— Знаю, еще одна спеклась.

Я засмеялась, и Люк снова расплылся в улыбке, хотя Адам метнул на меня грозный взгляд. Парнишка такой милый и забавный, и чего он куксится? И чего шпыняет сына, словно тот какое-то проклятье, а не дар небес?

Я вскинула голову. Проклятье? Не может же Люк быть?..

Не-а.

— Иди в дом, — повторил Адам. — Я должен проводить... — Он запнулся и снова наградил меня хмурым взглядом: — Её.

— Кого её? — отважно спросил Люк. — Как тебя зовут?

— Диана.

— Deesse de la lune.

У меня сразу отпало желание смеяться. Я опять услышала шелестящий зов на болоте, шепот Адама в моей голове, голос Люка при свете солнца.

— Что это означает?

Люк уставился на Адама, озадаченно нахмурив лоб.

— Она что, не знает французского?

— Не все знают французский.

Люк уставился на меня так, словно я только что пукнула в церкви. Не знает французского — вот ведь дубина!

— Богиня луны, — выпалил он. — Диана.

— А-а, — бестолково промямлила я.

Интересно, что ребенку столько известно о силе имен.

— Папа любит луну.

Я перевела взгляд на Адама, который глядел на меня с отсутствующим выражением лица.

— Правда?

— Особенно улыбающуюся луну, — продолжил Люк. — Каждый раз, когда она появляется на небе, он уходит на всю ночь.

Глава 28

— Люк! — Из двери дома выскочила няня и застыла, увидев нашу троицу. — Простите, мистер Адам, он опять улизнул на улицу. Это не ребенок, а просто уж какой-то.

Она поспешила к младшему Рюэллю и взяла его на руки.

— Пока, — сказал Люк, когда она повернулась и понесла его обратно в трейлер. Всю дорогу мальчик бросал на меня любопытные взгляды.

— Тебе здесь не место, — заявил Адам.

Обидно слышать такие слова, но я решила не подавать виду.

— Знаю.

— Я отвезу тебя домой.

— В Бостон?

— А ты поедешь?

— Нет.

— Лу-гару не существует, Диана. Ты зря тратишь время. Если останешься, кто-нибудь пострадает.

— Люди погибают. Кто их убивает, Адам? Ты?

— Если и я, то что?

— Я... Что? — спросила я, хлопая глазами.

— Что, если людей убиваю я?

— Ты сказал, нет никакого волка.

— Вот именно. Значит, это человеческих рук дело.

— Но полиция нашла доказательство того, что людей убивает зверь.

— Зверь так зверь — значит, я непричастен.

— Только в том случае, если ты не лу-гару.

— Я не волк.

— Тем не менее ты исчезаешь каждую ущербную луну.

— Я не исчезаю, а перебираюсь на болото.

— Зачем?

— Под этой луной происходят разные вещи. — Адам тяжело вздохнул. — Вернее, происходили. Когда я был в армии. Я пытаюсь не вспоминать, но...

Он выдохнул и опустил плечи. Мне хотелось прикоснуться к его волосам, подержать за руку, но я понимала, что он не позволит.

— Люк ошибается. Я не люблю ущербную луну. Она мне противна.

— Так что же происходило?

Вместо ответа он взял меня за руку и наполовину повел, наполовину потащил к древнему «шевроле», припаркованному на подъездной дорожке. Тачке было лет сорок, не меньше. Ее бы подлатать немного, и была бы картинка, как и особняк. Сейчас же она выглядела убого: ржавая, пятнистая, непонятного цвета. Адам открыл пассажирскую дверь, но я заартачилась.

— Полезай, — процедил он сквозь зубы, — или я помогу.

Я посмотрела на трейлер. Люк махал мне из окна. Я забралась в машину и поморщилась, когда в зад впилась сломанная пружина. Обшивка сиденья была порвана, как будто ее драли когтями.

Этот старый драндулет не был оснащен кондиционером, и мы с Адамом почти синхронно опустили окна. На улице уже припекало, так что ветерок приятно развевал волосы.

— Я не расскажу, что происходило, — тихо произнес Адам. — Не могу.

Его «не могу» удержало меня от расспросов. Ясно ведь: военные тайны не разглашают.

— Так что же случилось с твоей женой?

— Ее больше нет, — сказал Адам, крепче сжав руль.

— Как так вышло?

