─  Ну-ка, расскажи, какие ты знаешь буквы? – снова взялся за свое дядя Сева, присев возле Вики, строящей из кубиков пирамиду. – Взгляни. Это у нас что за буковка? Правильно. А это? Нет, это «о». А вот эта? Нет, «ю». Татьяна, когда ты уже научишь дочь различать буквы? Позорище. Девчонке шесть лет, а она еще алфавит не выучила! Таисия Андреевна, ну а вы-то куда смотрите? Ей через год в школу, а она элементарных вещей не знает. Говорил вам, нужно было ее в садик отдать. Шесть лет! А она у вас еще на горшок ходит!

─  Твоя Маринка до пяти лет в штаны валила, а сейчас – вон какая умная! – огрызнулась бабушка, поправив очки. – В школу пойдет, там всему и научится. На то и существуют педагоги. А матери некогда ребенком заниматься. Она на двух работах вкалывает, чтобы содержать дочь. А ты, такой хороший, мог бы хоть раз и подбросить деньжат. Глядишь, ей бы не пришлось на вторую работу устраиваться и затемно приезжать.

─  Мам, перестань, ради бога, – поморщившись, попросила мама, сурово глянув на бабушку. – Он не обязан нам помогать.

─  Так пусть тогда и не читает нам мораль! С таких-то денег никогда ребенку шоколадку не привезет. А еще туда же с нравоучениями!

 И так всегда. На каждый праздник. Дядя Сева начинает теребить галстук, тетя Люда – недовольно сжимать губы и мять салфетку, а мама – переставлять с места на место фужеры. Один дед, сложив руки на груди, безразлично молчит.

 Каждый вечер Вика с бабушкой садилась у окна ждать маму. Это было ее любимое время суток. В квартире тишина, приятно тикают часы, по углам расползается сумрак, а в воздухе висит «горячий» запах остывающих на сковородке тыквенных семечек.

 Натасканное на определенные звуки ухо улавливает гул подъезжающего автобуса, глаза жадно высматривают среди расходящихся по домам людей любимое пальто в серую елочку и пуховый берет.

─  Мама приехала! – обычно радостно орала Вика, спрыгивая с подоконника. – Ба-а, мама идет!

─  Беги, встречай сокровище, – складывая в корзинку вязание и втыкая спицы в клубок, отвечала бабушка и шла разогревать ужин.

 Вика кидалась матери на шею, вдыхала запах улицы, смешанный с особенным, родным ароматом, а после заглядывала в пакеты, выискивая что-нибудь вкусненькое. Мама всегда приносила гостинцы.

 Но как-то мама вернулась с работы не одна. С ней заявился противный дядька в пугающем черном пальто. Вика стояла в сторонке и исподлобья наблюдала за ним, посмевшим пить чай из ее любимой чашки! А потом они с мамой закрылись в комнате и о чем-то разговаривали. Вика, разумеется, крутилась под дверью, желая подслушать.

─  Иди, поиграй в коридоре! – раздраженно велела бабушка. – Я кому говорю? Вот я тебе щас! Нехорошо мешать разговаривать взрослым.

 Вика сгребла свои игрушки и поплелась на кухню. Пока бабушка мыла посуду, снова пробралась в зал и заглянула в спальню. Мерзкий дядька обнял маму и поцеловал в щеку. Фу-у! Да кто ему разрешал целовать ее маму! Над ней же потом все будут смеяться! Говорить, что она влюбилась! Нет, Вика этого не позволит! Раз ей нельзя было играть со Стасиком, значит и маме не надо дружить с этим…

 …Черным Пальтом!

 И она добилась своего. Когда мерзкий дядька пришел снова, закатила такую истерику! Мама впервые поставила ее в угол, а потом призналась бабушке:

─  Я не хочу травмировать ребенка. Она еще не готова принять Максима. Мне ее психика дороже обустройства личной жизни. Я с ним расстанусь.

─  Пойдешь у нее на поводу, до старости одна будешь, – бурчала бабушка, брякая в раковине посудой. – Чем раньше она привыкнет к мысли, что…

─  Нет, мам, я так не могу. Значит, не судьба.

─  Ой, и дура же ты, Танька! Тебе уже сорок два! С каждым годом все сложнее будет найти подходящего мужа. Не дури!

 Мама сдержала слово, и Черное Пальто в доме больше не объявлялось. А на Новый год дотошный дядя Сева снова пристал с расспросами!

─  Ты знаешь, отчего бывает гром?

─  Оттого, что тучи в небе сталкиваются, – серьезно отозвалась Вика, разглядывая подаренную куклу.

─  Кто это тебе сказал?

