— Алло?

Я узнала голос Анны и собиралась повесить трубку, но одернула себя: не время для ребячества.

— Здравствуйте, Мари дома?

На том конце провода воцарилась тишина. Мне это не понравилось.

— Кто это?

— Диана Мэлоун. Я заходила к вам позавчера.

— Мама умерла, — заявила Анна.

Я сильнее сжала трубку.

— От чего?

— Возраст. Сердечный приступ.

Я нахмурилась.

— Разве у Арианы был не он же?

— Это не то же самое.

— Правда? А в чем разница?

— На маму не нападали. Она просто… умерла.

— Где?

Прежде меня не особо заботило, что люди дохли как мухи, стоило мне только с ними поговорить.

— В саду. Ей нравилось сидеть на улице и смотреть на звезды.

Уверена, что и на луну тоже.

— Не было никаких следов укуса?

— Она уже на небесах, — неодобрительно вздохнула Анна. — Разве нельзя оставить ее в покое?

— Надеюсь, она покоится с миром. А вы напихали волчьего аконита ей в рот и нарисовали пентаграмму на груди? Или, может, выстрелили в нее серебром — чтобы уж наверняка?

Я вздрогнула, когда Анна с такой силой швырнула трубку на телефон, что у меня аж в ушах зазвенело. Что ж, понимаю.

Меня встревожила смерть Мари. Скорее всего, сердце не выдержало. С другой стороны, нападение оборотня могло бы этому поспособствовать.

Да уж, при таком количестве смертей вокруг меня скоро прозовут Тифозной Дианой. Хотелось позвонить Кассандре и убедиться, что она не планирует сидеть на улице и любоваться на луну. А также спросить, есть ли у нее серебряные украшения — пусть сама что-то наденет и мне оставит.

Может, лучше сказать ей лично.

Я начала собирать вещи, но шаги на крыльце заставили меня поднять пистолет. Громко скрипнув, дверь открылась. Мелькнула мысль, что волки не умеют открывать двери, и тут кто-то метнулся внутрь. Кто-то явно меньше взрослого мужчины ростом и явно человечнее, чем волк.

Глава 30

Люк Рюэлль бросил взгляд на пистолет. Я ахнула и убрала оружие. Вот почему мне не нравилось им пользоваться: зачастую пулю получал невинный человек.

— Оружие опасно, — с серьезным видом изрек мальчик.

— Да, черт побери.

— Плохое слово.

Я поджала губы.

— Извини.

Он пожал плечами.

— Слышал его и раньше.

Бьюсь об заклад, что слышал.

— Просто не от леди.

Я не собиралась говорить, что и сейчас ругательство прозвучало не из уст леди.

— Что ты здесь делаешь? — Я вытянула шею. — Тебя привез отец?

Поняв, что в голосе прозвучала надежда, я опять захотела чертыхнуться. Если Адам привез Люка, то, может, он не против моих встреч с его сыном. А если Адам передумал, то...

То что?

Он купил бы мне обручальное кольцо, отремонтировал особняк, мы бы въехали туда и стали играть в Оззи и Харриет?

Сильно вряд ли.

В любом случае мне нужен более современный пример. Кто из счастливых семейных пар нынче в почете по телевизору? Никто в голову не приходил, хоть убейте.

— Папа не знает, что я здесь.

— Опаньки, — сорвалось с моих губ.

Люк пожал плечами и смущенно поводил пальцем ноги по полу. Только тогда я обратила внимание, что он босиком. Пригляделась повнимательней: рубашка наизнанку, а шорты не застегнуты.

— Ты что, торопился уйти? — спросила я.

— Что? — Он уставился на меня невинными глазами Адама.

— Твоя... хм, — я неопределенно махнула, — дверь на нижней палубе.

Он глянул вниз, потом повернулся ко мне спиной.

— Я забыл ПСШ.

Звук застегиваемой молнии сопроводил его слова.

— Что такое ПСШ?

— Проверить свою ширинку. Чего непонятного?

Как я уже говорила, я ничего не знала о детях, особенно мальчишках, поэтому много чего не понимала.

— Я должна позвонить твоему папе, — сказала я.

— Нет телефона.

— Нет телефона?

Люк пожал плечами.

— Он нам не нужен.

Всем нужен телефон, разве нет?