В голове моей возникли страшные образы — образы, из-за которых в глазах Адама, должно быть, и залегли эти мрачные тени. Поэтому он не мог меня полюбить? Что-что, а смерть была для меня разумным объяснением.

— Собрала свои вещи, опустошила наши банковские счета и сбежала. Стерва.

— Что? — изумилась я. — Она же умерла!

— Надеюсь.

— Люк сказал, его мама умерла.

— Умерла для меня. И для него тоже. — Адам посмотрел на меня и снова перевел взгляд на дорогу. — Она не вернется, если тебе интересно.

— Мне интересно, все ли в порядке у тебя с головой. Зачем ты сказал сыну, что его мать умерла, если она...

— Слиняла. Бросила его. Уехала от годовалого малыша да так и не вернулась. Она его не хотела. Ненавидела почти так же сильно, как ненавидела...

Адам крепко сжал рот на последнем слове. Но я поняла. Жена его ненавидела. И я сомневалась, что он озвучит причину.

— Ты ее больше не видел?

— Нет.

— И ничего о ней не слышал?

— Вот еще!

— Значит, вы все еще женаты.

— Не для меня.

— Потрясающе! — буркнула я.

— Если я не знаю, где она, куда прикажешь отправлять документы на развод?

Тут не поспоришь, и все же...

— Этот брак никогда не был настоящим, — запальчиво произнес Адам.

— А свидетельство о браке есть?

— Есть.

— Значит, был.

— Я никогда не любил ее, она никогда не любила меня. Мы поженились из-за... — Он пожал плечами, и я поняла.

— Из-за того, что ты не мог удержать своего друга в штанах. Ничего удивительного.

В салоне машины стало тихо. Но я была не в состоянии долго молчать.

— Зачем ты сказал, что не можешь иметь детей?

— Не могу. Уже нет. После Люка я... — Адам запнулся, словно исчерпал весь словарный запас.

Я же не испытывала таких затруднений.

— Ты попал в аварию? Подхватил свинку? Что?

— Сделал вазэктомию.

У меня отвисла челюсть. Кажется, я слишком часто ее роняла в последнее время.

— Зачем?

— Не хотел наступать дважды на одни грабли.

— Но... Вдруг ты встретишь кого-нибудь? Захочешь еще детей?

— Нет.

Сердце заныло, словно кто-то стучал по груди свинцовой трубой, пытаясь его разбить.

— Ты не можешь этого знать, — упрямо заметила я.

— Я больше никогда не женюсь. Не заведу другого ребенка. Таков расклад.

Я тоже не планировала снова выходить замуж и была абсолютно уверена в том, что больше не полюблю никого так, как любила Саймона. Я не хотела родить ребенка от любимого мужа, и уж точно не захочу его от кого-то еще. Тогда почему же меня так задели эти слова?

Потому что я чувствовала: где-то здесь кроется ложь, только не знала, где именно. Возможно, Адам просто о чем-то умалчивал. У него были другая жизнь и семья, о которых я даже не подозревала. И если он обманул меня в этом, то мог обмануть и в другом.

— Почему ты не рассказал мне о Люке?

— Моя жизнь на болоте отличается от жизни с сыном.

— И я часть твоей жизни на болоте? — фыркнула я. — Какая честь!

— Диана, ты не понимаешь...

— Думаю, понимаю. Ты не хочешь, чтобы твой драгоценный сын общался с какой-то непутевой дамочкой, с которой ты трахаешься.

— Я такого не говорил, — процедил Адам, сжав челюсти.

— Тебе и не надо. — Я скрестила руки и уставилась в окно.

— Я сделаю все что угодно, лишь бы оградить Люка от боли.

— Считаешь, я причиню ему боль? — спросила я, грозно сверкнув глазами.

— Не специально. Но... — Адам поднял руку и снова опустил ее на руль. — Ему хочется, чтобы у него была мама. А я с этим ничем помочь не могу.

— Мог бы.

— Нет, — холодно отрезал он. — Ты собираешься остаться, cher? Обзавестись готовой семьей? Поселиться в маленькой хижине на болоте? Ездить на развалюхе? Складывать школьные завтраки? Следить за футбольными матчами и детской лигой?

Когда я замялась, Адам кивнул.

— Так и знал. Потому и держу Люка в сторонке. Зачем давать ложные надежды? Ему и без того в жизни несладко придется.