Это было удачное предположение с ее стороны, и, когда он начал кричать о праве прессы искать истину, она уже знала, что оказалась права. Собравшиеся начали роптать. Сливки чикагского общества «любили» прессу не больше, чем она.

Чувствуя победу, она ткнула пальцем в сторону репортера.

— Здесь частный дом, и, пока этот аукцион не кончится, это все еще мой дом. И вас, сэр, никто не приглашал сюда. — Она обернулась к аукционеру. — Мистер Гувер, я требую, чтобы вы выставили этого человека, немедленно.

Она отвернулась и закрыла глаза, чтобы собраться с мыслями, пока двое помощников аукционера выводили репортера из комнаты. Когда двери за ним закрылись, она открыла застежку колье и надела его себе на шею. Она сделала шаг вперед, голос ее звучал мягко, но четко.

— Мой отец купил это ожерелье в Чайнатауне у торговца жемчугом, который и рассказал ему историю этого колье. Задолго до того, как эти жемчужины были собраны в ожерелье, они спасли жизнь одной аристократической дамы. Звали ее Мэй Лин, и она была любимой дочерью китайского императора.

Филадельфия не собиралась рассказывать эту историю, но всегда любила ее, и рассказ полился сам собой.

— Много лет назад Китай был страной, где правило множество полководцев, и не все они сохраняли верность императору. Однажды самый могущественный из полководцев явился в столицу со своей армией как почетный гость императора. Как и все в стране, полководец слышал о Мэй Лин, которая прославилась своей красотой. Каждый день он просил императора привезти его дочь ко двору, чтобы он мог полюбоваться ее красотой. Император каждый раз обещал обдумать эту просьбу. И когда прошло несколько дней и она так и не показалась, полководец решил сам выяснить, справедливы ли слухи о ее красоте.

Будучи человеком хитрым и смелым, он однажды вечером вскарабкался на стену женских палат дворца и увидел Мэй Лин с ее служанками. Охваченный не столько любовью, сколько желанием обладать этой девушкой редкой красоты, он немедленно начал плести заговор с целью похитить ее.

Император был безутешен, но собрать достаточное количество воинов, готовых воевать против знаменитого полководца, он не мог. Но император был достаточно умным человеком, чтобы понимать, что не любовь, а алчность толкнула полководца украсть его дочь. И император предложил знатным людям империи, которые смогут выкрасть принцессу, в награду «все, что этот человек пожелает». Многие отправлялись к крепости полководца, везя с собой редкие шелка, благовония и изделия из фарфора. Полководец убивал их одного за другим и оставлял себе выкуп и — Мэй Лин.

В конце концов, придя в полное отчаяние, император предложил награду любому человеку, который спасет его дочь. К его удивлению, пришел всего один человек, скромный ныряльщик за жемчугом, человек столь низкого происхождения, что при иных обстоятельствах его не впустили бы в столицу. Получив от императора заверение в том, что он сдержит свое обещание даже по отношению к нему, ныряльщик отправился к крепости полководца. Прошел месяц, и, поскольку ничего не было слышно ни о ныряльщике за жемчугом, ни о полководце, все, в том числе и император, решили, что ныряльщик убит, как и все до него.

Однако на тридцать шестой день, ко всеобщему изумлению, ныряльщик за жемчугом пришел в столицу, на нем не было ничего, кроме набедренной повязки и сандалий из тростника, но он вел яка, на спине которого сидела Мэй Лин. Когда он рассказал всю историю, она показалась удивительнее волшебных сказок.

Филадельфия дотронулась до ожерелья.

— Выкупом, который ныряльщик предложил полководцу, была первая из этих жемчужин. Полководец согласился, что жемчужина действительно прекрасна, но заявил, что Мэй Лин стоит больше, чем одна жемчужина. Ныряльщик ответил, что эта жемчужина единственная, потому что он боится нырять туда, где ее добыл. Там обитает страшный дракон, который сторожит жемчужины. Полководец спросил, сколько там жемчужин. Дюжины, заверил его ныряльщик за жемчугом, и, возможно, если полководец появится там, чтобы защитить его, ему удастся поднять со дна моря все эти жемчужины.

