Он заезжает на парковку.

— Не каждый.

— Каждый, у кого есть талант. Я видела твои рисунки.

— Когда? — это звучит немного раздраженно.

Я с удивлением смотрю на него.

— Ты серьезно? Ты сейчас серьезно? Он демонстрирует свою полуулыбку.

— Нет.

Я закатываю глаза и тянусь к нему, чувствуя, что настал момент вернуть его благосклонность. Мои руки проникают под его камуфляжную куртку и оказываются на его талии. Что-то во внутреннем кармане куртки задевает мою руку.

— Что это такое?

Он лезет в карман и совершенно будничным жестом достает небольшую фляжку.

— Постой. Ты теперь ходишь с фляжкой?

— Только на мюзиклы.

— Ха-ха, — говорю я.

Он собирается убрать фляжку, но я беру ее и открываю. Вдыхаю, но не чувствую запаха. А потом, по какой-то необъяснимой причине, делаю маленький глоток. Он поднимает одну бровь. Я не свожу с него глаз, не вполне понимая, что я пытаюсь доказать, как вдруг жидкость обжигает мой рот и горло.

— Что это? — резко спрашиваю я.

— Водка. Нравится?

Морщу нос.

— Не очень.

— Хорошо, — говорит он, забирая у меня фляжку и убирая в карман.

— Хорошо? Почему?

— Тебе шестнадцать.

- Да и ты не совсем взрослый, - напоминаю я, хотя так тупо говорить это человеку, работающему в баре.

Я мысленно возвращаюсь в ту ночь, когда ждала у его дома, а он с трудом добрался до него. Тогда я спрашивала его об алкоголе, но возможно, настал момент для более трезвой версии того разговора.

— Ты же не пьешь, когда садишься за руль, да?

— Я не подвергаю тебя опасности.

— Я не об этом спрашиваю.

— Нет, не пью, — он показывает на часы на приборной панели.

Тебе пора.

Понимаю, что он пользуется моим комендантским часом, чтобы избавиться от меня, но не показываю недовольство, а целую его и желаю спокойной ночи. Пока я иду по дорожке, доставая ключи из сумки, я все еще чувствую жжение от водки во рту и думаю: нормально ли для парня в его возрасте — для парня в любом возрасте — носить с собой фляжку.

Практически уверена, что нет, и Питер меня бы в этом поддержал. Но если я чему-то и научилась на психотерапии во время реабилитации брата, так это тому, что не мое дело ставить Джейми диагноз или указывать ему на проблему.

Тем не менее, открывая дверь и оборачиваясь, чтобы помахать ему, я чувствую, что выбрала самый простой путь.

Глава 8

Выставка Рейчел проходит в студии совместно с работами двух других студентов. Играет какая-то классическая музыка в авангардном исполнении, от которого хочется скрипеть зубами, а официанты курсируют с пластиковыми стаканчиками, наполненными вином, раздавая их всем желающим. Джейми берет стаканчик, и я следую его примеру, затем мы закусываем эксцентричными ярко-желтыми ломтиками сыра и такими же крекерами. Хоть я и не знаток вин, но на вкус оно, как вода с уксусом,

Сказать, что мы выделяемся из толпы, значит, ничего не сказать.

Я оглядываюсь в поисках Холли и Кола, с которыми мы должны здесь встретиться, но не вижу их. Студия забита толпой людей, которые дали бы фору ООН па фронте разнообразия. Мы проходим мимо первого экспоната — огромных картин в стиле комиксов. Они рассказывают историю ребенка, который пересекает южную границу США, хотят сожрать гигантские чудовища, а мексиканские рестлеры внушительных размеров пытаются убить, чудовищ. Художник, похожий на подросшую версию ребенка с картины, нервно топчется в углу, изо всех сил справляясь с вопросами аудитории, с таким видом, словно эта ситуация — пытка для него. Мне кажется, он был бы счастлив провести всю жизнь в одиночестве в своей мастерской, где ему не пришлось бы отвечать на вопросы о его работе.

Второй экспонат фотографии частей зела. Объекты сфотографированы настолько близко, что невозможно понять, на что ты смотришь, но я думаю, в этом отчасти и кроется смысл. Я не всегда понимаю искусство, но всегда замечаю, когда что-то меня затрагивает. Однажды летом родители возили нас с братом в музей па севере Нью-Йорка. Тогда я вошла в это гигантское, выцветшее, похожее па лабиринт, здание, ожидая, что внутри я обнаружу искусство. Там было так спокойно и красиво, мне даже захотелось там жить. И в тот момент я поняла, что само здание — это искусство.

Слушаю разговоры вокруг: студенты и преподаватели переговариваются приглушенными, полными благоговения, голосами, словно могут потревожить искусство, если заговорят слишком громко. Одни используют термины, которые я не понимаю, а другие настолько пафосны, что их невозможно слушать. Однако к одному разговору между пожилой женщиной и молодым человеком, делающим заметки, я прислушиваюсь. Она явно разбирается в том, о чем говорит, но это не звучит оскорбительно для других.

Джейми молчит с тех пор, как мы сюда пришли, и почти не моргает, словно он впитывает в себя все вокруг. Интересно, он когда-нибудь раньше бывал в музее или на выставке? Не могу представить, как отец ведет его, допустим, в парк скульптур, хотя я знаю, что его мама была певицей. Возможно, он унаследовал свой художественный талант от нее.

— Ты когда-нибудь задумывался о художественном училище? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня так же, как тогда, когда я сказала Рейчел, что он художник. Он допивает вино одним глотком, а потом говорит:

— Какого хрена кто-то типа меня будет делать в художественном училище?