— Главным образом, по необходимости, — призналась я. — Я могла бы остаться у миссис Мэдкрофт, но предпочитаю уехать.

— Да, да, — согласилась она. — Ты совсем не подходишь для такого образа жизни. Я думаю, ты для этого слишком благоразумная.

— Это было бы приятно услышать обо мне моему отцу.

— Он был благоразумным человеком?

— Чрезвычайно.

— Я не ошибусь, если подумаю, что ты обожала его.

— Возможно, что и так.

— Причем, мне кажется, очень обожала. Она машинально дергала бахрому вышитой шелком диванной подушки и неосознанно скручивала ее в нить.

— Я хочу тебе кое-что сказать, — внезапно произнесла она. — Это будет бессмысленным, если ты не обладаешь здравомыслием.

— Я заинтригована.

— Это об Эдмонде.

Ее слова удивили меня. Я не думала, что она захочет говорить со мной о брате. Я попросила ее продолжать, стараясь сама сохранять бесстрастное выражение лица. Она бросила скручивать бахрому и прямо посмотрела на меня.

— Я люблю брата, Хилари. Нет никого ближе для меня.

— Это вполне понятно.

— Тогда ты оценишь, как трудно мне это сказать.

— Я постараюсь понять.

— Эдмонд не любит женщин.

Произнеся эти слова, Урсула глубоко вздохнула. Ее сообщение не явилось для меня неожиданным. Я и сама пришла к такому же выводу. Правда, его недавнее поведение немного смутило меня, но в принципе не изменило моей оценки.

Я подождала. Мне казалось, что Урсула хочет сказать больше. Действительно, пауза продолжалась недолго.

— Это не без причитания, ты понимаешь? — доверительно произнесла она. — Произошел… несчастный случай. Тогда он был совсем молодым человеком.

— Вы уверены, что это касается меня?

— Боюсь, что касается. Иначе я не стала бы говорить об этом. Да, если бы в этом не было необходимости.

Я обратила внимание, что ее кожа приобрела сероватый оттенок. И хотя Урсула старалась держать руки ровно, они дрожали. Ее обычно прямая спина сейчас сгорбилась, и Урсула прижимала руки к грудной клетке, словно защищаясь от чего-то.

— Хорошо, — согласилась я. — Продолжайте. Она слегка расслабилась.

— Мой отец совершил безрассудную, нелепую ошибку, женившись на Лили. Правда, подобную ошибку довольно часто совершают джентльмены среднего возраста, у которых много денег, но нет опыта в житейских делах. Они выглядят дураками перед любой очаровательной молодой женщиной, которая на многочисленных опытах научилась легко привязывать к себе доверчивых джентльменов. Она льстит без зазрения совести и получает желаемый результат.

— Но какое это имеет отношение к вашему брату?

— Моей мачехе нравилось быть женой богатого человека, но она привыкла к удовольствиям, которые он не мог ей дать.

Ее слова шокировали меня. Мне кажется, об этом не следовало говорить постороннему человеку, несмотря ни на какие обстоятельства. Я начала возражать, но она поймала меня за руку.

— Я понимаю, что это неприличная тема, — умоляюще произнесла она. — Но, пожалуйста, выслушай меня. Я прошу. Это ради тебя же.

— Тогда мне хотелось, чтобы вы говорили по существу, — попросила я.

— Хорошо, — сразу согласилась Урсула. — Интерес мачехи к Кенету был проходящим. Он представлял собой не более, чем мимолетное развлечение после полудня. По-настоящему она хотела Эдмонда. Да, моего брата Эдмонда.

У меня мелькнула мысль о моем странном сне и о событиях в полдень на поляне. Сообщение Урсулы соответствовало моим ощущениям и чувствам, которые последнее время поглощали меня. Я пыталась выбросить их из головы. Иногда мне это удавалось, но ненадолго. Должна я теперь поверить, что они правдивые? Мое сердце оборвалось, и руки похолодели.

Урсула посмотрела на меня своими серыми глазами и заметила перемену в моем состоянии. Ее темные ресницы задрожали, но в целом она оставалась совершенно спокойной.

— Однажды мой отец застал их… вместе, — произнесла Урсула и посмотрела на меня. — Он был, конечно, в ярости и велел Эдмонду покинуть дом. Еще он грозился лишить его наследства. Таким образом, конфликт между ними дошел до предела. — Если бы Лили не умерла, я сомневаюсь, чтобы они помирились.

