Изменить стиль страницы

Вдруг в правое плечо словно кто камнем стукнул. Зеленые, желтые круги заходили перед глазами. Мрак черной стеной задвинул голубое небо.

Очнулась, когда почувствовала во рту обжигающую жидкость. Зубы неприятно постукивали о горлышко алюминиевой фляги.

— Жива!.. Вот напугала меня. Я-то думал ухлопали тебя…

Шура еле поняла, что это Петроченко. И, слабо улыбаясь, шепнула ему:

— А все же я его подбила…

Это был сорок шестой уничтоженный ею фашист.

Минуло много лет. Время стерло следы войны. Заросли окопы. Поднялись из руин города и села. Давно вернулись фронтовики к мирному труду.

Снова взяла кисть художница Рая Зенькова. В родном городе Ленина живут и трудятся Вера Лебедева, Наташа Тимкина, Александра Соколова…

Но не все боевые подруги вернулись к любимому делу. Многие геройски пали на полях сражений. Нет среди нас и Шуры Смирновой, замечательного снайпера, отважно сражавшегося с врагом.

Но память о ней жива. А если человек живет в памяти народа, он жив, он шагает рядом с нами.

А. Вятский

ВОЛЖАНКА

Старая женщина держала в руках фотокарточку круглолицей девушки.

— Только вы мне это фото обязательно верните… Другого нет.

Секретарь райкома комсомола успокоил ее:

— Обязательно! Переснимем и вернем… А подпишем так: «Партизанка Нина Ляпина».

Однажды вечером я сидел в квартире матери Нины — Любови Васильевны Ляпиной. Передо мной стояла большая деревянная шкатулка со школьными тетрадями, документами, письмами Нины и ее боевых друзей И среди них вот это:

«Дорогие родители Нины — Дмитрий Емельянович и Любовь Васильевна! Просим прощения за то, что так долго не писали вам. Были в дальнем рейде. В глубоком тылу врага. С болью и горечью в сердце сообщаем вам черную весть о гибели вашей дочери Нины Ляпиной. Смерть вырвала ее из рядов народных мстителей. Но мы не забудем ее. Она любила жизнь и Родину. Была замечательной коммунисткой и бесстрашной партизанкой. Похоронили ее с воинскими почестями в районе Старой Гуты. Надеемся, что вы стойко перенесете горе. Помните, что бойцы и командиры Путивльского отряда в этот час с вами. Мужайтесь! А мы будем мстить за вашу дочь. Мстить страшной, небывалой местью!

Командир группы партизанских отрядов Сумской области С. А. Ковпак,
комиссар С. В. Руднев,
начальник штаба Г. Я. Базыма».

Долго мы разговаривали с Любовью Васильевной в тот вечер. И вот что я узнал.

Перед войной Нина окончила медицинский техникум и работала в одной из куйбышевских клиник. А в июле 1941 года эшелон увозил военфельдшера Ляпину на фронт.

Каждое ее письмо из действующей армии домой начиналось со слов: «Смерть фашистским оккупантам!» Она скупо сообщала о боях, которые вел ее 275-й стрелковый полк 117-й стрелковой дивизии. Но с конца октября почтальон перестал приносить в дом номер два по Ярмарочной улице маленькие белые треугольные конверты. Наступили томительные дни, недели и месяцы ожидания. Красные от слез глаза матери. Нарочитая, деланная бодрость отца: «Ничего, найдется…» Тревожные письма друзей и подруг: где Нина?

В апреле сорок второго пришла долгожданная весточка. Нина писала:

«Я жива и здорова. С 5 марта в Путивльском партизанском отряде. У Ковпака. Может, слышали про такого? О том, что случилось, где была, что делала, писать рано. Вот кончится война, встретимся — все расскажу. Пережила и перевидала такое, что меня теперь ничем не испугаешь…»

Снова поток добрых писем. И наконец последнее, за подписью Ковпака. Так и лежат они, эти письма, в материнской шкатулке.

Я решил разыскать боевых товарищей Нины и узнать от них все об отважной партизанке.

