она уставилась на него, сердце требовательно стучало внутри, она с такой глубинной страстью желала его, что это подавляло все другие эмоции и мысли. Он был очень сексапильным и вызывал в ней такой огонь, какой никогда бы не смог вызвать Ник.

— Вы полагаете, что только мужчины испытывают подобные чувства? — хрипло спросила она. — Или вы принадлежите к тем людям, которые считают аморальным для женщины испытывать такие… желания?

— Для этого есть слово — секс, — сказал он. — Не понимаю, почему свободная женщина затрудняется использовать принятую терминологию.

— Если мы собираемся изъясняться, используя клиническую терминологию, то в данном случае существует термин «половые сношения»! — выпалила она, словно ужаленная его насмешкой, и почувствовала, как кровь приливает к щекам, когда он саркастически вскинул брови.

— Может, вам угодно перейти к клинической терминологии прямо сейчас?

— Нет. — Она с трудом сглотнула.

— Тогда, по-моему, пора закончить этот разговор.

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнила она.

Он пожал плечами.

— Я не считаю аморальным для женщины желать мужчину, если она ограничивается одним мужчиной в одно и то же время. И, прежде чем вы напомните, я скажу сам: мой собственный пол тоже не является исключением из этого основного правила. — Он переменил тон: — Встретимся за middag[11] .

Кирстен ждала, не шелохнувшись, пока он выйдет из комнаты. Все смешалось у нее внутри. Несколько минут назад она готова была отдаться ему без малейшего сопротивления, и он, безусловно, сознавал это. Большинство мужчин воспользовались бы такой легкой возможностью.

Большинство, но не Терье Брюланн. Он сделан из прочного материала. Поэтому ей тоже надо воззвать к силе собственного разума, пока она не влюбилась до безрассудства. Она должна понять, что у чувства, возникшего к кузену Терье, нет будущего.

Около половины шестого Кирстен распаковала вещи и, надев хлопчатобумажный халат, пошла в соседнюю ванную комнату, которая оказалась оборудованной в точности так, как в отеле. Она долго стояла под горячим душем, стараясь восстановить душевное равновесие. Приехав сюда, она все же кое-чего достигла. Конечно, вполне вероятно, что Харли и Брюланны никогда не установят тесных семейных отношений, но тем не менее удалось-таки покончить с шестидесятилетним разрывом.

Разумеется, если не считать Руне. Он крепкий орешек, который вовсе не легко будет расколоть. Конечно, не остановись она в их доме, его неприязнь вообще не имела бы значения. А теперь нежелание Руне хотя бы просто познакомиться с ней создает атмосферу отнюдь не из приятных. Дело осложняется еще и присутствием языкового барьера. Как она сумеет обратиться к нему, если не владеет главным средством общения? Единственная надежда на Лейфа: возможно, ему удастся убедить старика сделать хоть маленький шаг ей навстречу. Вполне достаточно легкого кивка и улыбки.

В длинном платье цвета морской волны с кремовой отделкой она вышла из своей комнаты, когда часы начали бить шесть, и увидела Лейфа, появившегося из дальней двери в том же коридоре. Он был одет по-домашнему: в брюки и легкий свитер. Кирстен почувствовала, что нарядилась несколько вопреки местным традициям. Но сейчас поздно жалеть об этом, подумала она, когда Лейф уже приближался к ней.

— Надеюсь, вы нашли комнату удобной? — спросил он.

— Удобнее даже и не бывает, — заверила его Кирстен. — Хочу еще раз поблагодарить вас, Лейф, за приглашение остановиться в вашем доме. — И быстро добавила: — Вы не возражаете, что я говорю вам «Лейф»?

— Ведь я ваш кузен, — удивился он, — как еще вы могли бы обращаться ко мне? Впрочем, мы вообще очень редко используем обращение по фамилии и с титулами.

— Вы и своего отца называете по имени? — спросила она, когда они спускались по широкой пологой лестнице.

— Да, у нас так принято. — Лейф быстро взглянул на нее. — Вы уже встречались с ним?

— Терье сказал ему, кто я, — сдержанно ответила Кирстен. — Но вроде бы он не захотел это знать.

— Дайте ему время, — посоветовал Лейф. — Он изменит свое отношение.

— Если это займет больше нескольких дней, я уже уеду, — улыбнулась она. — Может быть, лучше оставить все как есть.

— Вам так важно строго придерживаться своего расписания? — спросил он. — Не могли бы вы немного продлить свое пребывание у нас?

Подавив внезапное желание ухватиться за приглашение, Кирстен опять улыбнулась и покачала головой.

— У меня последние в этом году оставшиеся от отпуска дни. Я благодарна за приглашение, но боюсь, что не смогу им воспользоваться.

Он принял отказ без возражений, и у нее создалось впечатление, что это был всего лишь вежливый жест, не больше. Лейф дал ей понять, что готов забыть о прошлом, но это вовсе не означало, что он хочет установить более тесные связи с английской ветвью семьи.

Когда они вошли, Терье и дедушка уже сидели за столом в светлой и полной воздуха столовой. Любовь норвежцев к ярким цветам нашла свое отражение и в этой комнате. На стенах висели шерстяные ковры и мягко поблескивающие поделки из дерева. И Кирстен пришла к выводу, что дизайн в Норвегии служит одной цели — дать простор свету. Может быть, это своеобразный способ запастись им на короткие дни и долгие зимние ночи? Правда, здесь, в Бергене, ночи вполовину короче, чем в северной части страны, где несколько месяцев в году солнце вообще не выходит из-за горизонта.