С трудом поворачивая язык, Хиранья проговорил:

— Помогите, воины. Убейте его… и змею… Знамя и меч… проведут через огонь…

Куджула высоко поднял Грозу Дэвов, обернулся к воинам:

— Этот десяток охраняет мага, остальные за мной! Знамя Солнца — вперед! Смерть рабу Ахримана!

Черно-красная стена расступилась перед красно-золотым стягом, и почти сотня всадников помчалась сквозь огненный ад, грохоча копытами по земле, прокалившейся, как кирпич. Рядом с Куджулой скакали Ардагаст с Ларишкой. Воины Стратона остолбенели при виде вылетевших из огня длинноволосых всадников в остроконечных шлемах. Не боги ли выехали сражаться против царя Шивадасы? Но с царского слона прозвучали команды, и две сотни конных парфян и греков бросились наперерез. Царский слон остался на месте — Стратон не хотел отвлекаться от магического боя, — но два его соседа, грозно ревя, двинулись на отряд Куджулы.

Закипела схватка. Мечи звенели о панцири, пылающий клинок Кадфиза рассекал доспехи, тяжелая кханда Вишвамитры одного за другим слала в царство Ямы желавших завладеть львиным знаменем. Из ворот Таксилы, громко трубя, появился неожиданный союзник — Аянт. Священного слона не посмел задержать никто — даже Шиваракшит, стоявший на башне ворот. Аянт направился прямо к царскому слону, и соседний слон вынужден был оставить в покое кушан. Вскоре ему и еще одному слону пришлось убедиться, что Аянт, несмотря на почтенный возраст, не уступает в бою им, молодым и сильным.

В пылу боя Ардагаст оказался совсем близко к слону Стратона. С башни его могли заметить, но из-за сильного ветра нельзя было пользоваться луками, и росич решил рискнуть. Он встал на седло, ухватился за край слоновьей попоны и одним рывком взобрался на спину великана, внимание которого тем временем отвлекла Ларишка. Один дротик скользнул по его шлему, второй застрял в кольчуге и впился в плечо, но Ардагаст успел, цепляясь за выступы башни, добраться до дверцы, на его счастье, не запертой изнутри.

Оказавшись внутри башни, он первым делом сбросил ногой вниз закрепленную у порога шелковую лестницу. Спускавшийся сверху через люк воин ударил копьем. Ардагаст перехватил копье рукой, рванул противника к себе и всадил ему акинак в живот, пониже панциря. С длинным мечом в тесном помещении трудно было бы развернуться. Только тут Нагадеви обернулась на шум, Стратон же был еще глубже погружен в стихию магического боя. В лицо Ардагасту взглянули желтые немигающие глаза женщины-змеи. Их мертвящий взгляд леденил душу, сковывал тело. А за спиной уже звенели клинки: Ларишка, быстро взобравшаяся по лестнице, схватилась на мечах со вторым солдатом. Сосредоточив всю свою волю, росич вслепую ударил акинаком вперед. Клинок по рукоять вошел между пышных грудей нагини. Из ее уст вырвалось змеиное шипение, перешедшее в предсмертный хрип.

Лишь теперь Стратон обернулся, и увиденное наполнило его сердце дикой, поистине варварской яростью и отчаянием. Он узнал и золотоволосого варвара, и его спутницу-амазонку, от которых бежал тогда из Беграма, и понял, что это и есть те Ардагаст с Ларишкой, о которых ему доносили. Это они отобрали у него сестру, любимую, царство! Бешеным зверем метнулся Стратон с кинжалом в руке к росичу, но тот успел перехватить его руку и вонзить в горло акинак. Даже умирая, последний из эллинских царей на Востоке не пожалел о тысячах людей, зря погубленных им на берегах Лунди-наль. Ему было далеко до Пандавов, что отреклись от власти, раскаявшись за бойню, которую они учинили оружием богов на поле Курукшетра.

Третий воин, заглянувший сверху в люк, выронил меч, увидев полузмеиное тело рядом с трупом своего царя.

— Что, только теперь узнал, кому служил? — с упреком взглянул ему в глаза Ардагаст.

Снаружи о смерти царя Шивадасы узнали по тому, что горячий ветер утих, земля перестала дрожать, а черно-красное пламя постепенно стало гаснуть.

