Иллка приподнялась, а затем снова уселась сверху и принялась за лоб и виски.

— А я смотрю — окно открыто. Вот с зарядки и удрала. Девчонки, если что, прикроют. Ты рад? Ага, вижу, что рад, вернее не вижу, но чувствую. Та-ак, руки прочь! Лежи смирно. Я вчера к жизнючкам ходила, и всё получилось. Завидуют теперь мне. Я и сама ещё не верю, ведь один шанс на миллион! И с первого раза! Зато теперь нам можно сколько захочешь. Ага, вижу, что хочешь. Тс-с, тихо-тихо, я сама. Во-о-от. Такая зарядка гораздо лучше, так ведь, Сандр? Та-ак, опять руки! А, впрочем, ладно, держи. Ох-хо-о-о. Сандр! Сандр, стой! Ты что? Са-а-анди! Не-е-ет!

Санька вернулся в реальность и уставился в заплаканные карие глаза орчанки. Голова больше не болела. Вообще. Он себя отлично чувствовал, только сильно хотелось жрать.

— Санди, миленький, ты как? Ой я дурочка-то…

— Илл, я в порядке! И вообще всё отлично! Что это такое было?

— Астрал был. А тебе туда нельзя. У тебя же реорганизация. Ты четверть доли не отзывался. Я уже целителей звать собиралась.

— Да всё нормально, я себя отлично чувствую. Не переживай. Ты что, испугалась?

— Ещё как! Так ведь не бывает, чтобы два раза подряд.

— Что два раза подряд?

— Ну…

— Мля-а-а…

— Сильный будет орк. Наверное…

Капля древней крови

Санька седел в аудитории и клевал носом — сказывался наскоро проглоченный плотный завтрак. Ждали Великого Тафари, с которым Криман связался по визору, как только Санька снял с головы обруч организатора разума. Остальные болезные, получив каждый своё, расползлись кто в столовку, кто в общагу, восстанавливаться после третьего сеанса и морально готовиться к завтрашней вкрутке языка.

Мозкокрут был в явном нетерпении, потому как то и дело посматривал на визор с какими-то графиками, что-то при этом бормотал себе под нос и периодически поглядывал на улицу. Санькина попытка что-либо выяснить по поводу своей головы успеха не принесла — Криман отмахнулся, сказал, что он ни в чём не уверен, вот прибудет глава кафедры разума, сам посмотрит и всё ему объяснит. Если конечно захочет.

Ожидание затянулось и Санька снова придремал, уронив голову на руки — всё-таки три дня неважного самочувствия и головной боли его изрядно умотали. Проснулся от негромкого разговора и поднял голову. В аудитории кроме Кримана и Тафари находились также Учитель и ректор, тыкая пальцами в визор и ведя неспешную беседу в пол-голоса. Тут же на краешке стула сидела хмурая надутая Иллка.

— Так. Пробудился наш юный друг, — наконец-то обратил на него внимание Криман. — Всё в порядке? Выспался?

— Да, спасибо! Извините, — Саньке было слегка не по себе. Он встал и поклонился Великим: — Здравствуйте.

— Извиняться не за что, — ответил мозгокрут. — Как ты думаешь, чем сейчас занимаются остальные? После реорганизации сон — самое лучшее средство. Поэтому я всех и отпустил, кроме тебя. Но твою проблему необходимо было разрешить как можно скорее. Хотя, как выяснилось, ничего страшного с тобой не случилось, это давно известный частный случай. Вот только обычно такое происходит с отпрысками Великих Родов, а никак не с дикими. Но твой наставник выдвинул вполне жизнеспособную гипотезу, которая всё объясняет. Правда в связи с этим возникают другие проблемы, политического характера, но это уже вне компетенции кафедры Разума. Поэтому тут присутствуют твой наставник и господин ректор.

— Да, я согласен с коллегой, — коротко кивнул Тафари и поднялся. — Поэтому мы вас оставляем.

— Великому Тафари не интересно дальнейшее развитие ситуации? — улыбнулся ректор, также поднявшись.

— Увы, господин ректор, с некоторых пор я предпочитаю держаться подальше от политики. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Что ж, это очень разумная позиция, не так ли, уважаемый Тафари? Ваше право, я вас более не задерживаю, — ректор кивнул, и разумники, раскланявшись, вышли из аудитории. Ректор повернулся к Великому Нианзу. — Ну что, Кощей, мы эту кашу заварили — нам и расхлёбывать.