Люк побродил по особняку, осмотрел мои вещи, заглянул во все углы, затем посмотрел наверх. Заметил, что я за ним наблюдаю, и пожал плечами.

— Никогда здесь не был.

Я нахмурилась. Это же его родовое гнездо, пусть нынче оно в упадке. Почему Адам не приводил сюда сына?

«Я ненавижу это место. Хотел бы, чтобы проклятый дом сгнил, но этого никогда не будет».

Ах да.

— Я срезал через болото, — сказал Люк. — Не так уж и далеко.

— Ты часто гуляешь по болоту?

— Ага.

Не уверена, что это ему на пользу. Люк еще так мал, а окружающий мир такой большой. По крайней мере то существо, что меня преследовало, показалось большим.

— Видел что-нибудь… странное? — спросила я.

— Нет.

Да уж, информативно.

— Или хоть что-нибудь?

— Деревья, аллигаторов, воду и змей. Зверюшек.

— Каких зверюшек?

Он пожал плечами.

— На самом деле, я ничего не видел. Просто слышал, как они шуршат в зарослях.

— Может, какое-то время тебе лучше не ходить на болото.

Он упрямо наморщил лоб.

— Я играл там с тех пор, как начал ходить.

— И твой папа не против?

— Он говорит, что я должен знать, как там выживать. Когда-нибудь мне это пригодится.

Как странно — сказать такое ребенку.

Мы уставились друг на друга. Я слегка напряженно улыбнулась. И что мне с ним делать до прихода Адама?

Он же придет, правда?

Подожду с полчаса, а потом сама отвезу Люка назад и отправлюсь в город, как и планировала.

— Ты голоден?

— Всегда.

Я улыбнулась.

— У меня есть крекеры.

Он скорчил рожицу.

— Это не еда.

— А как насчет печенья?

— Сойдет.

Раскопав в рюкзаке упаковку, я дала ее Люку.

— Сколько можно съесть? — спросил мальчик.

— Сколько душе угодно.

Наверное, неправильно так говорить ребенку, но, во-первых, он не мой сын, а во-вторых, Адам ясно дал понять, что мальчик никогда моим не будет. Если Люк придет домой весь взбудораженный от большого количества сахара, ну что ж, так Адаму и надо.

Какой отец позволит ребенку бродить по болоту?

С другой стороны, я-то в воспитании детей совсем ни бум-бум. Может, в этой местности — или с таким же успехом где угодно еще — четырехлетний малыш считался достаточно взрослым для таких прогулок.

Я оглядела Люка, подумала о его речи и поведении. Может, ему и больше четырех, но явно не двадцать четыре. Как по мне, до этого возраста одному соваться на болота точно не стоит.

— Сколько тебе лет? — спросила я.

— А тебе?

— Невежливо спрашивать у женщины о ее возрасте.

— А почему? Ты не знаешь, сколько тебе лет?

Он просто милаха!

— Мне тридцать.

— Ого как много!

— Не так уж.

— Ты старше папы.

Говорю же: общаться с Люком — одно удовольствие!

— И на сколько?

— На год.

По-моему, это не считается.

— Хорошо, твоя очередь.

Я взяла печенюшку, и Люк укоризненно поднял на меня глаза. Он что, планировал съесть всю упаковку один? Глупый вопрос, учитывая то, как жадно он их лопал.

— Мне семь.

— Правда?

— Я мелкий, но быстрый. И умный.

— Уверена, так и есть.

— Мама была маленькой. А папа сказал, что до двенадцати лет не рос, а потом за год вырос на целую ладонь.

— Наверное, это было больно.

— Больно? — Глаза Люка широко распахнулись, а губа задрожала.

Вот черт! Понятия не имела, как говорить с детьми.

— Я имела в виду «полезно». Это, наверное, было полезно для... занятий баскетболом.

Судя по выражению его лица, на мое объяснение Люк не купился. Он таки быстро соображал.

— Папа не играл в баскетбол.

— Нет? А во что играл?

— Ни во что. — Люк выпятил губу. — Папа говорит, что жизнь — это не игра, а ответственность.

— Ага, никакого веселья.

Люк усмехнулся.

— Да.

Щель между его передними зубами меня просто добила.

— Разве ты не должен быть в школе? — спросила я.

— Меня учит папа.