Ройс очень расстроился, когда увидел глубокую рану на груди. Он потребовал для Кристен еще одну цепь, и теперь свобода ее передвижения была ограничена столом, за которым она больше всего работала. Когда же гнев его утих, он пожалел о сделанном, зная, как Кристен ненавидит цепи. С тех пор он ни разу не взглянул на нее. Он не хотел видеть выражение тоски на этом красивом лице, так же как и ненависть, которую она наверняка испытывала к нему.

Ройс находился в большом затруднении, он не знал, как теперь относиться к Кристен, и не было никого, с кем бы он мог посоветоваться. Раньше он мог поговорить с Альденом, но теперь хотел этого меньше всего. Да и никому другому он не стал бы рассказывать о том, как много огорчений доставляет ему эта девушка-викинг.

Как ни пытался он отвлечься, она постоянно присутствовала в его мыслях. Она проникла даже в его сны. Кристен была совсем не похожа на тех женщин, которых знал Ройс. Он никогда не видел, чтобы она плакала или жаловалась. Ни разу не испугалась его. Она ненавидит цепи, но ни разу не попросила снять их, что непременно сделала бы любая другая женщина на ее месте. Она не просит пощады или снисхождения. В принципе она ничего не просит, кроме него самого Она призналась, что желает его.

О Боже, эти слова невероятно возбудили его, поколебали его решимость. Он сказал ей тогда, что она стремится его околдовать. Умышленно она это делала или нет, но Ройс действительно был околдован с того самого момента, как она показала ему свою красоту, ранее скрытую грязью.

Ни одна женщина не будила в нем такого влечения. Даже Рона, которую он желал больше всех. Достаточно было взглянуть на эту златовласую гордячку, и он терял всякое самообладание. Кровь его закипала. Тело томилось желанием.

В тот вечер она просто лишила его воли. Ройс вернулся в зал, чтобы подняться в свою комнату, и не должен был останавливаться, а тем более смотреть на нее. Словно зачарованный, следовал Ройс взглядом за ее медленными, задумчивыми движениями. Вот она поднимает руку, чтобы убрать золотистую прядь со лба, вот потягивается, расправляя спину, и при этом резче очерчивается ее грудь. Его словно на аркане притянула чья-то невидимая рука — ведь он шел к ней без всякой задней мысли, но уже ничто не могло его остановить, когда, оказавшись с ней лицом к лицу, он ощутил мгновенную жажду насладиться ее манящими губами.

Ройс готов был подумать, что она ведьма или жрица викингов, которой их многочисленные боги даровали особую силу. Этим легко объяснялось то, что он одновременно и презирал, и желал ее. Она вызывала в нем чувства, в которых он, как ни старался, разобраться не мог. Его не должны бы трогать ее страдания, но он принимал их слишком близко к сердцу. Ему должно бы быть безразлично, что она шлюха, но это выводило его из себя. Каждый раз Ройс почти терял рассудок, когда думал о том, как много мужчин обладали ею до того, как она появилась здесь — быть может, целая корабельная команда. А теперь он знал, что одного она выделяла из всех, причем настолько, что хотела мстить за его смерть, и это еще больше наполняло его гневом.

Он спросил Торольфа, кто был этот Зелиг. Но лукавый викинг ответил вопросом на вопрос. Он спросил, что сказала о нем Кристен. Убедившись, что ее приятели ничего ему не скажут, Ройс не пытался больше ничего выведать. Все вышло так, как сказала Кристен, — он не узнает ничего, пока она сама ему все не расскажет, но она ничего ему говорить не собирается.

— Если ты не хочешь больше играть, Ройс, так и скажи.

Ройс наклонился и схватил кости.

— Не преувеличивай, кузен, просто у меня в голове все перепуталось.

— В последнее время ты и вправду стал слишком задумчив. Хотя стоит ли этому удивляться, если принять во внимание все последние происшествия? А теперь вот пришло известие, что к нам едет король, только неизвестно, когда прибудет.

— Когда прибудет, тогда и прибудет, — пробурчал Ройс. — Это меня не беспокоит.

— В самом деле? Тогда что же? Наверное, пленники — они ведь причиняют тебе столько хлопот, — предположил Альден. — А может, тебя заботит только один из них?

