— Не дам драться! — крикнула она.
Тут прозвенел звонок, и враждующие стороны разошлись по классам.
Такой спор был уже не первым. Школьники ежедневно горячо обсуждали военные действия на фронтах еще не утихшей гражданской войны, хотели понять, что происходит здесь, на далекой окраине России, где они живут.
Еще минувшей зимой Костя Кравченко и его сверстники под присмотром дяди Фили печатали на гектографе и тайком разносили по дворам частушки и песни про атамана Семенова, срывали приказы японских генералов. Весной видели отступающие колонны белой армии. Видели, как, разбрызгивая лужи, по улицам поселка скакали всадники с красными лентами на шапках и папахах. Так вернулась советская власть. Ликовал на митингах народ, развевались красные флаги. И вдруг пошел разговор: это не советская власть. А что? Попробуй-ка разобраться. Ребята вслушивались, всматривались…
Среди учителей было много беженцев из Перми. Вместе с белогвардейцами они отступали от большевиков за Байкал, но большевики оказались повсюду, и отступать стало некуда. Теперь беженцы притихли, от вопросов учеников отмахивались. Директор школы Александр Федорович тоже был из беженцев и в беседы с учениками никогда не вступал, ссылаясь на занятость. Преподаватель химии Геннадий Аркадьевич, прозванный Химозой, охотно разговаривал со старшеклассниками, но всегда гнул одну линию: молодежь, дескать, должна прежде всего учиться, а не совать нос в политику. Поговорить по душам можно было только с Лидией Ивановной.
Красная гвардия, созданная революцией, проливала кровь за Советы. Это ясно. Партизаны два года скитались по тайге, дрались с белыми и японцами за советскую власть. И это все понятно. Красная Армия, двигаясь с запада, установила в Сибири советскую власть. Тут и объяснять нечего. Но почему же после такой борьбы нет советской власти от Байкала до Тихого океана? За что же боролись рабочие и крестьяне? Почему армия за Байкалом называется не Красной, а Народно-революционной? На здании вокзала вывесили странный флаг: в левом углу красного полотнища пришит квадрат из синей материи. Машинист Храпчук называет его заплаткой. Почему вместо Советов объявили какую-то Дальневосточную республику? Ведь старшеклассники знают, что большевики всю жизнь боролись с меньшевиками и эсерами, как с врагами, а теперь сидят с ними за одним столом в правительстве Дэ-вэ-эр. А почему?
Рождение новой республики посеяло немало сумятицы в головах людей. Взрослые шумели на митингах, а подростки в школьном коридоре…
В восьмом классе урок литературы. Лидия Ивановна положила на стол потрепанный томик Гоголя, поправила на плечах теплый платок и близоруко прищурилась на учеников.
— Сегодня будем знакомиться с «Тарасом Бульбой».
У окна поднялась чья-то рука.
— Это Горяева, кажется? Что тебе?
— Лидия Ивановна, в коридоре опять была драка. Вы бы еще объяснили, какая у нас власть, а то непонятно.
Старая учительница приложила ладони к вискам, стараясь что-то припомнить, потом улыбнулась тонкими губами и неожиданно продекламировала:
Легкий смешок пробежал по классу, все повернулись в сторону Кости Кравченко. Он покраснел и опустил голову. Его смутило не столько то, что Лидия Ивановна догадалась о его драке, сколько то, что она прочитала именно эти строки. Через два года вспомнила…
— С кем же ты на этот раз воевал? — спросила Лидия Ивановна.
Костя поднялся за партой.
— Кикадзе всегда сам вперед заедается!
— Ну вот что, вояка! Принеси-ка из учительской карту Российской империи.
Лидия Ивановна отодвинула томик Гоголя, обратилась к ученикам:
— Значит, вам непонятно, какая у нас власть. Что же, давайте поговорим об этом…
Костя Кравченко принес и укрепил на классной доске огромную карту. Лидия Ивановна взяла указку, повертела ее в руках, собираясь с мыслями.