— Это ты, Кео, верно сказал, — кивнул Учитель и поднялся. — Расхлёбывать нам. Вот только заварил эту кашу Великий Генгиз, царство ему светлое, а мы тогда были молодыми наивными иди… тьфу-ты, идеалистами. Хотя, случись оно снова — я бы повторил. Эх, золотое было время…

Учитель поднялся и сделал несколько ходок туда-обратно по аудитории, а потом хлопнул в ладоши:

— Ну что ж, начнём, пожалуй, с дамы. Ученица, посмотри-ка на меня — разговор будет не для посторонних ушей.

Иллка кивнула и посмотрела Великому в глаза. Санька знал, что так ведётся ментальный разговор тет-а-тет, подслушать который практически невозможно, поэтому просто смотрел, как зелёная орчанка превращается сперва в серую, а затем в малиново-красную. Как и следовало ожидать, всё закончилось слезами.

— Тьфу ты! — в сердцах продолжил уже для всех Учитель. — И вот так они всегда делают! И всё! Дальше к разуму обращаться бессмысленно. Ладно, иди сюда. В конечном итоге всё обошлось. И орки, я думаю, действительно будут сильными.

Он обнял Иллку и похлопал её по спине.

— Но когда я говорил "он твой", я вовсе не это имел в виду. Ну всё, всё, иди, дальше мы сами…

Слегка успокоившаяся Иллка с красными глазами и припухшим лицом, искоса глянув на Саньку, выскочила из аудитории.

— Ну что, Ученик, бери кресло и подвигайся к нам, давай-ка вот этот стол отодвинем, — совместно с Учителем они освободили участок пола размером где-то пять на пять метров, поставив внутрь кресла и усевшись в них.

Ректор встал, сложил ладони перед собой, а затем сделал руками широкий разводящий жест. Вокруг собеседников, и даже под ногами, возникло мутное прозрачное марево, искажающее окружающие предметы.

— Вот так, — кивнул Великий Кеони, возвращаясь в кресло. — Через ментал снаружи не слышно, и по губам ничего не прочитают. Можно спокойно беседовать. Сандр, сначала мы обрисуем тебе ситуацию, а потом ответим на твои вопросы. Давай, Нианзу, он твой.

— Тьфу ты, Кео, вот от тебя я подобных шуток не ожидал! — Учитель скривился. — Впрочем, ладно. Ученик, ответь мне, какие у тебя сложились выводы по текущей ситуации?

— Э-э… — Санька задумался. — Ну, похоже третий этап реорганизации прошел у меня быстро и сам собой. И, судя по словам Великого Тафари, такое бывает, но не со всеми. И что Иллка два раза, хм, ну, в общем это тоже бывает, но опять же не с дикими.

— Совершенно верно! Чтобы тебе было проще понять ситуацию, мне придется забежать немного вперед и в общих чертах рассказать тебе о Светлом Союзе до того, как вам эту информацию вкрутят. Хотя это будет всего лишь через три дня, но время, увы, не терпит, — Учитель вытащил из небольших ножен короткий и тонкий кинжальчик и пару раз крутанул его между пальцев. — Итак, как я уже говорил, до Катаклизма существовал Союз Светлых Миров, который включал многие сотни обитаемых планет и тысячи колоний. После катастрофы Союз полностью распался, связи между планетами были утрачены, координаты многих миров утеряны или забыты, а кровные связи разрушены смертью родичей. Порталы и мерцание стали недоступными из-за отсутствия энергии стихийных источников. Однако в известном нам пространстве осталось шесть достаточно близких друг к другу миров, которые Катаклизм относительно пощадил. Со временем, после того, как стихии снова заработали, эти миры восстановили часть былого могущества и, используя скудные данные Наследия, наладили между собой портальную связь. Так образовался Союз Ожерелья. В мирах этого нового Союза правили Великие Рода, сохранившие часть былого наследия, и сохранившиеся сами как неизменный человеческий вид.

— Угу, — буркнул ректор, — за счёт жёсткой генетической селекции. Чистота крови и всё остальное.

— Вот именно, — кивнул Нианзу. — Пропорции населения в мирах Ожерелья сохранились классические: восемьдесят процентов нейтралов, десять процентов обычных одарённых и десять процентов Искусников. После создания Союза с генетикой стало проще, однако некоторые Великие Рода, а именно Род Магмы и Род Огня, от программы селекции не отказались, пытаясь максимально сохранить древнюю кровь.