- Ты не должен оставаться здесь, пойдем с нами, - оба Безлицых смотрят на меня, как на сумасшедшую не веря своим глазам.

Мои слова будто пробуждают Алекса, который при виде своей мертвой подруги впал в транс. Он качает головой, понимая, что не готов последовать за ней.

- Я возьму ее тело, - Безлицый убирает пистолет и наклоняется к Марго.

Дмитрий тащит меня за руку к двери, как только он открывает ее, из другого конца коридора раздаются выстрелы. Все происходит так быстро, что я едва успеваю перевести дыхание. Я поворачиваю голову и вижу Алекса, следовавшего за нами, держа на руках безжизненную Марго. Сзади него толпа комиссаров открывают огонь, они стреляют по Алексу. Его ноги подкашиваются, а лицо застывает в выражении ужаса. Они выпускают целую обойму только в одного Безлицего. Из его рта рекой льется кровь, смешиваясь с кровью, сочащейся из ран. Он закрывает глаза, принимая смерть в свои объятия.

Слезы застилают мои глаза, я слышу собственный крик. Дмитрий хватает меня за талию, притягивая к себе. Он затаскивает меня на лестничный пролет, захлопывая перед комиссарами дверь. Мы сбегаем по лестнице вниз, перепрыгивая ступени. Сверху по нам стреляют комиссары, я взвизгиваю, прикрывая голову.

Дмитрий выбивает дверь, ведущую наружу, мы выбегаем как раз в тот самый момент, когда раздается оглушительный взрыв и здание начинает сыпаться, словно карточный домик.

2 недели спустя

Мы решили, что засесть на дно остается для нас самым безопасным вариантом. Дмитрий взял карту, каждый раз мы выбираем место, куда отправимся, ткнув наугад пальцем. Сейчас путь лежит в Восточную резервацию. В связи с последними событиями задерживаться на одном месте больше чем на несколько дней опасно. Люди до сих пор не понимают, что же произошло в Столице и кто виноват в том, что Безлицым удалось сбежать, а героев-Мятежников взорвали в здании временной тюрьмы. Так говорится в газетах, и заявляют в новостях. Конечно же, ложь.

С помощью Дмитрия Никита освободил подсудимых Мятежников, а потом они скрылись, что касается настоящих Безлицых, то мы единственные, кто действительно был когда-либо с ними связан, остались в живых. Сейчас в Столице стоит вопрос о том, что будет дальше, и кто собирается управлять резервациями, если ни от Совета, ни от повстанческого движения не осталось и следа. Нас не волнует власть, поэтому на эту тему возложено табу, о котором мы даже не договаривались.

Мы учимся заново доверять друг другу, после всех вещей, что успели натворить и слов, что не смогли сдержать. Большую часть времени мы говорим ни о чем или делимся воспоминаниями о прошлой жизни до Совета. Между нами вновь завязывается дружба. Последний раз мы были близки в нашу брачную ночь, и пусть никто из нас не снимает обручальное кольцо с безымянного пальца, наш брак тоже остается темой, которую только предстоит обсудить. Я скучаю по прикосновениям Дмитрия, но если быть честной, то после пережитого ни он, ни я еще не готовы начать все заново, зная, что это способно снять швы со свежих ран.

Ночами он превращается в моего лучшего друга, успокаивая от разбудивших кошмаров. Люди, пострадавшие от моей руки, приходят ко мне во снах, мучая и выворачивая меня наизнанку. Дмитрий никогда не спрашивает, кто в этот раз нарушил мой покой, он лишь крепко сжимает меня в своих объятиях, освобождая от скопившейся боли. У нас впереди еще много времени, чтобы обсудить вопросы, от которых мы бежим, или же снова поддаться чувствам, что разрывают на части, а пока это время не наступило, я вернула себе настоящее имя, данное при рождении, а Дмитрий не осмелился поменять прежнее, связанное с воспоминаниями о том, как сильно он полюбил кого-то, что пожертвовал ради него всем.

КОНЕЦ