— У вас все еще впереди, товарищи! — сказала она и долгим взглядом обвела класс. Учительница впервые назвала своих учеников товарищами и подумала: «Не рано ли?» Она заметила, как недоуменно и восторженно переглянулись ребята. Учительнице показалось, что они расправляют плечи и что им становится тесно на партах. «Нет, не рано», — успокоила она себя и подошла к карте.
— Я не знаю, товарищи, сколько лет придется ходить вам по земле, но уверена, что в жизни вы не раз оглянетесь на бурный двадцатый год… В начале этого года Красная Армия заняла Иркутск, а дальше, за Байкал, не пошла. Почему — вот вопрос…
Учительница обвела указкой территорию Дальнего Востока.
— Здесь были собраны большие силы американских и особенно японских войск. Если бы Красная Армия пошла за Байкал, значит, она вступила бы в войну с Японией. Правительство Советской власти не хотело этого…
Лидия Ивановна говорила негромко, но четко. Слушая ее, ученики представляли себе колонны войск на дорогах войны, жаркие бои в лесах, на улицах городов и деревень. Карта ожила. Указка перепрыгнула на запад…
— Международное положение складывалось не в нашу пользу. В апреле панская Польша вместе с Францией и другими странами напала на Украину. А на южном фронте еще шли бои с бароном Врангелем. Судите сами, разве в таких условиях молодая Советская республика могла бы воевать с Японией? Нет, война была бы нам не под силу. Вы понимаете меня?
Ученики молча кивали.
— Тут-то и призадумался Ленин. Сделано так, как он сказал. Что же Ленин сказал? А вот что!.. В районах Дальнего Востока, уже освобожденных от белой нечисти, и в районах, которые еще только освобождаются, советскую власть временно, вы слышите, временно не восстанавливать…
— А что же вместо нее? — громко спросила Вера Горяева, поднимаясь с места.
Лидия Ивановна махнула рукой, чтобы Вера села.
— Да… Решили создать промежуточное государство — буфер — под названием Дальневосточная республика… Дэ-вэ-эр!
— Буфер бывает у вагона, — опять не выдержала Вера Горяева.
— Совершенно верно! — подтвердила учительница. — Вы дети железнодорожников и знаете, для чего устроены буфера. Поезд идет полным ходом, буфера своей пружиной мягко отталкиваются друг от друга и не дают вагонам столкнуться, разбиться. Так и наш буфер — Дальневосточная республика — поставлен между Советской Россией и Японией. Для чего? Чтобы не допустить прямого столкновения, отдалить войну с Японией, дать передышку Советской России… В городе Верхнеудинске на съезде красных партизан и трудящихся Прибайкалья была объявлена декларация о создании Дэ-вэ-эр… Там же и образовано правительство во главе с большевиками. Оно существует уже шесть месяцев, его признала Советская Россия…
«Все понятно. И папа так же объяснял, — думал Костя. — А вот когда начну спорить со сладкоежкой, все ясное куда-то из головы вылетает…»
— Кравченко, скажи нам, какие области вошли в Дэ-вэ-эр?
Костя, сильно стукнув крышкой парты, вскочил.
— В Дэ-вэ-эр вошли области: наша, Прибайкальская, потом Забайкальская, а за ней Амурская да Приамурская, еще Приморская и Северный Сахалин.
— Ничего не пропустил?
— Как будто нет!
На последней парте раздался голос:
— Костя, оглянись! Я на Камчатке сижу!
Смущенный, Костя сел. После короткого оживления класс затих. Урок становился все более интересным. Многого еще не знали восьмиклассники. Легко сказать, какие области вошли в Дэ-вэ-эр, а республика-то еще не собрана воедино, в некоторых районах до сих пор хозяйничают белые и японцы. Чита и узкая полоса земли вдоль железнодорожной ветки, идущей в Маньчжурию, оставалась в руках атамана Семенова. Этот кусок территории сейчас называют «читинской пробкой». Из-за нее Западное и Восточное Забайкалье оказались разъединенными. Указка учительницы находит и другие «пробки». Амур завоевали красные партизаны, а в Хабаровске и окружающих его районах засели белогвардейцы. Приморье разделилось на две части: одна занята партизанами, другая, где расположен Владивосток, находится у врагов. Вот она какая, Дэ-вэ-эр!