Получить адреналиновый прилив, он имеет в виду.

– Энни? – его голос звучит нерешительно. – Та травма глаза произошла на мосту, и веревка была слишком длинной. То, что я делал, было небезопасно. Теперь я знаю это.

– А что насчет того, что ты сломал руку, и кость срослась неправильно? И того, что ты попадал в больницу по три раза в месяц?

Нет ответа.

Мне больше нечего сказать. Это слишком. Мне нравится дружить с ним, но ненавистно идти на риск. Я устраиваюсь под бок Ника, и он обнимает меня за плечи, все еще завороженный «Крепким орешком».

– Все в силе насчет гонки воскресным утром? – наконец спрашивает Джереми.

Я колеблюсь, прежде чем сказать:

– Да.

Он выдыхает в телефон:

– Я напишу тебе, когда вернусь.

– Я думаю, это глупо.

– Я стараюсь, окей? Но мне это необходимо.

Я никогда не знала никого, кто бы употреблял наркотики – ну, кроме школьников, которые изредка курили травку, – но никого с сильной зависимостью. Но именно так я обычно думала, когда мы зависали вместе.

Пока «Крепкий орешек» продолжает завораживать Ника, я ищу в гугле «адреналиновый наркоман» – термин, который использовал Мэтт, чтобы описать своего брата. Нажимаю на статью, в которой говорится о том, что секс, правильное питание, любимые занятия и экстремальные виды спорта вбрасывают дофамин⁶² в твой мозг. Там говорится, что эффект от дофамина может быть сильнее, чем если нюхать кокаин. Ого. Я прокручиваю дальше и обнаруживаю, что езда на велосипеде и бег дают этот результат некоторым людям, но другие нуждаются в более сильных и глубоких потрясениях, чтобы испытать прилив адреналина. Некоторые профессиональные спортсмены, участвовавшие в Олимпийских Играх, позднее страдали от глубокой депрессии и обращались к экстремальным видам спорта или наркотикам, в поисках временной замены утраченному источнику адреналина.

В другой статье говорилось о мужчине, который старался побить рекорд во фридайвинге,⁶³ опустившись более чем на две сотни футов под воду без каких-либо приспособлений, и умер после того, как всплыл. Мое сердце болит за его семью и друзей…

Самая страшная часть? В статье говорится, что влюбленность в правильного человека может выработать больше дофамина, чем экстремальный спорт и наркотики вместе взятые.

Дрожь проходит сквозь меня.

В тот день у реки он заставил меня почувствовать себя такой живой. Да, вина съедала меня, но я все еще покрываюсь мурашками лишь думая о его руках на моей коже, о его губах, согревающих мои. Но те чувства не стоят риска вновь потерять кого-то. Мне необходимо знать, что люди, к которым я неравнодушна, живы и здоровы. Может мне не нужно проводить время с кем-то, кого я могу потерять так же, как и Кайла.

Я стараюсь выкинуть Джереми из своей головы, но всю ночь на нервах, пока не получаю от него сообщение.

Пока не узнаю, что с ним все в порядке.

Просто Друг

Сегодня я подаю уведомление об окончании работы, за две недели.

Я никогда и не думала работать здесь после поступления в колледж, потому как буду жить в получасе езды отсюда, но прекращать работу оказалось сложнее, чем я думала. Я работала здесь еще с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать.

Очередное окончание последнего лета.

Стефани обнимает меня:

– Ты знаешь, что всегда можешь работать здесь на рождественских и весенних каникулах. И ты можешь вернуться следующим летом. Мы любим тебя.

– Ловлю тебя на слове, спасибо.

Через три недели я переезжаю в общежитие колледжа, и мне придется искать новую работу. Через три недели я начинаю новую жизнь.

Во время субботнего вечернего сумасшествия я жду у окошка, пока Марти, линейный повар,⁶⁴ заполнит мои тарелки, чтобы я могла отнести этот заказ на один из моих четырех столиков.

– Поторопись, Марти! Ты эту картошку из земли выкапываешь что ли?

– Попридержи лошадей. – Марти плюхает картофельное пюре рядом со стейком и кладет макароны с сыром на тарелку с куриными палочками.

– Энни, – зовет меня Стефани обратно на кухню, – там компания ребят ожидает за твоим столиком.

