Заметив его колебания, полковник Росс сказал:

— Хикс, вы тут тоже замешаны? Вы содействовали появлению Уиллиса здесь?

В его тоне был досадливый упрек, гневное разочарование, и Натаниелу Хиксу трудно было их стерпеть. Из щепетильности он попытался умолчать об Эдселле, увернуться от необходимости назвать его, но он не желал, чтобы полковник Росс, чье доброе мнение именно теперь было ему так нужно, хотя бы на минуту поверил, будто он «тут тоже замешан» — точно еще один хитрый подстрекатель вроде Эдселла, точно пособник Эдселла в неуклюжих и самодовольных усилиях Эдселла показать им всем.

Натаниел Хикс сказал:

— Я не знаю, что, собственно, происходит, полковник. Но в любом случае никакого отношения к этому я не имею. Я могу предположить, кто привез сюда Уиллиса…

Полковник Росс сказал:

— Я знаю, кто телеграфировал ему и кто послал ему деньги на билет. А что еще вам известно? Чего, собственно, добивается этот Эдселл? Как вы думаете, он причастен к тому, что произошло вчера в клубе?

— Нет, не думаю, — сказал Натаниел Хикс. — Я почти убежден, что утром он об этом ничего не знал. Во всяком случае, о том, что именно случилось. Он расспрашивал про это меня и капитана Уайли. Затем он отправился на станцию. Для чего, он объяснять не стал.

— Очевидно, он опередил капитана Коллинза. Так значит, мистер Уиллис приехал сюда с ним. Куда отправился Эдселл?

— Он сказал, что идет к начальнику госпиталя, сэр. Чтобы организовать мистеру Уиллису свидание с сыном.

— Это мы уже организовали, — сказал полковник Росс. — А увидеть начальника госпиталя Эдселлу будет затруднительно. Начальник госпиталя сегодня утром очень занят. Так что мы освободим Эдселла от забот о мистере Уиллисе. — Он задумчиво посмотрел на Натаниела Хикса. — Со мной был генерал Николс, и я не хочу заставлять его ждать. Попросите мистера Уиллиса сюда. Будет лучше, если он это увидит. И вы идите с ним.

Что «это» Натаниел Хикс понятия не имел, но с тревогой догадывался, почему полковник Росс позвал и его. Чтобы приглядывать за ним. Полковник Росс не желает, чтобы он дождался тут Эдселла, из чего, видимо, следует, что полковник Росс не вполне ему поверил и не очень на него полагается.

Он вышел из коридора и, подойдя к мистеру Уиллису, сказал:

— Полковник Росс сейчас отведет вас к Стэнли.

Мистер Уиллис вскочил.

— И лейтенанта мне ждать не надо? — сказал он.

— Нет, — сказал Натаниел Хикс. — Идемте.

Полковник Росс пожал руку мистеру Уиллису и сказал:

— Я инспектор авиации. Когда я узнал, мистер Уиллис, что вы должны приехать, я послал за вами машину, но, боюсь, вы с ней разминулись.

— Лейтенант меня хорошо довез, — сказал мистер Уиллис. — В такси. А потом мы еще пешком шли. Да неважно, раз я тут. Вот только я там чемодан оставил. Его никто не унесет?..

— Об этом мы позаботимся, — сказал полковник Росс. — Хикс, пожалуйста, принесите чемодан сюда и поставьте за барьером. Дежурная за ним присмотрит.

Когда Натаниел Хикс вернулся, полковник Росс говорил:

— Здесь сейчас генерал Николс, мистер Уиллис. После церемонии вы сможете провести со Стэнли весь день. Вы слышали, что он получил травму?

— Слышал, — сказал мистер Уиллис, тяжело переступая с одной плоской официантской ступни на другую. — Я знаю.

С выразительностью, которая поразила Натаниела Хикса, потому что средства, с помощью которых она достигалась, были такими простыми и такими малочисленными, мистер Уиллис объяснил, что, по его мнению, он знал.

На широкое обрюзглое лицо, отвернутое в горечи, легла тень, темные глаза закрылись, угрюмо глядя куда-то вовнутрь, губы уныло сомкнулись под широким, почти утиным носом. Не смирившись с жизнью в земле Египетской, но и не тратя сил на бесполезные протесты, он оплакивал вновь давший о себе знать феномен оскорблений и насилия, которому не находил объяснений, оплакивал горе своего народа, которому не мог помочь.

— Его избили, — сказал он. — Искалечили.

Натаниел Хикс, уже слышавший его жалобу, видевший его слезы, совершенно растерялся. От стыда он не находил, что ответить. Какой тут мог быть ответ?