─  Мама.

─  Татьяна, ты зачем ребенка вводишь в заблуждение?

─  Начинается, – буркнула бабушка и взяла Вику за шиворот. – Милок, иди, поиграй с Маришкой и Владиком. Покажи им свою куклу.

 Влад толкался и дергал за косичку, потому Вика дала ему пинка и ушла в комнату. Оттуда и узнала, почему мама так редко бывает дома. Она каждый день работает, чтобы прокормить ребенка! Вика почувствовала себя виноватой в том, что мама всегда приходит поздно, уставшая и сонная. И все из-за нее!

─  А ты чего это второй день ничего не ешь? – спросила бабушка, посмотрев на сидящую перед нетронутой тарелкой внучку.

─  Если я разучусь кушать, маме не нужно будет подолгу работать.

 Бабушка отчего-то заплакала и прижала Вику к груди. Та за компанию тоже заревела, потому что, как ни старалась, есть все же хотелось. Слямзит со стола кусочек хлеба, съест украдкой и чувствует себя виноватой. Час маминого отдыха сожрала!

 Вскоре случилось нечто странное, чему Вика не могла найти объяснения. Поняла лишь одно – произошло нечто отвратительное. Она сидела на скамейке одна, рассорившись с отнявшей куклу Нинкой. Мимо прошел незнакомый дядька с копной кудрявых волос. Точно не сосед. Всех соседей Вика знала в лицо: ее с ними бабушка заставляла здороваться. Зло болтая ногой, она уронила шлепанец и, в попытке подцепить его пальцем, сползла с лавочки. И увидела в подъезде того самого кудрявого дядьку. Он так странно смотрел на нее и улыбался, запустив руку в расстегнутую ширинку. Вика отпрянула и отвернулась. По щекам прогулялся румянец. Следом вздрогнула от шлепка по голой ляжке.

─  Что, испугалась? – усмехнувшись, спросил дядька и ушел.

 Вику же еще долго трясло. Да, она испугалась! И так хотелось вымыть ногу, на которой отпечатались красные разводы от пальцев. Она весь вечер вертелась возле матери, порываясь обо всем рассказать. Но так и не осмелилась. Неизвестно почему промолчала и о случившемся в переполненном автобусе, когда возвращаясь с братом из школы, ее оттеснили к дверям. Рядом стоял пацан лет пятнадцати и самозабвенно гладил ее по попе. Вика долго обзывала себя за то, что ничего не сделала. Больше всего она боялась снова испытать гадкий жар стыда. Потому промолчала и о том, как ее облапил у туалета старшеклассник. После Вика снова стояла у зеркала, не в состоянии посмотреть себе в глаза. Почему все пытаются ее обидеть? Почему пристают к гадкому утенку? Ответ один: все мужики – поганые извращенцы. Кажется, так, читая газету, назвала бабушка дядьку, надругавшегося над девушкой. Извращенцы. Даже слово жуткое! Их всех нужно бояться! Всегда быть настороже!

 И Вика сторонилась старшеклассников, учителей, директора, а вскоре и на своего деда стала косо поглядывать. Уж кого-кого, а дряхлых дедушек с их шляпами и тростями она никогда не опасалась. Пока одним летним днем сосед – дед Гришка не начал звать ее к себе домой, обещая угостить мороженным. Она хотела пожаловаться на него деду: как-никак, вместе на рыбалку ходили, но так и не смогла. И дед Гришка каждый вечер не давал ей играть с подружками, назойливо уговаривая пойти с ним. Когда терпение иссякло, Вика отправилась к другой песочнице. А в ней…. Она замерла, глядя во все глаза на одинокого кудрявого мальчика в клетчатой рубашечке и брючках с заутюженными стрелочками. Она бросилась к нему, задыхаясь от счастья. Мальчик обернулся и мистическим образом превратился в голубоглазую девочку. Вика долго ее разглядывала. Вначале разочарованно, потом с возрастающим любопытством.

─   А ты кто? – осмелилась спросить Вика, еще в тайне надеясь, что одетая как мальчик девочка все же обернется Стасиком.

─   Женя. А тебя как зовут?

─   Вика. Давай будем дружить? Хочешь поиграть моей лопаткой?

 Женька донашивала вещи старшего брата, обезьяной лазала по деревьям, назло запретам играла со спичками и уходила далеко от дома. Настоящий сорванец! Смелая, бойкая, драчливая и вся… расчудесная! Вика вывалила на нее всю нереализованную любовь к Стасику. И радовалась тому, что мама не запрещала ей с ней играть. Правда, бабушка не раз говорила, что внучка нахватается от новой подружки дурных привычек.