Она выхватила брусок, протиснулась сквозь медленно закрывающуюся дверь и бросилась вниз по лестнице. Она едва успела заскочить к себе в комнату, когда доктор Мэрфи и Руфус тяжело протопали наверх. Испуганно прислонившись к двери, она услышала, как из открывшейся двери комнаты номер 4 снова вырвался крик.
Они все узнают, в ужасе подумала она. Онвсе узнает. Стены комнаты не пропускали звуков. Он поймет, что туда кто-то заходил.
Но может быть... надо попробовать... возможно, он и не догадается. О Господи, сделай так, чтобы он не догадался!
Время шло. Они, наверное, говорили о ней, решали, что с ней делать?Потом она услышала, как открылась дверь комнаты номер 4, и, распахнув свою, уверенно вышла в холл.
Руфус, пробегавший мимо со шприцем на белом лотке, кивнул ей. Доктор Мэрфи спокойно шел рядом, все еще в купальных трусах.
Он ободрительно улыбнулся:
— Проспали, да?
— Ижвините, доктор, что я опождала, но у меня будильник не прожвонил...
— Ничего страшного, — пожал плечами доктор. — Вот это был крик. Забавно. Мог бы поклясться, что у него и на шепот сил не хватает.
— Да, — сказала мисс Бейкер, — очень штранно.
— Странно то, что мы его услышали. Возможно, звук прошел через вентиляционную систему. Раньше такого не случалось, но... или случалось, что вы скажете, мисс Бейкер?
— Ну, я думаю, это...
— Ах, я забыл. Вы, вероятно, заглядывали к нему. Ведь так, мисс Бейкер?
— Ну, я думала... (Нет, нет, нет!)О нет, шэр! Я...
Доктор щелкнул пальцами.
— Конечно нет. Вы же были еще в постели.
— Я... э... не была в поштели, ешли уж быть точной. Я одевалашь и...
Доктор Мэрфи взял ее за руку. Разжав ей ладонь, он положил на нее маленький кусочек батиста и согнул пальцы.
— Должно быть, это вы уронили, — произнес он, — когда были там ночью. — Он усмехнулся и стал спускаться по лестнице. — Зайдите ко мне после завтрака, хорошо, мисс Бейкер?
— Да, шэр, — чуть слышно прошептала Лукреция Бейкер. — Шражу... шражу пошле жавтрака, доктор Мэрфи.
Глава 5
Доктор Мэрфи спустился до площадки первого этажа и свернул влево, на узкие антресоли с чугунными перилами, которые привели его в южное крыло дома, где находилась его комната. Там он, насвистывая, оделся, необычайно довольный собой.
Первым его желанием было затолкать сестру Бейкер в ее комнату и тряхнуть так, чтобы она застучала зубами, а потом как следует отодрать по маленькому круглому заду, чтобы она сесть не смогла, и вышвырнуть из клиники, выкинув вслед ее тряпье. Его так и подмывало это сделать, и, будь у него поменьше силы воли, того безупречного самообладания, которое он неизменно проявлял, он именнотак бы и поступил. И был бы совершенно не прав.
Эта женщина была больна — так ему подсказывал разум, в то время как гнев побуждал отлупить ее по первое число. Ну что ж, хотя бы раз он... нет, черт возьми, совсем не один раз; он ведь не так часто взрывался — умел сдерживать себя даже в припадке ярости.
Он нашел единственно правильный путь.
Она больна. Больных надо лечить, а не наказывать. И он сделал первый шаг к ее исцелению. Показал этой проклятой маленькой стерве... этой больной женщине, что видит насквозь все ее поганые... что знает о ее нездоровье и не сердится на нее. Выманил этот психоз из самых темных и сокровенных глубин ее сознания. Еще одна-две такие встряски, и он полностью выплывет на свет божий. Если только она не ощетинится.
Доктор Мэрфи небрежно повязал галстук поверх спортивной рубашки с коротким рукавом, провел пятерней по волосам, пытаясь придать им какое-то подобие прически, и засунул в карман пару чистых носовых платков. Потом согнал усмешку с лица и с вызовом посмотрел на свое отражение в зеркале:
— Ну что, умылся? О чем нам с тобой говорить?