Я издаю стон, гарнируя на тарелки лимон для рыбы и горчицу с медом для куриных палочек.

Сколько раз Ник собирается приводить своих друзей поесть за моим столиком? Надеюсь, он не привел с собой Эвана. После того как он типа пригласил меня погулять, я избегала его.

Поднимаю свой поднос над плечом и выношу его в зал, готовясь одарить Ника злобным взглядом. Но когда я прохожу мимо моего столика, то чуть не роняю поднос.

Джереми здесь.

С шестью парнями, которых я не видела прежде.

– Энни, – зовет он.

– Это она? – говорит парень в надетой козырьком назад бейсболке.

– Черт, а она горячая, – еще один выкрикивает шепотом. Он стащил со стены одну из енотовых шапок и надел на себя.

О, боже. Это будет длинная ночка.

Я составляю еду на четвертый столик, быстро доливаю им чая со льдом и приношу на второй столик очередную партию пива. Затем делаю глубокий вдох и направляюсь к большому столу.

Подхожу, ставлю корзиночку с хлебом и говорю:

– Джер, это мой лучший столик. Лучше бы вам оставить мне большие чаевые.

Они кричат и улюлюкают, получая от этого удовольствие.

– Да, мэм, – говорит Джереми, поудобнее устраиваясь на своем стуле.

– А ты, – говорю я, указывая на парня, стащившего шапку со стены, – сними ее немедленно. Это антиквариат!

Он смущенно стягивает шапку и вешает ее обратно на законное место.

– У тебя есть сестра? – спрашивает еще один, зарабатывая предупреждающий шлепок от Джереми.

Он широко улыбается мне – привлекателен, как всегда. На нем черная футболка-поло и вязаная шапочка. Я начинаю думать, что он спит в них. А в чем еще он спит? Я вытряхиваю эту мысль из своей головы.

– Ты лучше веди себя хорошо, Джереми, – говорю я. – Я все еще злюсь на тебя из-за прошлой ночи.

Он кивает, в то время как парни тянут: «Ууууууу». Они думают, что я играю, но это не так. И Джереми знает это. Его лицо покрывается испариной, и он взволнованно прикусывает губу.

– Мне жаль, – тихо говорит он.

Я мягко касаюсь его плеча, чтобы показать ему, что мы все еще друзья.

– Теперь я думаю, что ты глупый, но прощаю тебя. Я бы не смогла вынести, если бы ты поранился. А теперь, что вы будете пить?

Он испускает глубокий вздох:

– Сладкий чай, пожалуйста.

Некоторые ребята уже достаточно взрослые, чтобы им можно было пить, так что я дожидаюсь их пиво у бара, радуясь возможности успокоиться. Утаскиваю вишенки из-за стойки и, задумавшись, закидываю их в рот. Я счастлива, что с Джереми все в порядке, но и дать ему в глаз тоже хочется. А еще я рада, что он пришел в закусочную и сел за мой столик. Мне не нравятся все эти смешанные эмоции. Моя жизнь – чертово цирковое представление.

Когда я возвращаюсь за свой большой столик и начинаю расставлять стаканы с чаем и ледяные кружки с пенистым пивом, атмосфера за ним становится гораздо веселее.

– Спасибо, Энни, – говорит один из парней, широко улыбаясь. – Я друг Джера, Мэйсон.

– Я не знала, что у Джера есть друзья, – шучу я. – Он заплатил всем вам, чтобы вы пришли с ним сегодня?

Они ржут над Джереми. Тот бычится.

– Эти идиоты из моего братства. Можно нам еще хлеба, пожалуйста?

В той пустой корзинке было как минимум десять булочек!

– Клянусь, Джереми, все, что ты делаешь – это ешь.

– Я активный парень. Мне нужны калории. Разве ты не умирала от голода после игры в шаффлборд на прошлой неделе?

– Нет.

– Что ж, а я хочу есть. Именно поэтому я здесь – умираю с голода.

– Он лжет, Энни, – говорит кудрявый брюнет. – Он здесь, потому что хотел увидеть тебя.

Джереми кидает орешек ему в голову. И начинается арахисовое сражение.

Парни.

Я иду обратно на кухню. Один из помощников повара свалился с простудой, поэтому Стефани вынуждена подменять его. Хвала небесам. Последнее, что мне нужно, чтобы она обнаружила, что это за парень за моим столиком.