— Вы предполагаете… — начала я, не зная, как продолжить.

— Что Эдмонд убил мачеху? — без всяких усилий произнесла Урсула. — Я не знаю и не желаю этой» знать.

Я уставилась на нее. Но ее честность не выбывала у меня сомнения. Ведь сейчас она сказала мне именно то, что сказала тогда ночью на лестнице своему брату. Но все ли она мне сказала, вот вопрос.

— Для чего вы все это мне говорите? — требовательно спросила я.

Урсула поднялась с дивана и, заложив руки за голову, поплелась к окну. Она долго стояла там и смотрел» в сад. Ее глаза покрылись поволокой и, казалось, она смотрела куда-то в другое время и в другое место. Я повернулась на стуле и стала изучать ее. У меня возникло интуитивное чувство, что Урсула была более чем огорчена.

Да, она боялась.

Чего? Хотела бы я знать.

Или кого?

Собственного брата?

Или за собственного брата?

— Лили почти лишила его собственного дома и будущего, — произнесла Урсула, тяжело вздохнув. — Я убеждена, что она спровоцировала любовную сцену. А когда отец застал их, она заявила, что Эдмонд соблазнил ее и применил к ней силу.

— Но он не мог, — начала я и остановилась, напуганная своей отчаянной попыткой защитить его.

Урсула посмотрела на меня печальными понимающими глазами.

— Увы, мой отец поверил ей, потому что очень хотел ей верить, — сказала она грустно. — В себя он пришел только после ее смерти… С тех пор Эдмонд никогда не доверял женщинам. И не обращался с ними по-доброму.

— А какое это имеет отношение ко мне? — с недоумением спросила я, глядя Урсуле в глаза.

— Я думала, что это ясно, — пожали плечами Урсула. — Если бы ты была той особой, за которую мы тебя приняли вначале, я бы не стала беспокоиться, чтобы защитить тебя. Но теперь я вынуждена предупредить тебя, Хилари, для твоей же собственной безопасности. Не позволяй себе с Эдмондом, Хилари, ничего лишнего.

— Но мы не увлекаемся, — стала я почему-то оправдываться.

— Пока нет, — согласилась она. — Но я знаю своего брата очень хорошо. А ты… ты, кажется, слишком быстро стала защищать его.

Я не смогла найти ответа на это обвинение. Но Урсула, казалось, и не ждала его. Она меня предупредила и больше ничего не собиралась мне сказать. Что, разговор окончен.

Я ушла из ее комнаты и долго бродила по коридору, размышляя над тем, что услышала от Урсулы.

Ее слова были достаточно мягкие, но они, безусловно, перекликались с рассказанным миссис Мэдкрофт. Но если бы намеки миссис Мэдкрофт не соответствовали действительным событиям, то Урсула не стала бы клеветать на собственного брата. Да, дыма без огня не бывает.

И мне все труднее и труднее становилось признаться в том, что на той поляне Лили оказывала на меня очень сильное воздействие. Так, поэтому мистер Ллевелин не сделал мне выговор? В моем поведении он узнал ее стиль и не мог требовать, чтобы я отвечала за это.

Я успела дойти до комнаты миссис Мэдкрофт, прежде чем пришла к такому выводу. Чайтра впустила меня. Шторы на окнах были задернуты, а помещение освещалось только свечами. От стоящей на столике курильницы по всей гостиной распространялся фимиам. Хозяйка лежала на диване с закрытыми глазами.

— Это Хилари? — спросила миссис Мэдкрофт и подняла голову, чтобы получше рассмотреть меня в полумраке. — Пойди и поищи Фанни. Твоя помощь мне сегодня не понадобится.

— Вы больны? — спросила я, видя, что она лежит неподвижно.

— Не совсем, — нехотя ответила миссис Мэдкрофт. — Хотела приготовиться к сегодняшнему сеансу.

А мне захотелось застонать от этого сообщения. Но я промолчала и, не сказав ни слова, вернулась в свою комнату. Встречаться ни с кем не хотелось. Не выходили из головы последние суждения Урсулы. — Неужели она была права? Особенно в том, что я слишком быстро стала защищать ее брата. Неужели я могла влюбиться в него?