его работу. Книги существуют не только потому, что есть писатели, но и благодаря

издателям, редакторам и всем людям, которые управляют книжными магазинами из

любви к книгам. В искусстве, конечно, то же самое. Вам не обязательно рисовать, как

Ренуар, чтобы ценить искусство и работать в деликатном, но очень важном деле

продвижения художников и купли-продажи их работ.

Я чувствую восторг от возможности карьеры в мире искусства. Должно быть, он

догадывается, что я волнуюсь, поскольку смотрит на меня поверх своих очков в золотой

оправе и сурово произносит:

- Но работать во всех этих сферах очень сложно из-за высокой конкуренции. Очень

важно сделать первый шаг к достижению цели. Я уже дюжину раз проводил

собеседования. Люди знают, что это прекрасная возможность получить опыт.

Скорее всего, я выгляжу смущенной, потому что он улыбается мне и говорит:

- Но Вы мне нравитесь, Бет. Вы, явно, обожаете свой предмет и много знаете о нем.

Собственно говоря, я знаком с одним из преподавателей на вашем курсе, он мой старый

друг, поэтому я осведомлен, что у вас прекрасные базовые знания по современному

искусству. Знаете что, я все же встречусь с парочкой кандидатов сегодня, но однозначно

запомню наш разговор. Должен подчеркнуть, это временная работа. Мой помощник

неожиданно попал в больницу, и будет отсутствовать несколько недель, но, как только он

поправится, он вернется к работе.

Я киваю.

- Понимаю.

Я не скажу ему, что сама нахожусь здесь временно. Я смогу разобраться со всем

этим, если получу работу. Пока что это маловероятно.

Он протягивает мне визитную карточку цвета слоновой кости с тиснением,

написанную каллиграфическим подчерком. Там написано:

Джеймс Макэндрю

Галерея Райдинг Хаус

Ниже приведены его контактные данные. Я дала ему свой номер мобильного

телефона и адрес электронной почты, который он записал у себя в блокноте. Его стиль

письма, как и он сам: размеренный, элегантный и немного старомодный.

- Я свяжусь с Вами, - произносит Джеймс с присущей ему мудрой улыбкой на

губах, и мгновение спустя я уже возвращаюсь на улицу, чувствуя ликование. Проходя

мимо витрин, я широко улыбаюсь своему отражению, все еще привыкая к своим светлым

кудрям и соблазнительной фигуре, которую придает мне черное платье. Даже если не

получу эту работу, я рада, что мне хватило смелости зайти туда с улицы и сделать все от

меня зависящее. Я решила, что, несмотря ни на что, я вернусь, чтобы повидаться с

Джеймсом и получить некоторые советы о том, как мне необходимо себя вести, если я

хочу работать в мире искусства.

Взглянув на часы, я удивляюсь, что уже так поздно. Направляюсь домой.

Поразительно, сколько времени могут занять шоппинг и прихорашивание, если вы им

позволите.

В квартире напротив нет света. Я смотрю на нее, надеясь, что неожиданно свет

зажжется, и покажется Мистер Р. Я ужасно хочу его увидеть. Он вертится у меня в голове

весь день, как будто бы он тайно наблюдал за мной в течение всего этого времени.

Сегодня вечером я чувствую, что готова к новой встрече с ним. Даже прежде, чем пойти в

гостиную, чтобы посмотреть, что происходит напротив, я освежила макияж, пробежалась

пальцами по волосам и разгладила платье на бедрах. Я чувствую себя утонченной и

сексуальной, как будто я сделала крошечный шажок к тому, чтобы быть такой же

роскошной как его подружка.

Как будто он вообще заметит!

Когда его квартира продолжает оставаться в темноте, я чувствую укол

разочарования. Окно напротив остается темным в течение всего времени, пока я ужинаю в

одиночестве, и даже после того. Есть нечто очень одинокое в пустой квартире, то, как она

утопает в безликой дреме без оживляющих ее обитателей. Ничто не имеет смысла, если

нет никого, кто бы это созерцал, использовал, жил в нем. Де Хэвилленд сердится на меня,

потому что я не позволила ему посидеть у меня на коленях. Но я не хочу, чтобы кошачьи

волосы облепили мое новое платье. Он идет к дивану, надувшись, сворачивается

клубочком спиной ко мне и демонстративно меня игнорирует.