— Алчность, — сказала Филадельфия, — это очень сильный стимул. Ныряльщик заметил алчность, вспыхнувшую в глазах полководца, и понял, что избрал правильную приманку. Чтобы никто не узнал местонахождение жемчужных раковин, ныряльщик предложил, чтобы полководец один сопровождал его.

Добравшись до места, они разбили лагерь. Каждый день ныряльщик нырял и доставал раковину с замечательной жемчужиной. Но на тридцать пятый день ныряльщик вернулся с пустыми руками. Он сказал, что дракон, обитающий в морской глубине, рассердился и не позволяет ему больше искать жемчужины. Ныряльщик даже под угрозой смерти отказался вновь нырять под воду.

После алчности и себялюбия гордость была самым большим грехом полководца. Он сказал, что не боится и сам нырнет за жемчужинами. Так он и поступил, и волны морские сомкнулись над ним. Ныряльщик ждал его весь день, но полководец так и не вынырнул.

Филадельфия замолчала, чтобы перевести дыхание, но дама, сидевшая неподалеку, нетерпеливо спросила:

— Ну, а дальше? Что случилось с полководцем?

— Дракон морской бездны завладел им, с подводным течением не смог совладать даже полководец.

— А ныряльщик? Что с ним случилось? — спросила другая дама.

— Он получил все, что хотел, — ответила Филадельфия. — Он знал место, где таились эти жемчужины, но боялся больше нырять туда, опасаясь подводного течения. Его любовь и преданность своему императору дали ему все, о чем он мечтал.

— Он женился на дочери императора? — спросила еще одна дама.

Филадельфия покачала головой.

— Он и так был женат и имел полдюжины детей, но он стал личным императорским ныряльщиком за жемчугом, и его семья прославилась тем, что они добывали самый великолепный жемчуг. — Филадельфия сняла с шеи ожерелье и вновь высоко подняла его. — Эти жемчужины из легендарной добычи того ныряльщика. Неужели вы допустите, чтобы они были проданы за такие гроши?

В зале возник ропот.

— Я требую, чтобы торги были продолжены, — заявила дама из третьего ряда. — Я назначаю цену в пятьсот долларов.

Новые две цены были выкрикнуты раньше, чем аукционер поднялся на свой помост.

— Семьсот пятьдесят долларов!

— Восемьсот!

— Девятьсот!

— Тысяча долларов!

Филадельфия положила ожерелье на стол. Торг закончился довольно быстро, когда кто-то предложил за жемчужное ожерелье пять тысяч долларов. У нее не хватило мужества посмотреть на человека, купившего ожерелье. Достаточно было того, что за него дали приличную цену. Она направилась к дверям.

Вдруг она почувствовала себя совершенно опустошенной, и единственное ее желание сводилось к тому, чтобы оказаться как можно дальше от этого аукциона. Гнев ее прошел. Она ощущала себя слабой и беззащитной. Она ведь не собиралась делиться своими интимными воспоминаниями с людьми, собравшимися на аукцион. Они не могли понять, не могли разделить радости, которую испытывали она и ее отец под этой крышей.

Она уже дошла до дверей, когда услышала свое имя.

— Мисс Хант! — К ней спешил Гувер. — Вы ведь не уйдете? Теперь, когда вы добились такого успеха.

— Вы были правы, — сказала она. — Мне не следовало приходить.

— Напротив. Вы имели большой успех. Люди уже интересуются другими драгоценностями. Про них у вас тоже есть такие истории?

Филадельфия вздохнула.

— Да. Все, что приобретал мой отец, было уникально.

— Так почему бы вам не поделиться своими знаниями с другими? — Он испытующе поглядел на нее. — Все, что вы можете сделать, чтобы поднять цены на этом аукционе, поможет ликвидировать долги вашего отца.

Она смотрела в сторону от него, и, поскольку была уверена в том, что ее отец невиновен, она публично поклялась вернуть каждый цент, в краже которого обвиняют ее отца. Долг неожиданно оказался огромным. Ее предупредили, что и аукцион, и продажа дома вряд ли покроют этот долг.