— Кого ты имеешь в виду?

— Действительно — кого? — Альден засмеялся. — Перестань, Ройс. Почему ты мне сразу не сказал, что она так необыкновенно красива?

— Как ты можешь еще смеяться, Альден? Она дважды пыталась убить тебя!

— Я думаю, у нее есть на это причины. Но кто может чувствовать отвращение к такой красавице?

— Я.

— Правда? Почему? Разве можно обвинять ее в том, что сделали датчане? Она ведь не датчанка.

— Ты забываешь, что ее соратники пришли сюда, чтобы грабить и убивать. Они сровняли бы Виндхёрст с землей, если бы вы не напали на них в лесу.

Тихий голосок вмешался в разговор: — Они бы прошли мимо нас.

Только сейчас Ройс и Альден заметили Мечан, которая тихо приблизилась к их столику, чтобы понаблюдать за игрой. Ройс нахмурился, однако тут же сделал над собой усилие, чтобы придать своему лицу приветливое выражение.

— Откуда ты это знаешь, малыш? — осторожно спросил он.

Она испытующе взглянула на него и подвинулась ближе, убедившись, сто он не сердится.

— Мне сказала Кристен. Она сказала, что они шли к монастырю Юрро, да и то по глупости.

— Когда ты говорила с ней?

— В тот день, когда ее привели в дом.

— Она тебе еще что-то рассказала, Мечан?

— Да, много. Она рассказала про свою семью. Сказала, что ее отец еще больше тебя, и тоже очень вспыльчивый. — Почувствовав, что сказала лишнее, Мечан умолкла. — Я не хотела… — прошептала она, потупившись.

— Конечно, не хотела, — сказал Альден. Он широко улыбнулся и усадил ее на колени. — Мы все знаем, каким бывает твой брат в гневе.

Ройс тоже улыбнулся, желая показать, что он совсем не сердится на нее.

— Рассказывай дальше, малыш. Что она тебе еще говорила?

— Ты же не выдашь ее тайны, Мечан? — шутливо спросил Альден.

— Альден! — прошипел Ройс, не сдержавшись.

— Ага, значит, тебе интересно?

Мечан озадачила их вопросом: — Почему ты приказал приковать ее к стене, Ройс?

— Потому что она хочет убить нашего кузена Альдена, а он не достаточно силен, чтобы защищаться, — с мстительной ухмылкой глядя на Альдена, ответил Ройс.

Мечан повернулась на коленях Альдена и посмотрела на него широко открытыми глазами:

— Почему она хочет убить тебя?

— Действительно, почему, собственно? — пожаловался тот, состроив шутливую мину. — Я такой славный парень.

— Ты, наверное, ошибаешься, — сказала Мечан.

— Нет, малыш, это действительно так, — уже серьезно проговорил Альден со вздохом. — Я убил какого-то Зелига, и она говорит, что должна отомстить за его смерть.

— Ты убил Зелига? — выдохнула Мечан. — О Альден, почему именно ты? Она должна тебя страшно ненавидеть.

Ройс наклонился через стол и взял сестру за руку, чтобы она посмотрела на него.

— Ты знаешь, кто был этот Зелиг, Мечан?

— Да, она мне рассказала. Но она очень сердилась, когда рассказывала о нем. Это было после того, как я сказала, что Юрро разрушили датчане. Она сказала, что Зелиг и половина команды погибли зря. Потом она так испугала меня — стала бить кулаками по столу, даже опрокинула стол. После этого больше я не говорила с ней, но, по-моему, она очень горевала и поэтому была такой злой. До этого она была со мной очень добрая.

— Да, она может быть очень доброй, когда это ей нужно, — пробурчал Ройс про себя, но он не забыл, что его так заинтересовало. — Кто был Зелиг, Мечан?

— Разве Альден не спросил ее?

— Мечан!

Она побледнела, когда он повысил голос, и поспешно ответила:

— Ее брат, Ройс. Она сказала, что он был ее другом и братом.

Несмотря на то, что это открытие произвело на Ройса ошеломляющее действие, от него не укрылся испуг девочки, и он проклинал себя за несдержанность.

— Мечан, сладкая моя, — ласково улыбнулся он, — ты не думай, я не сержусь на тебя.

— Не сердишься, что я говорила с ней?