— Нет-нет, мистер Уиллис, — сказал полковник Росс. — Со Стэнли ничего серьезного не случилось. Мне очень жаль, что вас так расстроили. Его никто не избивал, даже драки не было. Так, небольшая стычка, и другой офицер ударил Стэнли. Начал тот, другой, и очень Сожалеет и хочет извиниться. Что-то у них в воздухе произошло — какое-то недоразумение. Ну, тот и вспылил. Вы же знаете, что такое молодежь, мистер Уиллис. Нос у Стэнли порядком распух, но все заживет без следа.

Нет, это не был ответ на глубинный вопрос, но дан он был с полным спокойствием и разрешал непосредственную проблему. Одновременно, потому что он был дан властным тоном и с властным выражением, этот ответ обрел полновесность, что-то отбрасывая, предлагая что-то. Жалоба мистера Уиллиса мягко отбрасывалась, мистер Уиллис получал лестное предложение: если мистер Уиллис подчинится, он приобщится к достоинству и уважаемому положению полковника Росса, готового с радостью признать его равным.

Мистер Уиллис уловил это. Угрюмые глаза повеселели, но, все еще отворачивая лицо, он сказал:

— Так значит, у него никаких неприятностей нет? У Стэнли?

— Как раз наоборот, — сказал полковник Росс. — Можете не сомневаться, ему не дали бы ордена, если бы не были им довольны. Командующий армейской авиацией, когда прочел рапорт, лично представил Стэнли к кресту «За летные боевые заслуги», отдавая должное тому, как он спас собственный самолет и еще два других. Стэнли сообщил вам о своем подвиге?

Мистер Уиллис, воскреснув, сказал:

— Он мне написал. Те двое боялись попробовать, а он не струсил. Он написал, что показал им.

— Да, — сказал полковник Росс. — Вы должны очень им гордиться.

Наблюдая простоту этих маневров, безупречную твердость, которая подчиняла мистера Уиллиса и, подчиняя, ласкала его и нежила, Натаниел Хикс начал с любопытством догадываться, куда они направляются. Он без всякого сожаления начал осознавать, что, хотя Эдселл, возможно, и был прав в своем часто демонстрируемом убеждении, будто нет дурака глупее старого дурака, однако помимо старых дураков существуют и умные старики.

Вы самодовольно радуетесь тому, как ваше молодое хитроумие и энергичная предприимчивость озадачили старикашку и закрепили за вами преимущество, которого он вам давать не собирался, а он в полном спокойствии обозревает ваше преимущество, затем озирает долгий опыт, который есть у него и которого нет у вас, и обычно находит очень простой способ подставить вам ножку, отобрать у вас преимущество и сделать его своим.

Полковник Росс сказал:

— Вы, конечно, знаете и то, что у Стэнли есть много шансов стать командиром группы бомбардировщиков, которую мы хотим создать. Это очень ответственный пост, и, прежде чем его назначение утвердят, ему придется доказать, что он способен справляться с такими обязанностями, однако пока наш отдел личного состава считает, что это ему по плечу. То есть они считают, что он не просто прекрасный летчик, но обладает выдающимися качествами руководителя и высокими интеллектуальными способностями. Видимо, вы хорошо воспитали Стэнли, мистер Уиллис.

— Это верно, — радостно сказал мистер Уиллис. — Я его хорошо воспитывал. Он у меня школу кончил. И в колледже два года. Он у меня хорошо учил, чему его учили. Я ему говорил, чтоб он был первым, самым лучшим. Ну, и в армии, когда он подготовку проходил. У меня тут есть бумаги…

— Я с удовольствием посмотрю эти бумаги, — сказал полковник Росс. — Но, думаю, сейчас нам надо поторопиться. Генерал ждет. Стэнли еще не знает, что вы здесь. Для него это будет сюрприз. Я представлю вас генералу, а потом мы пригласим Стэнли. Я прочту приказ о награждении, а вы постоите рядом с капитаном Хиксом, пока я не кончу и генерал не наденет на него орден.

Это был обычный зал совещаний с обычным пустым столом и дюжиной складных стульев. Окна были зашторены, чтобы смягчать ослепительный блеск солнечных лучей, отражающихся от накаленного пустого шоссе и однообразного рада казарм за ним в лупящейся камуфляжной краске. Заднюю стену покрывали яркие многоцветные плакаты из отдела боевой подготовки и обеспечения безопасности полета. На плакатах комичные олухи, ухмыляясь или разевая рты от удивления, то по-идиотски разбивали самолеты, то калечили себя неуклюжим обращением с инструментами и оружием, то по небрежности затягивались в двигатель.