Первый выстрел в сторону противника можно производить самовзводом еще при подъеме оружия с живота или груди. Второй производится прицельно, поскольку курок уже на боевом взводе, и усилие спуска уменьшается.
В момент выстрела отдача автоматически рвёт руку Рули вверх, и пуля летит – я вижу её траекторию – прямо в лоб Элен, не успевшей сделать ничего за те наносекунды, которые понадобились Штейнеру.
Витрины разлетаются на тысячи кристалликов, медленно оседающих на пол – это с улицы прогремели выстрелы.
Пули, блестя цельнометаллической оболочкой, прочерчивают свои спирали к Руди, который уже приземляется, послав вторую пулю в голову другого офицера.
Несколько событий происходит одновременно: удар о шлем и рикошет в потолок; падение Элен; два попадания в Штейнера.
Энергия выстрелов отбрасывает Руди к стене, а все следующие пули поражают его...
...Металлическая рука-протез медленно сжимается и разжимается.
– Он мёртв, – говорит один из спецназовцев, проверив труп Штейнера. – И зачем ему понадобилось стрелять в Элен?..
Офицер снимает свой шлем и проводит пальцем по царапине, оставленной пулей Штейнера:
– Он всё-таки был удивительно шустрым. К счастью, шлем выдержал...
Офицер складывает мой ноут в сумку и грубо толкает меня в плечо:
– Пошли. Наденьте на него наручники, пока не выкинул чего-нибудь.
Меня быстро обыскали, отобрали Sven, из которого я так ни разу и не выстрелил, и сковали руки.
К дверям кафе уже подкатил фургончик полиции. Наверно, стоял за углом, а теперь появился, как снег на голову. На месте задержания остаются трое, остальные садятся со мной.
Залезая в фургон, я видел на другой стороне улицы среди толпы случайных зевак фигуру человека в обгоревшей одежде.
Торжествуй, Эдди, твоё пророчество сбывается...
Мы едем долго – минут двадцать. Очевидно, станция быстрого реагирования расположена недалеко – иначе бы они не успели среагировать, а теперь меня везут в какое-то главное управление.
Выгружаюсь во дворе какого-то высоченного корпуса. Улицу не видно – со всех сторон нависают пристройки этого здания.
Успеваю заметить вывеску на дверях, в которые меня практически заносят: «Vitdater inc». Доигрался, братец кролик...
Тащимся по красивому вестибюлю... Столик секретарши. Над её лицом явно поработали пластические хирурги – сразу заметна неестественность мимики... Лифт с горящими зелёным кнопками... Коридор... Люди в белых халатах поверх деловых костюмов. Никто не обращает на нас внимания.
Наконец, меня вводят в большую комнату. Напротив двери – огромное, во всю стену, окно. Слева – громада аквариума, в котором колышутся редкие водоросли. Диваны, удобные кресла, столы с бумагами и компьютерами...
У окна прогуливается сухонький человек лет пятидесяти. Тщательно выбрит, одет в серый костюм от Fabio Pietro, на заколке галстука горит изумруд, в начищенные туфли можно смотреться, как в зеркало.
Спецназовцы размыкают наручники и выходят, оставляя нас наедине.
– Добрый день, господин... как-там-ваше-имя?.. Меня зовут Оливер Гордон. Я – президент фирмы, сеть которой вы столь искусно хотели взломать, – говорит он глухим низким голосом.
Мы идём друг к другу и встречаемся рядом с аквариумом.
– А вы не боитесь, что в отсутствие охранников я могу выкинуть какую-нибудь штучку? – интересуюсь я, разминая кисти.
Гордон достаёт из кармана синий платок, снимает очки и начинает их протирать. Очень медленно. Несколько раз смотрит на меня сквозь стёкла и снова протирает. Наконец водружает их обратно на нос и соизволяет ответить:
– Посмотрите, – он показывает рукой в углы комнаты. Там укреплены видеокамеры слежения, под объективами которых горят красные огоньки.
– Вы на прицеле, хакер. Вас прожгут лазером быстрее, чем вы двинетесь.
– Думаете, успеют?
– Операторы следят за вашими глазами. Представьте себе: ваш глаз – во весь двадцатидюймовый экран. Его анализирует специальная программа... Поверьте, они успеют.
– Не собираюсь и проверять.
Внезапно боковым зрением замечаю движение и инстинктивно отпрыгиваю в сторону. Гордон смеётся:
– Я так и знал, что вы будете впечатлены моим домашним питомцем. Не правда ли, великолепный экземпляр?