— У тебя что, есть пятнадцать штук в загашнике? Или хоть что-нибудь, чтобы банк не вышвырнул тебя отсюда, дав пару дней отсрочки для приличия?
— Послушай. У меня нет времени с тобой спорить. Мне ведь нужно работать, правда? Надо что-то делать с этой больной женщиной... или она просто ненормальная? На мне все эти алкоголики...
— Ну, понятное дело. А сам-то ты что со всего этого имеешь?
— Что я имею... А кто, черт побери, сказал, что я должен с этого что-то иметь?
— Слушай, олух! Смотри на вещи трезво. Ты хочешь сохранить клинику или нет? Будь я проклят, если знаю, зачем это нужно, но...
— Ты сам знаешь ответ.
— Тогда у тебя только один выход. Подумай о кругленькой сумме из закромов Ван Твайнов...
— Думаешь, я это сделаю только потому, что он осточертел своим родственничкам и они не хотят дать ему шанс после операции? Ты считаешь, что я дам похоронить его здесь заживо только потому, что его семья готова платить за это?
— Я же сказал, что эти тонкости меня не интересуют, и точка, клянусь богом!
Доктор Мэрфи сухо кивнул своему отражению и отвернулся к двери. Там, прислонившись к косяку, стоял молодой человек и, ухмыляясь, смотрел на доктора.
— Извините за вторжение, док, — начал он, — но вы, наверно, не слышали, как я стучал.
— Очень может быть, — ответил доктор Мэрфи. — А вам не пришло в голову подождать, пока я услышу?
Вопреки своему внешнему виду он был изрядным педантом. Ценил хорошие манеры, которыми обычно отличались алкоголики, когда не были под мухой. А этот малый был уже весьма далек от этого состояния. Вряд ли его организм сохранил в себе весь тот алкоголь, которым был пропитан еще вчера, в день приезда.
Молодой человек виновато рассмеялся:
— Вы должны мне помочь, док. Если я сейчас же не выпью, то рассыплюсь на куски.
Доктор медленно кивнул. На лице у него вдруг появился участливый интерес к посетителю.
— Ну как, здорово поддали? Когда рекламщики оттягиваются, то уж на всю катушку.
Молодой человек подтвердил, что все так и было. И еще как было!
— О работе не беспокоитесь, нет? Если что-то не так, всегда можно найти другую?
— Не хочу хвастать, док, но так оно и есть. Пьяный или трезвый, я все же вкалываю лучше, черт возьми, чем...
Он продолжал в том же духе, пока доктор, небрежно приподняв рукав больничного халата, щупал ему пульс. Доктор Мэрфи не сомневался, что вся эта похвальба целиком или частично соответствует истине. Алкоголикам приходитсябыть хорошими работниками. Они ведь прогуливают и совершают дикие и отвратительные поступки. Поэтому, чтобы не потерять профессию и удержаться на работе, добиться, чтобы их терпели в том мире, законы которого они так часто попирают, они должны работать и соображать лучше других.
Вполне вероятно, что человек этот настоящий знаток своего дела. Возможно, сейчас на него большой спрос. Но через пять-десять лет... да, все будет иначе. Его способности вряд ли помогут, если он не сумеет воздерживаться от пьянства достаточно долго, чтобы ими воспользоваться. А все его таланты пропадут впустую, если люди будут опасаться брать его на работу.
— Вы первый раз в клинике, мистер... э-э... Слоун?
— Зовите меня Джеф, док... Ага, первый раз. Обычно, знаете ли, я завязываю на второй или третий день. Не потому, что желудок барахлит, а просто чувствую, что с меня достаточно. Но на этот раз я...
— Угу. Думаю, мне понятно, что с вами, Джеф. Теперь я скажу, как вам жить дальше. Вы должны полностью протрезветь и отдохнуть пару дней, пока нервы не успокоятся. А потом возвращайтесь на работу и никогда больше не прикасайтесь к рюмке.
Джеф Слоун рассмеялся:
— Вы шутите, док. У меня все под контролем. Говорю вам, это случилось впервые...
— Вы больше никогда не сможете держать себя под контролем. И все повторится снова.
— Но я не могуне пить. Это часть моей работы. Я встречаюсь со множеством людей и...
Док Мэрфи никак не мог определить, обозлен его пациент или расстроен. Наверное, и то и другое. Сморщив нос, он подозрительно втянул воздух.