И план, который незаметно сам собой созревал в моей голове в течение всего дня,

воплощается в жизнь.

Глава 5

Бет Вилье – шпионка.

Нет. Как насчет . . . Бет Вилье – Мата Хари из Мейфэйра.

Я хихикнула про себя. Я снова гуляю на высоких каблуках. Ноги должны жутко

болеть, но этого не происходит. Закутавшись в тренч Селии, репетирую роли в своей

голове.

Ой, какая приятная неожиданность видеть Вас здесь! Да, я встречаюсь с другом,

его зовут Джеймс. Джеймс Макэндрю. Он владеет галереей неподалеку и предложил

встретиться в этом баре и вместе выпить. Ума не приложу, почему он опаздывает. Вы

хотите угостить меня выпивкой? Что ж, благодарю вас, это было бы чудесно. Это

платье? Оно мне подходит? Вы так добры...

Мистер Р и я прекрасно ладим в моем воображении. Тем временем я добралась до

ярко освещенных и оживленных улиц Сохо. Я очень хорошо запомнила дорогу. На самом

деле, я могу в точности проследить свой путь. Даже могу восстановить в памяти лица

прохожих, и то, в витрины каких магазинов я смотрела. Должно быть, поэтому

полицейские заставляют людей воссоздавать в памяти сцены преступлений как можно

скорее после происшествий, прежде чем воспоминания станут туманными и смутными.

Я свернула на темную, незаметную, небольшую боковую улочку с домами эпохи

Регентства. Забавное местечко для бара. Вы должны знать о нем, чтобы найти. Даже если

случайно наткнуться, оно не похоже на место, куда можно попасть с улицы, так как

скрыто и находится ниже первого этажа.

Стоя у железных перил, я делаю глубокий вдох и собираюсь с духом.

Я это сделаю. Я воспользуюсь случаем. Я не буду бояться.

Я иду вниз по металлической лестнице, мои шаги звучат с большей уверенностью,

чем я себя чувствую на самом деле. Я могу видеть сквозь окна в конце лестницы, но

помещение слабо освещено внутри. Я вижу людей, сидящих за столиками, отблески

пламени отсвечивают на их лицах. Другие фигуры двигаются по комнате. Я смотрю на

входную дверь. Она угольно-черная, и на ней белыми буквами написано «АСИЛУМ».

Уже слишком поздно отступать. Будем надеяться, что внутри меня не ожидают

душевнобольные. (прим.переводчика Асилум – Убежище, но также переводится как

Лечебница. Игра слов с названием бара – Лечебница для душевнобольных.)

Я дрожу от волнения, пальцы слегка трясутся, когда я толкаю дверь, чтобы войти.

Она не заперта и открывается медленно и тяжело. Внутри небольшое фойе. Фонарь в

форме звезды висит на цепи, распространяя приглушенный свет. Небольшая табличка

гласит: Оставь надежду, всяк сюда входящий.

Что это за место?

Я делаю еще несколько шагов. Никто меня не останавливает, хотя там стоит стул и

стол, на котором лежат раскрытая книга в кожаном переплете, серебряная ручка в

старомодном держателе и чернильница. А также черный жестяной ящик с надписью

«Асилум» золотыми буквами.

Проход к бару свободен, и я осторожно заглядываю, моргая, чтобы привыкнуть к

тусклому освещению зала. Люди утонченные и очень нарядно одетые пьют за столиками,

и слышно слабое журчание разговора. Бокалы для вина, фужеры для шампанского и

стаканы для коктейля мерцают в отблесках свечей. Мой взгляд устремляется в глубину

бара, где у дальней стенки с потолка на цепях свисают несколько клеток. Внутри каждой

находится человек. Я вглядываюсь сквозь тени.