Солнце, вечное и чистое, снова сияло с безоблачного неба — до сезона дождей был еще почти месяц. Вима, его отец и Лаодика стояли над телами Стратона и Нагадеви.

— Они хотели победить оружием богов, — покачал головой Куджула. — Так ведь богов же, а не демонов и не тщеславных людишек со змеиными душами!

— процитировал Эврипидова «Геракла» Вима. В глазах Лаодики стояли слезы. Он положил ей руку на плечо:

— Не будем разыгрывать «Антигону». Пусть их похоронят, как царя и его жену.

— У нас таких на осиновых дровах сжигают, чтобы не встали, — сказал Ардагаст.

Гударз, градоначальник Таксилы, мрачно смотрел с надвратной башни на армию Стратона, сдававшуюся кушанам. Теперь он остался единственной властью в городе. Те, кто шел из его дома свергать царя Фраата, погибли, сбежали или попрятались. Правда, его-то самого во дворце в ту ночь не было, и вообще он тогда был болен. Все это могут подтвердить… если захотят. А все эти долговолосые да бритоголовые, забери их Ахриман! Есть ли у них в запасе такое чудо, что спасет город от тохар и саков, жадных до грабежей? Он вопросительно взглянул на Шиваракшита и Нагасену.

— Мы должны достойно встретить царей кушан. И напомнить им, каких богов чтут в этой стране, — медленно проговорил шиваит.

Нагасена согласно кивнул бритой головой.

Войско кушанских царей выстроилось перед воротами Таксилы. Впереди, на конях в серебряной сбруе, оба Кадфиза — в диадемах, золотых поясах, с золотыми гривнами и браслетами, но в панцирях и при оружии. Рядом, тоже на конях, — Михримах и Лаодика. Богато убранные слоны стояли сзади. Знамя Солнца и кушанский бунчук осеняли царей.

Медленно раскрылись ворота, и под звуки флейт и барабанов вышла процессия. Над толпой покачивались осененные роскошными навесами золотые и серебряные изваяния: Шива — Царь Танца, Шива — Ужасающий, Шива-аскет, Шива с супругой, Шива на быке… Ардагаст содрогнулся, вспомнив черный храм Шивы с тремя идолами. А впереди вышагивал — с тигровой шкурой на плечах и трезубцем в руке, воплощенная мудрость и благочестие — гуру Шиваракшит. За шиваитами шли бхикшу, смиренные, бритоголовые, не отличимые друг от друга в своих желтых тогах. И на их плечах и плечах мирян тоже плыли изваяния: Будда на лотосе, Будда на троне, Будда поучающий… Следом шли джайны, предводительствуемые нагими аскетами-дигамбарами — «одетыми воздухом». Последними вышли почитатели Солнца во главе с Аспамихром, и слон Аянт затрубил, приветствуя золотую фигуру бога в лучистом венце.

Низко поклонившись царям, Шиваракшит заговорил медоточивым голосом:

— Царствуй вечно, великий царь Куджула Дхармадаса! Да благословят боги, о царь Вима, тебя и твоих подобных Солнцу и Луне цариц! Воистину, Шива отдал тебе это царство. Он покарал злодея Пакора, поднявшего руку на праведного царя Фраата. Он сокрушил безумного убийцу Стратона, употребившего во зло древние знания. Все эти люди готовы отдать жизнь за Шиву. И все они отныне ваши верные подданные, — в его голосе звучал вызов.

— Мы, смиренные почитатели Будды, тоже рады быть вашими подданными, — сложил ладони Нагасена. — Ваше благочестие и щедрость к богам и их служителям известны всем.

Ардагаст взглянул в лицо наставника бхикшу и увидел… Нагапутру. Может быть, тот и не погиб тогда у врат Нагалоки? Сорвать бы с этого желтое одеяние — не окажется ли под ним змеиная чешуя? А жрец Шивы без стеснения вел кощунственную, на взгляд росича, речь:

— Воистину, Шива — не только мрак, но и Солнце. Он — Вишну, он — Михр. С его помощью ты, о царь Вима, истребил мерзких ракшасов, и нам больше нет нужды человеческими жертвами отвращать их жестокость от поселян. Он отверг нечестивый обряд, затеянный тем, кто звал себя Шивасеной, и спас тебя, о достойная дочь Фраата. Этот злокозненный млеччх бежал, и нет ему больше места во всей Индии.