Тогда-то я и отправился на Украину. Рассказы бывшего командира 4-й оперативной группы Павла Степановича Пятышкина, секретаря партбюро этой группы Дмитрия Наумовича Криушенко, начальника штаба соединения Григория Яковлевича Базымы, письма секретаря парткомиссии Якова Григорьевича Панина и многих других помогли восстановить партизанскую биографию Ляпиной.

…Когда Нина попала к партизанам, ее определили в лесной лазарет. Жизнь этого глубоко запрятанного, надежно защищенного госпиталя была куда спокойнее, чем жизнь партизанских отрядов. Принимали раненых, ставили их на ноги, отправляли в действующие подразделения. А партизаны тем временем ходили в рейды, брали стремительными налетами города и села, подвергая себя ежедневно смертельной опасности.

И Ляпина пошла к Ковпаку…

— Сидор Артемьевич, переведите меня в оперативную группу.

Командир зажал в кулак острую седенькую бородку.

Нахмурился.

— Сиди в лазарете. И без того каждый день хороним товарищей. Не пущу.

Нина не уступала:

— Я пришла к партизанам, Сидор Артемьевич, не отсиживаться в землянке. Я не просто фельдшер, а военфельдшер. Понимаете? Военный фельдшер…

Она добилась своего. Ее назначили в 4-ю оперативную группу, которой командовал Павел Пятышкин. Это было одно из самых лихих и заслуженных подразделений.

Девушки в погонах img_14.jpeg

Нина Ляпина.

Уходили партизаны от своей базы на многие десятки и сотни километров. И всюду рядом с мужественными патриотами шла маленькая храбрая волжанка с санитарной сумкой и пистолетом на боку. Надо было стрелять — она стреляла. Надо было идти в разведку — шла. Надо было вытаскивать из-под огня раненых и перевязывать их — вытаскивала и перевязывала. Особенно отличилась Нина Ляпина в боях за Старую Шарповку, Новую Слободу и Старую Гуту. Командование соединения несколько раз представляло ее к правительственным наградам.

Здесь, в отряде, нашла Нина Ляпина и свою любовь. Голубоглазый лейтенант Саша Тураев, отчаянно смелый в бою командир, страшно робел перед круглолицей красавицей. И как знать: не забудь он в Нининой землянке тетради со стихами, посвященными ей, любимой, может быть, и не сыграли бы веселой партизанской свадьбы в сумском лесу.

Они воевали вместе. В одной оперативной группе. И погибли вместе. В одном бою.

2 октября 1942 года в Брянских лесах, в день, когда Ковпак отдал приказ о подготовке к большому рейду по Киевщине и Житомирщине, Нина стала членом Коммунистической партии.

А через два дня был бой за Голубовку, где засел большой, хорошо укрепившийся вражеский гарнизон.

Александр вел свой взвод к позиции немецких легких минометов. Оставалось каких-нибудь несколько десятков метров. И вдруг из тщательно замаскированного, не засеченного разведкой дзота хлестнула огненная струя свинца. Она сразила молодого командира.

На этом же участке наступления, буквально под носом у противника, в неглубокой лощине жена Тураева военфельдшер Нина Ляпина развернула перевязочный пункт.

Фашисты сопротивлялись отчаянно. Раненых было много. Нина не раз ползком подбиралась к самому краю вражеской обороны и выносила из-под огня истекавших кровью партизан.

…Мина взорвалась около раненых. Несколько человек было убито, Нина — смертельно ранена. Она не теряла сознания до самого конца. А он наступил все-таки раньше, чем успели довезти ее до лесного лазарета.

Так погибла Нина. Ее короткая боевая жизнь была у меня перед глазами. Неизвестным оставалось одно: где она находилась, что делала с конца сентября 1941 по март 1942 года?

И тут я вспомнил одно письмо, хранившееся в деревянной шкатулке Любови Васильевны Ляпиной. Написано оно было неокрепшим, мальчишеским почерком:

«Пишет вам партизан Николай Федорович Хабоко, Нина была для меня все равно что родная сестра. Она бежала от фашистов и спряталась в нашем доме. За это они расстреляли моего отца. Мы с Ниной дождались Ковпака и пошли к нему. Нина у вас настоящая героиня. Если бы вы знали, какой подвиг она совершила! Если разрешите, я приеду к вам после войны и буду считать вас отцом и матерью. Буду за вами ухаживать. Вот тогда все и расскажу…»