Рядом со стенкой аквариума плавает касатка – если я правильно помню рисунок из школьного учебника. Она отплывает и снова бьётся головой в стекло.
– Поразительно! Их ведь больше не существует?
– Да. Это дорогая штучка. Создана по сохранившейся модели ДНК.
Гордон отходит от меня и садится за стол у стены. В отличие от других этот сделан не из лёгкого пластика, а из массивной имитации под дерево.
Я ещё пару раз оглядываюсь на касатку. Могучий зверь продолжает свои попытки разбить стенки.
– Не беспокойтесь. Стекло выдержит... Знаете, эта касатка напоминает мне вас, хакеров. Она упрямо бьётся о преграду, хотя если б разбила её, то вскоре погибла бы без воды.
– Как меня взяли? Где я прокололся? – спрашиваю я. Гордон открывает мой ноут и проводит рукой по клавишам, будто стирая пыль.
– Вы изменили владельца и группу на root только на /usr/sbin/in.identd – а это просто ссылка на /usr/sbin/identd. Про второй файл вы забыли.
Проклятье!.. Что со мной, Вирус меня побери, как я мог?
– Клавиатура заблокирована. Это сделано грамотно... Что вам было нужно на серверах моей фирмы?
– Какая разница? Всё равно любой суд приговорит меня к смерти без права апелляции.
– Не факт, не факт... Это решать мне... Возможно, мы сможем договориться?
Понятно, куда он клонит.
– Вы предлагаете мне стать скрэббером? . Гордон улыбается.
Его очки поблескивают, отражая лампы.
– Eggs-ackly, мистер хакер. Вы исключительно проницательны. Да, я предлагаю вам оставить преступный путь и стать законопослушным человеком... Вы, кстати, так и не назвали своего имени.
– Да, стать законопослушным человеком за жалкую плату – жизни друзей.
Гордон разводит руками. Лицо изображает сочувствие – изображает так, чтобы никто не вздумал принять его гримасу за настоящее сочувствие. Он хладнокровно продолжает:
– Такова жизнь... Одни выживают, другие менее удачливы!.. Впрочем, как знать? Может, и ваши друзья решат присоединиться к нам вместо того, чтобы умирать?
– Что я должен сделать, если согласен присоединиться к вам?
– Во-первых, назвать своё имя.
– Алекс Бернбери... – Мне ни к чему, чтобы они начали собирать обо мне информацию по тому имени, под которым я зарегистрировался. Поэтому называю имя, фигурировавшее при въезде в полис.
– Во-вторых, что вам понадобилось на моих серверах?
– Ничего, что касается вашей компании. Я использовал серверы только как перевалочный пункт.
Гордон покачивает головой в такт моим словам. Его лицо похоже на дешёвую резиновую маску.
– То есть вы действовали без заказа? По личному желанию?
– Да.
– А что за информацию вы перебрасывали себе?
– Давайте не будем говорить об этом.
– Боюсь, это меня не устроит, мистер Бернбери. Зачем тайны между друзьями? Я могу открыть окно и выбросить ваш компьютер с пятнадцатого этажа вместе со всей бесценной информацией. А там и вы исчезнете через несколько минут... Стоит ли упрямиться?
Он встаёт и подходит к окну. Смотрит на полис, сложив руки на груди, выпятив вперёд подбородок.
– Подойдите сюда, Алекс, посмотрите вниз.
Я подхожу и вижу площадь. Посередине стоит памятник, который раньше, должно быть, освещался прожекторами, но сейчас ничего не разобрать. Фары машин выхватывают какие-то куски, однако цельного образа не получается.
– Это одна из главных точек полиса. Центр его индустриальной жизни. Здесь расположены крупнейшие предприятия...
Гордон щурит глаза, вглядываясь во что-то.
– Наш полис стоит на грани... Администрация не может контролировать его. В совет полиса входят представители крупнейших концернов, которые ежедневно заключают сделки на такие огромные суммы, какие ты не можешь себе представить!.. Ты – лишь крупинка. Тебя перемелют и не заметят – точно так же, как и любого другого человека с улицы. Даже мы, директоры концернов, благоговеем перед мощью внутренних сил. Мы тоже ничего не значим. Если нас не станет, найдутся другие руководители, концерны всё равно продолжат работу. Знаешь, мне иногда кажется, что они обладают собственным надчеловеческим сознанием... Наш полис экономически выгодно расположен и мог бы стать богатейшим городом мира. Но внутри него действуют могучие силы, неподвластные нам...